Эмбелин Кваймуллина - О чем молчат вороны [litres]

Двадцать лет, семь месяцев, шесть дней… Интересно, папа тоже будет так вот подсчитывать дни? Мне не хотелось, чтобы моя смерть превратилась в унылую точку отсчета в его жизни.

– Вы так и не узнали, что с ней произошло? – спросил папа.

– Нет. Старик Дерека вел расследование. Он считал, что Сара сбежала.

– А вы нет?

– Нет, и ее родители в это не верили. Да, ей хотелось уехать, как и мне, но она не бросила бы маму с папой, даже не попрощавшись.

Элли вздохнула.

– Они оба уже мертвы. Так и не смогли пережить потерю. Остальные родственники живут далеко отсюда – ее родители переехали в наш городок по работе. И все же мне хотелось бы наконец найти Сару и сообщить радостную новость семье.

– Думаете, она до сих пор где-то здесь?

Видимо, папа таким образом ненавязчиво уточнял, правда ли Элли думает, что Сара все еще жива.

– Да, времени много прошло, но бывало такое, что потерянных людей находили спустя десятки лет. Дерек считает, что уже нет смысла в поисках, но…

Она встревоженно покосилась на папу – наверное, боялась, что он согласится с Дереком. Вот только она не знала моего отца.

– Мы – полицейские, – с гордостью произнес он. – Мы никогда не перестаем искать пропавших.

Элли просияла.

– Честно говоря, я тут подумала… ну, конечно, если вы не слишком заняты…

– С радостью взгляну на папку с делом, – сказал папа.

По ее лицу расплылась улыбка.

– Спасибо! Она в бардачке.

Я рассмеялась.

– Наверное, она сразу положила ее в бардачок, как узнала, что скоро приедет опытный следователь.

Он кивнул и потянулся к бардачку. Вокруг глаз у него собрались морщинки – так бывало всегда, когда папа с трудом сдерживал улыбку: ему нравилось, что Элли борется за подругу.

Папа принялся листать папку, и я подалась вперед, сощурив глаза. Папа достал фотографию и приподнял, чтобы я лучше ее рассмотрела. Сара Блю . У нее были длинные черные волосы, смуглая кожа, смелый взгляд. Коренная австралийка, мечтавшая подняться к звездам.

Папа убрал снимок и закрыл папку.

– И это все? Маловато для дела о пропавшем ребенке.

– Вы тоже так считаете? Я пыталась обсудить это с Гэрри Беллом – он сейчас на пенсии – но… скажем так, он не проникся моими словами. Дерек уверен, что Гэрри Белл сделал все что мог, но это нормально – заступаться за отца. Просто… – Элли покачала головой. – Гэрри Белл не сомневался, что Сара скоро вернется. – Она крепче сжала руль. – А она так и не вернулась. Думаете, еще можно напасть на ее след?

– Будет непросто, – предупредил ее папа, – но не то чтобы невозможно. Наверное, лучше начать сначала: заново опросить всех, кого допрашивала полиция, выяснить, какие детали они упустили. Если хотите, я вам с этим помогу – после того как закроем дело о пожаре.

Элли широко улыбнулась, и по сравнению с этой яркой, сияющей улыбкой все предыдущие сразу стали казаться фальшивыми. Маленькие города похожи на озера . Наверное, это относится и к местным жителям. Солнечность Эллисон Хартли была лишь поверхностью воды, и мне даже стало совестно за то, что я сразу этого не поняла. Надо научиться лучше разбираться в людях, иначе мне не стать детективом, как папа, после уни… ох.

Я в любом случае не закончу университет и не стану детективом. Я никем не стану. Глупо, конечно, но я иногда забывала о том, что мертва, – возможно, потому, что не чувствовала себя мертвой. Правда, до несчастного случая я жила в настоящем, всегда сегодняшняя и никогда – вчерашняя, а сейчас замерла в прошлом, на пятнадцати с половиной годах, и не двигалась ни вперед ни назад – и как я могла при этом быть девочкой-бабочкой? Разве что если бы решилась двигаться дальше…

Откуда у меня взялась эта мысль? Это все влияние Кэтчин! Я принялась в панике искать более приятные, успокаивающие мысли и быстро нашла одну: пускай в полицию мне не попасть, но я все еще могу учиться новому, расти и меняться. Быть девочкой-бабочкой, как мама.

Я развила эту идею. Может, мама вернется оттуда, где она сейчас, найдет меня, и папа сможет ее видеть, и мы все снова будем вместе! В глубине души я понимала, что это неправильно, но старалась об этом не думать. Нет, я найду маму, поставлю на ноги папу, и все будет хорошо.

Машина завернула за угол и начала взбираться по холму. Элли показала на вершину холма.

– Видите вон тот дом? Который большой? Там живут Шольты. Алекс сам его построил – ну, заплатил рабочим.

Особняк Шольтов был двухэтажным, из красного кирпича, и обшитые досками домишки, стоявшие рядом, казались миниатюрными по сравнению с ним. Его окружали зеленые скульптуры из кустов, подстриженных в форме лебедей. Дерек Белл сказал, что этот дом «не так просто найти». Он солгал. Мы бы с легкостью нашли его по короткому описанию «уродливый кирпичный особняк с вычурными кустами», – а значит, Элли с нами отправили не просто так. Белл хотел, чтобы она приглядывала за папой, а потом все ему доложила.

Папа сделал тот же вывод. Когда машина остановилась, он обратился к Элли:

– Я бы поговорил с Шольтом один на один. Думаю, он подойдет к разговору серьезнее, если его будет расспрашивать незнакомый человек.

Элли не стала возражать. Наоборот, на ее лице отразилось облегчение. Наверное, ей неловко вот так метаться меж двух огней. Теперь она сможет с чистой совестью сказать Беллу, что при допросе не присутствовала и ничего не знает.

Я поспешила за папой. Он подошел ко входу и ударил тяжелым медным дверным молотком по крепкому дереву. Там не спешили открывать. Папа собирался было постучать снова, как вдруг дверь распахнулась.

За порогом стоял тощий седой старик болезненного вида: с бледной, желтоватой кожей, дрожащими руками. Несмотря на это, взгляд у него был пронзительный.

Папа показал ему свое удостоверение, не обращая внимания на направленный на него свирепый взгляд.

– Мне надо поговорить с Александром Шольтом.

– Его нет дома. Он уехал в город рано утром.

– Вы его отец?

Старик отрывисто кивнул.

– Да, Чарльз Шольт. Что с того?

Папа посмотрел на меня, а потом на дом. Я все поняла. Он хотел, чтобы я проверила, не прячется ли там Александр.

Я пробежала мимо Шольта и принялась осматривать комнаты, наполненные роскошной мебелью и выцветшими фотографиями бледных родственников Шольтов. На первом этаже Александра точно не было, так что я поднялась по спиральной лестнице.

На втором меня ждали одни сплошные спальни кремовых и бежевых оттенков, которые сливались между собой: скучная спальня… очередная кремовая спальная… еще одна… Минутку.

В этой занавески развевались на ветру, но окно было закрыто. Странно. Я подошла ближе.

В раме не оказалось стекла. Оно словно исчезло, но деревянная рама выглядела нетронутой. Я опустила взгляд и увидела осколки на полу.