Инна Жарчинская - Скрипач

Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза, пес и человек. Я сразу же заметила кровь у Ника на рукаве куртки. Собака стояла метрах в двух от него, не решаясь приблизиться, но и уходить она не собиралась.

— Ник, — заорала я, — отойди немного в сторону, чтобы я могла открыть дверь. Я сейчас спущусь, и ты скажешь, когда будешь готов.

— Хорошо, — ответил он так тихо, что я с трудом смогла разобрать, что он сказал. — Только осторожнее. Этот пес совершенно невменяемый, как будто в него бес вселился. Думал, что он уйдет после того, как я засветил ему по носу, а он не собирается.

Собака задрала голову и посмотрела на меня. Что меня удивило, так это то, что никакой злобы в глазах животного не было, взгляд у него был осмысленный, почти человеческий.

Я спустилась на лестничную площадку и понеслась вниз, моля Бога, чтобы там за это время ничего не случилось. Подбежала к двери и прислушалась: как будто все по-прежнему. Тихо, словно боясь, что пес меня услышит, я сказала:

— Ну, открывать?

— Давай, — так же тихо ответил Ник.

Я резко открыла дверь, и Ник мгновенно влетел в подъезд, как раз вовремя, потому что, как только щелкнул замок, раздался гулкий удар, а потом пес принялся остервенело царапать тяжелую металлическую дверь когтями. Не знаю, как долго он там нас караулил, больше этот вопрос меня не волновал.

Мы почти на одном дыхании взбежали по ступенькам на четвертый этаж и, тяжело дыша, дружно спросили:

— Ко мне?

И так же дружно рассмеялись.

Я кивнула на его дверь, и он послушно полез в карман за ключом. Только тогда я заметила, что ему больно шевелить рукой. Он морщился, но старался не показывать эту слабость при мне.

Уже у него дома я стащила с него куртку, свитер и рубашку и стала внимательно разглядывать страшные рваные раны на предплечье, от одного вида которых мне стало дурно. Мышцы были основательно разорваны, а кое-где даже виднелась кость.

— Твою мать! — не сдержался скрипач. — А я Гурьеву обещал, что выйду на работу. С такой рукой я же играть не смогу.

— С такой рукой, — расстроенно заметила я, — надо срочно идти к травматологу. А заодно неплохо было бы проколоться от бешенства.

— Он не бешеный, — мотнул головой Ник, — это другое. Это была не собака. Вернее, в тот момент это была не только собака.

Я ничего не могла понять, мне казалось, что от всего пережитого у моего героя снесло крышу, и хорошо бы, если временно. Но Ник, заметив мое сомнение, продолжал настаивать:

— Это был человек. Неужели ты сама не заметила этого? Этот взгляд… Не собачий был это взгляд, человеческий, осмысленный…

— Оборотень, что ли? — язвительно поинтересовалась я. — Когда мне ожидать вампиров и зомби?

— Да нет же, — он совсем забыл про раненую руку и в сердцах ударил кулаком по столу, дернулся от резкой боли и уже гораздо спокойнее объяснил, — не оборотень, другое. Человек в этом случае не меняется, он всего лишь переносит свое сознание в другое тело, в нашем случае в тело собаки. Сам же хозяин пса в это время сидит у себя дома и находится без сознания. Черт! Не знаю даже, как тебе это объяснить. Этот метод часто практикуется в шаманизме, ничего сверхъестественного.

— Ну да, — согласилась я, сопровождая свои слова дурацким смешком, — ничего, если не считать того, что ты бешеную псину теперь принимаешь за человека. Сам подумай, откуда у нас в городе взяться настоящему шаману? У нас здесь все больше шарлатаны всех мастей.

Я тщательно обрабатывала его раны зеленкой и стрептоцидом, с огорчением отмечая про себя, что без «волшебного» вмешательства врача здесь никак не обойтись. Как минимум надо наложить швы на самые страшные раны, не говоря о том, что просто необходимо сделать рентген, чтобы убедиться, цела ли кость. Но его самого, похоже, собственные болячки волновали гораздо меньше, чем бредовые шаманские идеи.

— Говорю же тебе, этим псом управлял человек, вернее, сознание человека. И я абсолютно уверен, что он не напал бы ни на кого другого, только на нас. А вообще-то, как я успел заметить, его интересовала ты.

Я даже замерла от неожиданности, потом возмутилась:

— Это почему же я?

— Потому что преследовать он начал тебя, а я неудачно навязался. Ну как ты не обратила внимания, что сначала собака не собиралась нападать, иначе она сразу же напала бы, но она оттеснила нас к заброшенному дому, немного еще попугала, чтобы мы не вышли раньше времени, и успокоилась.

— Да, кстати, — вспомнила я, перебинтовывая ему руку, — а что там случилось, почему ты вдруг так изменился, когда этот альбинос что-то там шепнул своей девице?

— Потому что я услышал, что именно он сказал, — ответил он таким тоном, что мне стало не по себе. — У меня ведь идеальный слух.

Я насторожилась.

— Что именно?

— Он сказал: «Их сюда загнал зверь Учителя, но девка не одна, и нам лучше позвать остальных. А еще лучше отложить это на потом. Время у нас еще есть».

Я замерла от неожиданности. Учитель? Неужели те, кого я приняла за наркоманов, — это на самом деле чертовы сатанисты? «Старый и Белый!» — вспомнилось внезапно. Белый! Альбинос. Наверное, он потому и не решился ничего произнести вслух, чтобы я не узнала его по голосу, как и Старого. И наверняка там, наверху, были другие. Мы вовремя успели уйти из проклятого дома. Когда же его наконец или снесут, или отремонтируют и заселят нормальными людьми?!

— Но если ты прав, то почему они так рано зашевелились? — спросила я удивленно. — Ведь до полнолуния еще куча времени.

— Боюсь, что они оказались сообразительнее, чем мы о них думали, — грустно признался Ник. — Они поняли, что ты можешь улизнуть в самый неподходящий момент, а на поиск новой жертвы у них могло бы не хватить времени. Решили подготовиться заранее или…

Я ждала, что он еще скажет, но он молчал. Пришлось его немного поторопить:

— Что «или»? Что ты хотел сказать, Ник?

— Или их кто-то спровоцировал. И я, кажется, знаю, кто именно.

— И кто же?

— Он, — коротко ответил Ник. — Так он хочет меня подтолкнуть к решительным действиям.

Он горько усмехнулся, и я почему-то не стала уточнять, к каким именно действиям дьявол хочет подтолкнуть скрипача. Интуиция подсказала мне, что дело касается именно меня.

Ник подошел к окну и долго смотрел вниз, высматривая во дворе черную большую собаку, но ее и след простыл.

— Странно это, — задумчиво произнес он, — кто же этот Учитель? Откуда у него такие способности?

Я молча пожала плечами. Что я могла ему ответить, если сама ни разу не видела этого загадочного человека, только слышала его голос? Однажды он меня спас, но, как оказалось, приговор по-прежнему в силе, меня не помиловали, а лишь оставили на сладкое.

Ник схватил меня за плечи и стал трясти. Я видела, что он встревожен ничуть не меньше, чем тогда, когда Золотой Жорик угрожал его матери, поэтому молча терпела такое не очень-то джентльменское отношение к себе. Голова у меня болталась из стороны в сторону, как у китайского болванчика, который когда-то был у бабы Сони. Этот болванчик прожил долгую жизнь и до сих пор сидел бы на полке, укоризненно мотая головой, если бы я его однажды нечаянно не разбила.