Шалини Боланд - Соседский ребенок

Выглядываю из-за забора, и тут мне в голову приходит неожиданная мысль, что это мог быть Каллум, который вернулся за своим мячом. Такое кажется мне вполне вероятным. А может, права Лорна, может, Каллум действительно влюблен в Ханну Слейтер и надеялся хоть одним глазком увидеть ее? Она красавица, но все равно ему не следует караулить ее – тем более по ночам, – потому что он тем самым навлечет на себя массу проблем. Затаив дыхание, оглядываю темнеющие поля, но никого не вижу. Кто бы там ни был, он уже ушел. Если только… он не прячется где-нибудь… и наблюдает.

Ежусь и поворачиваюсь, уверенная в том, что за мной наблюдают. Черт побери, что я тут делаю в полном одиночестве? Я наверняка сошла с ума. Стараясь не паниковать, быстро иду назад. Взгляд устремлен на стену дома – кирпич и плитка, ничего примечательного, построен в пятидесятых, как и остальные дома на нашей улице. Но сейчас, в предрассветном сумраке, мой дом кажется мне чужим, он нависает надо мной, грозя подмять меня под себя. Я бросаюсь бежать. Мне кажется, что в любую секунду кто-то набросится на меня сзади и повалит на землю. Стоит огромных усилий не заорать во все горло.

Наконец я влетаю в кухню, спотыкаюсь об игрушки Дейзи и мокрыми от пота руками закрываю дверь. Запираю ее, потом снова и снова проверяю, заперта ли она. Мой лоб покрыт холодной испариной.

Меня так и подмывает броситься наверх и рассказать Доминику о человеке, которого я видела. Я кошусь на неоновые голубые цифры. На часах три двадцать пять. Доминик не похвалит меня за то, что я разбудила его среди ночи. Да и видела я всего лишь какую-то фигуру в поле. Это общественное место – в том, что там кто-то был, нет ничего противозаконного. А что насчет тех глухих звуков? Доминик скажет, что это была кошка или лиса. Может, это и в самом деле была кошка или лиса. Но у меня стойкое подозрение, что звуки производила та самая фигура за забором. За нашим забором.

Напряженная, я стою у задней двери, обкусываю кожу вокруг ногтя большого пальца и гадаю, что же тут творится в последнее время. Может, ничего и не творится, а я, должно быть, просто схожу с ума.

Мои глаза открываются от звука падения. Яркий солнечный свет заставляет зажмуриться.

– Какого черта, Кирсти! – вопль снизу. Потом шаги на лестнице.

Со стоном закрываю глаза, вспоминая игрушки, разложенные на полу. Планировала встать пораньше и собрать их в корзину, но проспала. Сажусь и заглядываю в кроватку Дейзи. Лежа в спальном мешке, она пытается ухватить себя за пальцы ног. Ее личико сияет, когда она видит меня, и мое сердце тает.

– Что за чертовщина там, внизу, Кирст? – спрашивает Доминик, решительным шагом входя в комнату. – Уже второе утро все игрушки Дейзи разбросаны по полу. Я едва не свернул себе шею на проклятом ксилофоне. Что происходит?

Я поворачиваюсь к нему, но не могу заставить себя пуститься в объяснения. В этой залитой солнцем комнате, в этом доме, расположенном в тихом пригороде, все мои страхи будут выглядеть беспочвенными. Он еще сильнее, чем вчера, утвердится в мысли, что я тронулась умом.

– Кирсти!

– Прости. Мне не спалось, и я решила перебрать их.

– Перебрать? Но они повсюду. Что-то не похоже, что их перебирали.

– Знаю, меня отвлекли. Вчера снаружи кто-то был. – Я левой рукой хватаюсь за кроватку Дейзи.

Доминик хмурится.

– Где снаружи?

– В полях за домом.

– Где? А ты уверена, что тебе… не приснилось?

– Да. Он смотрел на наш дом. – Я слегка преувеличиваю, чтобы Доминик не подумал, будто я свихнулась. – Доминик, я думаю, что этот человек – кто бы он ни был – побывал в нашем саду. А может, он перелез к нам из сада Мартина.

– В котором часу это было?

– Глубокой ночью. Примерно в половине четвертого.

– Господи, Кирст! Ты перебирала игрушки Дейзи после трех ночи? – Он проводит рукой по волосам и фыркает.

– Я же сказала, мне не спалось.

Он вздыхает и сутулится.

– Надо было вернуться в нашу кровать, – тихо говорит он. – Я скучаю по тебе. Неудивительно, что ты не могла заснуть на этом матрасе. Он жесткий, как деревяшка.

Я понимаю, что Доминик таким вот способом предлагает мне перемирие, но я не откликаюсь на его призыв.

– Как ты думаешь, кто это мог быть? – спрашиваю я.

– Наверное, какие-нибудь подростки. Они залезали в сад?

– Не знаю. Я просто видела человека в поле. – Я закусываю губу.

– Не волнуйся. Подросткам нравится шляться по полям, тем более в это время года.

– Вероятно.

– Ладно, я пошел.

– Извини за игрушки, – говорю я с виноватым видом. – Надеюсь, ты не причинил себе вреда.

– Выживу. – Он обнимает меня. – Ну, у нас все в порядке, а, Кирст?

– Да, – отвечаю я, внезапно ощущая прилив нежности к мужу. – Конечно, в порядке. А вчера было глупое недоразумение.

– Вот и хорошо. Ненавижу, когда мы ссоримся.

Доминик выпускает меня, и я сразу же ощущаю холод и одиночество. Я знаю, что он скоро уйдет на работу, и у меня в животе уже разрастается комок страха, когда представляю, что мы с Дейзи ведь день будем предоставлены сами себе. Беру малышку из кроватки. Мне нужно поменять ей подгузник, но я займусь этим чуть позже. А пока мы провожаем Доминика до двери и целуем его на прощание. Я стою на пороге и смотрю, как он уходит.

– Ладно, Дейзи, пошли менять подгузник. – Закрываю дверь и собираюсь подниматься наверх, но тут слышу громкий стук в створку, как будто кто-то колотит по ней обоими кулаками. Кричит Доминик, требуя открыть дверь. Я возвращаюсь и открываю. Лицо у Доминика красное, а сам он чем-то взбешен.

– Доминик, в чем дело?

– Какой-то ублюдок процарапал мою машину! – кричит он.

– Что?

– Да, там глубоченная царапина по всей водительской стороне. Просто не верится!

– Кто же это сделал?

– Не имею ни малейшего представления. Но я прикончу его, если узнаю.

– А может, это тот же самый человек, что примял цветы и разлил краску? – спрашиваю я.

Но Доминик уже идет прочь. В пижаме, с Дейзи под боком, я иду за ним к его сияющей темно-синей «Ауди». Широко распахнув глаза, Дейзи с интересом оглядывается по сторонам.

– Наверное, подростки, – добавляю я. – Или…

– Кто? – спрашивает Доминик. – Или кто? – Он останавливается и поворачивается ко мне.

– Тот человек, что я ночью видела на поле, он вполне мог это сделать. И не исключено, что он был не один.

– Точно! А я забыл об этом! Как они выглядели? Ты видела их лица?

Я с трудом удерживаюсь от упрека. Вот сейчас ему интересно, кто это был. Сейчас, когда повредили его драгоценную машину. Хотя я несправедлива. Я бы тоже пришла в бешенство, если бы такое случилось с моим маленьким «Гольфом».

– Я же говорила, что плохо разглядела их. Было темно. – Я подумываю о том, а не рассказать ли о Каллуме, который ошивается у дома Паркфилдов, но потом решаю, что не стоит. Я чувствую, что он никак не связан с ночным происшествием. С какой стати ему царапать машину Доминика? В школе он никогда не хулиганил. Мне трудно поверить, что это мог быть он. А если я выскажу свои предположения Доминику, он обязательно расскажет об этом полиции, и вот тогда у Каллума будут серьезные неприятности. Нет, у меня нет желания портить ему жизнь.