Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

Я кладу подушку на место и ложусь. Потом разжимаю кулак и смотрю на зажигалку, которая выпала из кармана у Жаннетт, пока она меня вытирала.

Дешевая пластиковая зажигалка. Продается на любой заправке за доллар. У Жаннетт в сумке наверняка есть еще парочка.

Этой она не хватится.

Я откидываю одеяло в сторону и сажусь, не обращая внимания на то, что мне больно даже дышать. На животе саднят три ряда швов.

Я медлю, прежде чем поставить ноги на пол.

Не уверена, что вставать – хорошая идея. Не уверена даже, что смогу встать. Я будто разваливаюсь на куски. Мышцы ослабли за то время, что я была без движения. По руке, из которой я вырвала катетер, бежит кровь. Сделать это было особой пыткой. Оставшаяся на память о нем тупая боль контрастирует с острой болью от швов.

Но я все же пытаюсь встать, предварительно задержав дыхание. И вот я на ногах, хотя они и грозят вот-вот подкоситься.

Я делаю шаг.

Еще.

И еще.

Я бреду через комнату, и пол подо мной качается, словно палуба корабля во время шторма. Я качаюсь вместе с ним, шатаясь из стороны в сторону, пытаясь не упасть. В конце концов мне приходится схватиться за стену.

Но я все-таки иду, и мои суставы похрустывают, словно скорлупа под только что вылупившимся цыпленком. Этот звук провожает меня до двери, которая, как я и думала, оказывается заперта.

Так что я возвращаюсь к койке и беру с прикроватного столика фотографию своей семьи. Прижимаю ее к груди, а другой рукой хватаю зажигалку Жаннетт.

Щелкнув зажигалкой, я подношу огонек к простыне. Она моментально загорается, и огонь начинает быстро распространяться. Пламя достигает одеяла, и оно тоже загорается. За ним следует матрас. Языки пламени ползут все дальше – последними вспыхивают подушки.

Прищурившись, я наблюдаю, как пламя охватывает всю постель. Огненный прямоугольник.

Затем, как я и рассчитывала, включается пожарная сигнализация.

Первым на звук сирены прибегает доктор Вагнер. За ним следует Жаннетт. Они открывают дверь и врываются внутрь. Жаннетт кричит при виде горящей койки, пламя с которой грозит перекинуться на стены и потолок.

Заглядевшись на огонь, Жаннетт и доктор Вагнер не замечают меня, стоящую прямо за открытой дверью.

И не замечают, как я выскальзываю наружу.

Когда они все-таки оборачиваются, уже слишком поздно.

Я закрываю за собой дверь и быстрым движением руки запираю ее на замок.

Я иду так быстро, как только могу – то есть довольно медленно. С каждым шагом мне приходится преодолевать острую непрекращающуюся боль. Но счастье уже, что я вообще могу сама передвигаться.

За моей спиной отчаянно колотят в дверь. В перерывах между ударами я слышу кашель доктора Вагнера и вопли Жаннетт.

Слева от меня – темный дверной проем. Я вижу мистера Леонарда, крепко спящего, несмотря на шум. Вокруг него расставлено множество приборов – мигающие огоньки придают им несуразно праздничный вид. Как новогодние гирлянды.

Я добираюсь до сестринской и позволяю себе на секунду остановиться, чтобы перевести дух. За сестринской расположена еще одна палата и короткий коридор, по которому я прошла в первый раз. В конце коридора – дверь, ведущая в квартиру Ника. Оттуда мне нужно будет добраться до лифта. В таком состоянии я не смогу спуститься по лестнице.

Я выхожу из сестринской, но тут дверь в дальнем конце коридора открывается. Я ныряю в палату слева и прижимаюсь к стене, надеясь, что меня не заметили.

Снаружи раздается торопливый цокот каблучков.

Лесли Эвелин.

Я жду, пока она пройдет мимо, и оглядываюсь, чтобы осмотреть темную палату.

И тут я замечаю Грету.

Она в оцепенении сидит на койке и в ужасе смотрит на меня.

Приоткрыв рот, она балансирует на грани крика.

Один-единственный звук меня выдаст, поэтому я смотрю на нее в ответ широко распахнутыми глазами, мысленно умоляя ее не кричать.

Губами я произношу одно-единственное слово.

Пожалуйста.

Грета так и сидит с открытым ртом, пока Лесли проходит мимо. Через несколько секунд Грета наконец подает голос:

– Уходи, – произносит она хриплым шепотом. – Быстрее.

Я дожидаюсь, пока Лесли не откроет дверь палаты, в которой я лежала. Из нее вырываются клубы серого дыма, моментально заполняя сестринскую. Под прикрытием дыма я спешу к концу коридора. С каждым шагом боль будто бы притупляется. Не знаю, действительно ли она ослабевает, или я просто к ней привыкаю. Неважно. Главное – не останавливаться.

И я иду дальше.

До конца коридора.

Через дверь, которую Лесли оставила открытой.

В квартиру Ника.

Я закрываю за собой дверь – для этого мне приходится упереться в нее плечом. Мне на глаза попадается щеколда.

Я запираю дверь.

Меня наполняет удовлетворение, хотя я не питаю надежд, что Лесли и все остальные оказались в ловушке. Наверняка есть и другой выход. Но мне удалось их задержать, а большего мне и не требуется.

Я бреду дальше, полная усталости, боли и адреналина. От этой смеси у меня кружится голова.

И вот я на кухне Ника, и она словно плывет у меня перед глазами. Шкафчики. Столешница с деревянной стойкой для ножей. Дверь, ведущая в столовую, и темный парк за окном.

Не расплывается лишь изображение уробороса.

Оно извивается.

Как будто змей вот-вот выползет из рамы.

Я чувствую на себе его огненный взгляд, когда подхожу к стойке для ножей и хватаю самый большой из них.

Нож в руке помогает мне сфокусироваться. Головокружение не отступает полностью, как и боль, но я могу его преодолеть. Мне нужно отсюда выбраться. Это мой долг перед семьей.

Я смотрю на фотографию, прижатую к груди. Когда передо мной стоял выбор, проглотить таблетки или нет, я взглянула на лица своих родных и поняла, что я должна сделать.

Бороться.

Жить.

Стать единственным членом семьи, который не исчез без следа.

Я иду дальше, через кухню назад в коридор, куда уже просочились тонкие струйки дыма. Звук пожарной сирены здесь едва слышен. Больничные палаты словно отделены от остального здания.

По мере того, как я продвигаюсь по коридору, звук становится еще тише. В конце коридора – кабинет Ника; потайной ход за шкафом все еще открыт. По ту сторону лежит квартира 12А. Кабинет. Затем коридор. А там – путь на свободу.

Одна дверь за другой.

Пошатываясь, я бреду к проему, не обращая внимания на дым, боль, изможденность, головокружение. Все мои мысли сосредоточены на выходе. На том, чтобы достичь его. Пройти по нему. Но, когда я добираюсь до прохода, мою спину будто окатывает внезапный жар.

Я резко оборачиваюсь и вижу в углу кабинета Ника.

В руках у него – пистолет Ингрид.