Джоди Пиколт - Второй взгляд

— Значит, вы приехали для того, чтобы забрать наших детей в школу для слабоумных? Или сообщить, что мы все попадем в ад, потому что молимся не в той церкви? Или хотите узнать, кто из нас недавно напился в стельку и валялся на Чёрч-стрит?

Его слова лишают меня дара речи. Всю свою жизнь я слышала о племени джипси, но при этом представляла лишь родословные таблицы, а не живых людей с длинными черными волосами и теплой кожей. Такой же теплой, как у меня.

— Вы меня совсем не знаете, — бормочу я.

— Вы правы, — соглашается он, по-прежнему глядя в сторону. — Не знаю.

— Может, я совсем не такая, как Абигейл.

Мы стоим на расстоянии не более фута друг от друга.

— Может, я не такой, как другие джипси, — говорит он.

Между нами возникла невидимая стена, и я ощущаю отчаянное желание разобрать ее, кирпичик за кирпичиком. Но не представляю, как к этому подступиться. Указываю на озеро и спрашиваю:

— Как это на вашем языке?

— Озеро.

— Нет, скажите, как вы его называете? — настаиваю я.

— Питаубагв , — отвечает он, вновь устремив на меня взгляд.

— Питаубагв , — повторяю я и указываю на солнце. — А это?

— Кисос .

Наклоняюсь и поднимаю горсть земли.

— Ки , — говорит Серый Волк и протягивает руку, чтобы помочь мне выпрямиться. Пальцы его осторожно касаются моего живота.

— Чиджис . Младенец.

— Миссис Пайк! — доносится издалека голос Абигейл.

— Похоже, вам пора идти, — роняет Серый Волк.

— Да…

Ладонью заслонив глаза от солнца, выглядываю Абигейл, но нигде ее не вижу.

— Идите, — говорит Серый Волк. — Вы же не хотите остаться здесь на ночь?

— Нет, — говорю я и краснею, осознав, что сказала нечто двусмысленное. — Как по-вашему — «я вернусь»?

В моих словах звучит вызов, и Серый Волк его принимает:

— Н’педгижи .

— Ну, тогда н’пегдижи .

Он хохочет:

— Вы только что сказали, что пукнули!

Краснею еще сильнее, если только это возможно.

— Спасибо за урок вашего родного языка, мистер Волк!

— Вли нанавалмези, Лия.

— Что это значит?

По губам его скользит улыбка.

— Берегите себя.

Поднимаюсь по склону как можно быстрее. Ребенок в животе делает меня неуклюжей. Чиджис . Младенец.

По дороге в город Абигейл рассказывает жуткие истории о родственниках, зарезавших друг друга в пьяных драках, о венерических болезнях, свирепствующих среди клана Делакуров.

— А вам удалось узнать что-нибудь интересное? — спрашивает она, истощив запас рассказов.

«Да, удалось. Теперь я знаю несколько важных слов на их языке. Умею их произносить. И даже слушать», — думаю я.

Но говорю совсем другое:

— Ничего достойного вашего внимания.

Остаток пути мы проводим в молчании.

Джон Делакур, известный также как Серый Волк, пользуется дурной славой даже среди соплеменников. Он неоднократно замечен в злоупотреблении алкоголем, сексуальных домогательствах, имеет явные криминальные наклонности, а также склонность к бродяжничеству. Известно, что он несколько раз менял имя. В 1913 году был арестован за нанесение тяжких телесных повреждений. В 1914 году был отправлен в тюрьму по обвинению в убийстве. Согласно утверждениям родственников, имеет нескольких незаконных детей. Джон патологически лжив и хитер. Добиться от него правды совершенно невозможно.

Приехав домой, первым делом вижу Руби, в ожидании застывшую на крыльце. В глазах ее плещется тревога. За ее спиной стоит Спенсер.

— Где тебя черти носили? — кричит он.

Я вхожу в дом, муж резко захлопывает дверь. Хватает меня за руку повыше локтя так крепко, что я чувствую — на коже останутся синяки.

— Сейчас я все объясню…

— Сделай такую любезность, Сисси. Объясни, пожалуйста, почему мой секретарь сообщила, что ты встречалась в офисе с Абигейл Олкотт! Объясни, почему ты, моя жена, на седьмом месяце беременности ведешь себя так глупо и подвергаешь риску моего первого сына! Зачем тебе понадобилось тащиться в больницу для душевнобольных? Ты что, не понимаешь, что там тебе не место? Не говоря уже про лагерь джипси…

— Спенсер, я же вернулась домой целой и невредимой, — оправдываюсь я, пытаясь вырваться, но пальцы его клещами вцепились в мою руку. — Мне всего лишь хотелось посмотреть на людей, которым вы с отцом уделяете столько внимания. Это что, преступление?

— Неужели тебе непонятно, что в твоем положении…

— Я беременна, Спенсер, но пока не страдаю слабоумием.

— Ты уверена? — взрывается он. — Я бы на твоем месте не стал этого утверждать. Господи, Сисси, как еще назвать женщину, которая пытается вскрыть себе вены, а через несколько дней отправляется на экскурсию в психиатрическую лечебницу!

— Я не сумасшедшая, — говорю я, чувствуя, что глаза начинает щипать от слез.

— Если ты не сумасшедшая, то представь, что я испытал, сидя здесь и воображая всякие ужасы! Какой-нибудь псих вполне мог тебя ранить, а то и убить. Абигейл знает, как вести себя в подобных местах, а ты нет. С сегодняшнего дня будешь сидеть дома, черт возьми, до тех пор пока я не разрешу тебе выходить!

— Ты не имеешь права так со мной поступать.

— Сейчас увидишь, имею я право или нет!

Спенсер так сильно сжимает мои запястья, что я невольно вскрикиваю. Он тащит меня вверх по лестнице. Единственная комната в доме, которую можно запереть снаружи, — наша спальня. Спенсер заталкивает меня туда.

— Я делаю это ради твоего же блага.

— Не моего, а своего! — ору я.

Спенсер бледнеет, словно я его ударила.

— Иногда, Сисси, мне кажется, что я совсем тебя не знаю, — цедит он, поворачивается и медленно выходит из спальни.

Ребенок в моем животе шевелится и колотит ножками.

— Прости, — шепчу я.

Единственным ответом мне служит звук ключа, поворачиваемого в замке.

Вопрос: Что имеет большее влияние на формирование индивидуума — наследственность или среда?

Ответ: Их влияние взаимообусловлено. Это все равно что спросить: «Что важнее, зерно или почва?»

Посреди ночи ключ в замке поворачивается. Несет алкоголем. Спенсер подходит к кровати и прижимается лбом к моей спине.

— Господи, как я тебя люблю, — шепчет он, и слова его щекочут мою кожу.

В свой медовый месяц мы со Спенсером поехали на Ниагарский водопад. Как-то раз поставили там палатку и ночью занялись любовью под звездным небом. Шум водопада сливался с шумом крови в моих висках. Когда Спенсер вошел внутрь меня, звезды образовали первые буквы наших имен. Клянусь, я видела это собственными глазами!

Рука Спенсера проникает под мою ночную рубашку, скользит меж бедер. Мы оба плачем, но стараемся скрыть слезы. Спенсер входит внутрь меня и утыкается мокрым от пота лицом в мою спину. Представляю, как черты его впечатываются в мою кожу, застывают, как посмертная маска, чтобы остаться там навсегда.