Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

Юханнес и в самом деле оставлял впечатление уникума. Каждый раз он с головой бросался в новое дело, успевая рефлектировать на ходу, и одно это сводило Ребеку с ума. Он всегда оказывался чуть выше остальных, полагал, что любую проблему можно решить засучив рукава, и порой требовал от мальчиков слишком многого.

– Вы можете лучше, – была его любимая поговорка.

При этом он редко находил время для Ребеки. Чаще ограничивался поцелуем на лету и подбадривающим пожеланием или заверением вроде: «Ты выкрутишься… я знаю, ты справишься».

Став министром, Юханнес и вовсе выпал из ее жизни. Все чаще засиживался за работой допоздна, а чуть свет снова был на ногах, бежал традиционные полмили и выполнял «комплекс морского котика» [25] «Морские котики» – спецподразделение ВМС США, предназначено для ведения разведки, выполнения диверсионных и спасательных операций и т. п. – так он это называл. Таков был его темп. Юханнеса, похоже, совсем не заботило даже то, что ветер переменился, и он, кого так любили, оказался беззащитен перед обрушившейся вдруг волной ненависти.

Зато Ребека переживала за двоих. Вечерами, набрав в «Гугле» его имя, все глубже погружалась в трясину самых нелепых обвинений. И все чаще винила во всем себя и свои еврейские корни. Иначе каким образом Юханнес, при всей безупречности своей «арийской» внешности, мог стать жертвой антисемитских кампаний?

С него же все было как с гуся вода.

– Все переменится, Бека, – повторял он. – И лишь сделает нас сильнее…

Но любая невозмутимость имеет предел прочности. Юханнес не умел ни ныть, ни жаловаться, неиссякаемый оптимизм словно нес его по жизни на автопилоте. Тем не менее в пятницу, ничего не объяснив, он взял недельный отпуск – что, помимо прочего, должно было доставить коллегам из штаба лишние заботы.

Так они снова оказались на острове Сандён, в большом доме у самой воды. Мальчиков отправили к бабушке, с телохранителями, конечно, – ох уж эти парни, с которыми Ребека так любила поболтать…

Юханнес закрылся в кабинете на втором этаже. Ребека слышала, как вчера он кричал по телефону, а сегодня утром даже пропустил пробежку. Быстро позавтракал и, ни слова не говоря, снова скрылся за дверью.

Что-то шло не так, Ребека это чувствовала. Снаружи дуло. Она делала на кухне салат из свеклы с сыром фета и кедровыми орешками. Близилось время обеда, Юханнеса следовало по крайней мере предупредить.

Когда Ребека заглянула в дверь, постучавшись – хотя обычно проникала в кабинет мужа без лишних церемоний, – он спешно собрал на столе какие-то документы. Не веди Юханнес себя так подозрительно, она и не взглянула бы на них. Среди бумаг мелькнула история болезни пациента психиатрической клиники, и Ребека на мгновение опешила. Но потом решила, что это может быть связано с проверкой какого-нибудь нового сотрудника, и попробовала улыбнуться, как раньше.

– В чем дело? – раздраженно спросил он.

– Обед, – ответила Ребека.

– Но я не голоден.

«Ты вечно голоден», – мысленно возразила она.

– Ты можешь сказать, что произошло?

– Ничего.

– Я тебе не верю. – Теперь Ребека тоже начинала нервничать.

– Ничего, я тебе говорю, – повторил он.

– Ты болен?

– С чего ты так решила?

– Ты читал историю болезни, что я должна была решить? – прошипела Ребека и сразу поняла, что совершила ошибку.

Юханнес взглянул на жену с такой ненавистью, что той не оставалось ничего другого, как только покинуть его кабинет, бормоча извинения, и снова спуститься на кухню.

«В чем дело? – недоумевала она. – Еще совсем недавно мы были счастливы».

Лисбет знала, что Камилла находится в квартире на Страндвегене в Стокгольме, вместе с хакером Юрием Богдановым и старым агентом ГРУ Иваном Галиновым. Ситуация требовала немедленных действий, Саландер не могла понять только, каких именно. А потому, пока суть да дело, продолжала заниматься шерпой Микаэля Блумквиста.

Возможно, это было бегство от действительности. «Бам вьювер» выдал шестьдесят семь маркеров в сегменте ДНК. Саландер проходила их один за другим, пока в конце концов не вышла на одну примечательную гаплогруппу предков по отцовской линии.

Она называлась DM174 и тоже была достаточно редкой. Дальнейшее зависело от того, что скажут московские специалисты. Саландер набрала название гаплогруппы в поисковом окошке на сайте «Y-фулл» и стала ждать.

Время тянулось так медленно, что она успела выругаться, а когда пришел ответ, не поверила своим глазам. Лисбет вообще не понимала, чем она занимается. Ей нужно было следить за Камиллой, а не раскапывать родословную бездомного с Мариаторгет.

Так или иначе, система выдала 212 совпадений, сгруппированных по 156 фамилиям. Саландер присвистнула – это было лучше, чем она ожидала. Прикрыла глаза и, взбодрив себя парой пощечин, продолжила поиски. Теперь Лисбет проверяла каждого из списка фамилий на наличие других необычных вариаций в сегментах. Она понимала, что делает не то, что у нее есть проблемы более насущные. Тем не менее одно имя повторялась снова и снова. Некто Роберт Карсон из Денвера, штат Колорадо.

В его внешности определенно чувствовалось что-то азиатское. В остальном же он был американцем до мозга костей – марафонцем, слаломистом и геологом из местного университета. Роберт Карсон, сорока двух лет, отец троих детей и сторонник Демократической партии, активно противостоял лобби Национальной стрелковой ассоциации, НСА, после того, как его сын чуть не попал под пули во время инцидента в школе в Сиэтле.

Свободное от работы время он посвящал генеалогическим изысканиям и два года назад провел масштабный Y-хромосомный анализ, выявивший ту же мутацию, что и у нищего с Мариаторгет, а именно в гене EPAS1.

«У меня есть суперген», – гласила хвастливая подпись под снимком, на котором Роберт Карсон, в кепке с хоккейным логотипом, торжествующе улыбался, играя бицепсами, на фоне пейзажа со скалами.

Ниже он писал, что его дед по отцовской линии, Дава Дордже, жил в Южном Тибете, не так далеко от Эвереста, откуда бежал в 1951 году от китайской оккупации. Он поселился у родственников в долине Кхумбу, неподалеку от буддистского монастыря Тенгбоче в Непале. Сохранилась и фотография деда с церемонии открытия больницы в поселке Кунде, на которой он был с Эдмундом Хиллари [26] Эдмунд Хиллари (1919–2008) – новозеландский исследователь и альпинист. .

Дава Дордже оставил после себя шестерых детей, в их числе Лобсанга – «милягу и сумасброда, – как писал о нем Роберт, – и – вне зависимости от того, поверите ли вы мне или нет – страстного поклонника “Роллинг стоунз”».

«Я никогда не встречался с ним, – продолжал он, – но мама вспоминала, что он был не только самым выносливым в горных экспедициях, но и всегда самым красивым и харизматичным. (При этом , – добавлял Роберт в скобках, – она, конечно, не могла быть объективной в этом вопросе, равно как и я сейчас)» .