Райли Сейгер - Запри все двери [litres]
- Название:Запри все двери [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2020
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-117311-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Райли Сейгер - Запри все двери [litres] краткое содержание
Три простых правила, которые Джулс Ларсен должна соблюдать, ведь ее наняли присматривать за квартирой в Бартоломью, одном из самых таинственных зданий Манхэттена. Для Джулс, недавно перенесшей тяжелое расставание, эта работа – отличный шанс начать жизнь с чистого листа.
Джулс заводит знакомство с Ингрид, еще одной работающей по соседству девушкой. Но когда та признается, что в Бартоломью все не то, чем кажется, и темная история, скрытая под его сверкающим фасадом, начинает пугать ее, Джулс отмахивается от нее как от безобидной страшилки…
На следующий день Ингрид исчезает. В поисках правды об исчезновении подруги Джулс погружается в грязное прошлое Бартоломью. Оказывается, Ингрид – не первая пропавшая здесь девушка, и теперь Джулс нужно как можно скорее разоблачить убийцу и сбежать из Бартоломью.
Запри все двери [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Операция прошла успешно, – говорит он.
У меня есть один-единственный вопрос.
Какая операция?
Я пытаюсь задать его, и мне удается выдавить из себя лишь пару слогов, прежде чем моя голова вновь наполняется туманом. Я не знаю, в чем дело – в усталости или в том, что мне вновь вкололи снотворное. Кажется, второе. Сон накатывает на меня волной. Я снова становлюсь пловцом, погружающимся на глубину.
Прежде чем я засыпаю, Ник шепчет мне на ухо.
– Все в порядке. С тобой все хорошо. Пока что мы ограничились одной почкой.
Спустя три дня
46
Проходит несколько часов. Или, может быть, дней.
Я потеряла счет времени с тех пор, как все мое существование свелось ко сну и бодрствованию.
Сейчас я не сплю, хотя туман в голове заставляет в этом сомневаться. Кажется, будто я вижу сон.
Нет, не сон.
Кошмар.
Где-то в середине кошмара я слышу в коридоре голоса. Мужской и женский.
– Вам нужно отдыхать, – говорит мужчина.
Я узнаю акцент. Это доктор Вагнер.
– Сначала мне нужно ее увидеть, – отвечает женщина.
– Это плохая идея.
– Твое мнение меня не интересует. Завези меня внутрь.
Раздается скрип резиновых колесиков по полу. Кто-то движется.
Из-за тумана в голове я не могу отстраниться, когда кто-то берет мою руку в свою, сухую и грубую. Я приподнимаю веки и вижу Грету Манвилл в кресле-каталке. Она выглядит маленькой и слабой. Под бледной кожей проступают вены. Она похожа на привидение.
– Я не хотела, чтобы это была ты, – говорит она. – Ты должна это знать.
Я закрываю глаза и ничего не говорю. У меня нет на это сил.
Грета чувствует это и заполняет тишину.
– На твоем месте должна была быть Ингрид. Так мне сказали. Во время собеседования она показала свою медкарту. И оказалась подходящим донором. Но потом она сбежала, осталась только ты. Еще один подходящий донор. У меня не было выбора. Либо ты, либо верная смерть. Я выбрала жизнь. Ты спасла меня, Джулс. Я всегда буду тебе благодарна.
Я открываю глаза лишь затем, чтобы устремить на нее гневный взгляд. Она одета в больничную рубашку, как и я. Свето-голубого цвета. Такого же, как обои в спальне 12А. На воротник кто-то приколол золотую брошку, такую же, как у Марджори Милтон.
Уроборос.
Я вырываю руку из руки Греты и кричу, пока не засыпаю вновь.
47
Я просыпаюсь.
Засыпаю.
Просыпаюсь снова.
Туман частично развеялся. Теперь я могу двигать руками, шевелить пальцами на руках, я чувствую укол капельницы и неприятное присутствие катетера. Я ощущаю также, что в комнате со мной кто-то есть. Чужое присутствие протыкает пузырь моего одиночества, как осколок кожу.
– Хлоя? – зову я, отчаянно надеясь, что это был всего лишь кошмар. Что, открыв глаза, я окажусь на диване у Хлои и буду страдать из-за предательства Эндрю и переживать насчет поисков работы.
Я смирюсь с этими переживаниями.
Более того, я буду им рада.
Я повторяю ее имя. Словно загадываю желание. Если я буду повторять его снова и снова, может быть, оно сбудется.
– Хлоя?
– Нет, Джулс, это я.
Мужской голос, знакомый и ненавистный.
Я открываю глаза – мое зрение помутилось из-за лекарств. Через дымку я вижу, что рядом с койкой кто-то сидит. Постепенно мне удается сфокусироваться.
Ник.
На нем новая пара очков. В простой черной оправе вместо черепаховой. Под правым глазом синеет огромный синяк. Там, где я его пнула. Я бы не отказалась поставить другой такой же под левым глазом. Но я могу лишь беспомощно лежать на месте.
– Как самочувствие? – спрашивает Ник.
Я молча смотрю в потолок.
Ник ставит на прикроватный столик стакан с водой и бумажную чашечку. Внутри нее лежат две маленькие белые таблетки.
– Это облегчит боль. Мы не хотим, чтобы ты страдала. В этом нет никакой необходимости.
Я по-прежнему молчу, хотя мне и вправду больно. В животе у меня пульсирует острая непрекращающаяся боль. Я ей рада. Боль – единственное, что отвлекает меня от страха, злости и ненависти. Если она утихнет, я погружусь в трясину тяжких чувств, из которой я уже, скорее всего, никогда не выберусь.
Боль дает ясность мыслей.
А ясность мыслей дает шанс выжить.
Поэтому я все-таки прерываю молчание, чтобы задать вопрос, на которой мне не хватило сил вчера.
– Что вы со мной сделали?
– Доктор Вагнер и я вырезали твою левую почку и пересадили ее той, кто в ней нуждался. – Он не называет имя Греты, как будто я не знаю, о ком идет речь. – Рядовая операция. Все прошло без осложнений. Тело реципиента прекрасно приняло орган, и это замечательные новости. С возрастом вероятность отторжения значительно возрастает.
У меня хватает сил задать еще один вопрос.
– Почему вы это сделали?
Ник смотрит на меня с любопытством, словно никогда раньше не слышал этого вопроса. Я гадаю, сколько доноров до меня упустили возможность его задать.
– Обычно мы предпочитаем, чтобы доноры оставались в неведении. Так лучше для всех. Но в этой ситуации, думаю, не будет вреда, если я развею некоторые твои заблуждения.
Последнее слово он произносит с явной неприязнью. Как будто это моя вина, что Ник вынужден его произнести.
– В 1918 году разразилась эпидемия испанского гриппа, унесшая жизни более пятидесяти миллионов человек по всему миру, – говорит Ник. – Для сравнения: жертвами Первой мировой войны стали меньше семнадцати миллионов человек. В одной лишь Америке испанка забрала больше полумиллиона жизней. Будучи врачом, Томас Бартоломью каждый день сражался с болезнью. Он видел, как она уносит жизни друзей, коллег и даже родных. Перед испанкой все были равны. Она не щадила никого. Ни бедных, ни богатых.
Я помню ту ужасную фотографию. Тела слуг на тротуаре. Наброшенные сверху покрывала. Грязные подошвы ног.
– Чего Томас Бартоломью не мог понять, так это почему миллионеры подвержены болезни в той же степени, что и никчемные арендаторы. Разве состоятельные люди благородного происхождения не должны быть более устойчивы, чем ничтожества, не имеющие ни гроша за душой и ровным счетом ничего из себя не представляющие? Он решил, что его долг – построить убежище, где важные люди смогут жить в комфорте и роскоши, а он меж тем будет оберегать их от недугов, которыми страдают низшие слои общества. Так и родился Бартоломью. По воле моего прадеда.
В моем сознании, мутном от боли и от снотворного, прорезается воспоминание. Мы с Ником сидим в столовой, болтаем за пиццей и пивом.
Все мои предки, начиная с прадеда, были хирургами.
Вслед за ним приходит другое воспоминание. Мы на кухне, Ник измеряет мое давление и задает вопросы. Когда я рассказала о своем имени, он подтвердил очевидное: Ник – сокращение от «Николас». Но своей фамилии он так и не назвал, ни тогда, ни позднее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: