Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

« Браво! Браво! Не знаю, как у тебя это получается, но снимаю шляпу. Должен добавить, что нищий бредил министром обороны Юханнесом Форселлем. «Me took him… I left Mamsabin…» – это его слова. Возможно, здесь он упомянул также Матса Сабина, военного историка. Это пока неясно. Но в мае 2008-го Форселль поднимался на Эверест, где мог довольно тесно общаться с нашим нищим. Я посылаю тебе список носильщиков-шерпов, которые участвовали в экспедиции и находились в то время на южном склоне. Может, найдешь что-нибудь еще. Я разговаривал с Робертом Карсоном и рассчитываю на его помощь.

Береги себя и спасибо.

P. S. Матс Сабин, старый майор прибрежного флота и военный историк из Высшей школы национальной обороны, несколько лет тому назад погиб в Абуску. Одно время он имел крупные идеологические расхождения с Форселлем».

«Ого!» – мысленно воскликнула Саландер. Закрыла письмо и переключилась на камеры слежения, но пальцы, похоже, жили своей жизнью. Полчаса спустя она вошла в «Гугл», набрала «Форселль» и «Эверест» – и увязла в бесконечных репортажах о женщине по имени Клара Энгельман.

На фотографиях в Сети она выглядела как дешевая копия сестры Камиллы. Та же сияющая улыбка и стремление всегда находиться в центре внимания. Решив, что Клара не стоит ее внимания, Лисбет вернулась к камерам, потом написала Чуме и безуспешно попыталась дозвониться до Паулины. И при этом краем глаза все время косилась на статьи о Юханнесе Форселле и его историческом восхождении.

Он и его друг Сванте Линдберг достигли вершины в час дня 13 мая 2008 года. Небо было чистым. Оба вдоволь налюбовались видами, сделали снимки и сообщили вниз, на стоянку. Проблемы начались вскоре после этого, на Ступени Хиллари [28] Ступень Хиллари – крутой, почти вертикальный участок склона Эвереста протяженностью 13 м. , на пути к Южной вершине.

В половине четвертого, еще до так называемого Балкона на высоте 8500 метров, друзья вдруг заволновались, что им не хватит кислорода, и вообще усомнились в том, что смогут добраться до лагеря. Видимость все ухудшалась, и, прежде чем Форселль успел понять, в чем дело, ситуация и в самом деле стала серьезной.

Уже тогда Форселля должны были насторожить крики, доносившиеся по рации. Но он был слишком измотан, чтобы хоть как-то реагировать на них. Так он, по крайней мере, вспоминал позже. А тогда Форселль просто шагал по снегу, с трудом передвигая ноги.

Вскоре после этого в горах начался невообразимый хаос. Поднявшийся ветер сбивал с ног, температура упала ниже минус шестидесяти по Цельсию. Оба мерзли и едва ли что-нибудь различали перед собой. Неудивительно, что позже ни один из друзей так и не смог дать более-менее подробного отчета о том, как им удалось достичь палатки на юго-восточном склоне. Но более всего настораживал промежуток между семью и одиннадцатью часами вечера. Здесь кое-что не стыковывалось, и прежде всего в отношении Форселля.

А именно, он будто воспрял духом. Позже на эту перемену не обратили внимания. Ее заслонили события у стены Лхоцзе, где в это время разыгралась главная драма, приведшая к гибели Клары Энгельман и Виктора Гранкина. Неудивительно, что об этом так много писали. Всех волновал вопрос: почему погибла именно Клара? Та, над которой больше всех насмехались и которую менее других воспринимали всерьез?

Первое время поговаривали о классовой ненависти и зависти. Но когда страсти более ли менее улеглись, стало ясно, что для спасения Клары было сделано все возможное и даже более того, и что она была обречена – с того самого момента, когда упала в снег. Помощник Гранкина Роберт Хэмилл так писал об этом: «Усилия по ее спасению прилагались экстраординарные. Для Виктора и остальных не было ничего важнее. Мы рисковали многими жизнями».

Лисбет это свидетельство показалось вполне заслуживающим доверия. Пиар-ценность Клары Энгельман была настолько высока, что ее и в самом деле не спешили отправлять вниз. В результате она задерживала всю экспедицию.

Около часу дня, похоже, в приступе депрессии, Клара сорвала с себя кислородную маску и очки. Ее колени подкосились, она рухнула лицом вперед, возможно, ослепшая от снега. Поднялась паника, и Виктор Гранкин – тоже, похоже, действовавший на пределе возможностей – приказал всем остановиться. Далее все силы экспедиции оказались брошены на то, чтобы спустить Клару вниз. Но буран усиливался. Ветер дул им в лицо. Другие участники группы, прежде всего датчанин Мадс Ларсен и немка Шарлотта Рихтер, тоже ослабели и нуждались в помощи. Спустя пару часов всем стало ясно, что катастрофа неминуема.

Шерпы, включая их сирдара Ниму Риту, показали себя с самой лучшей стороны. Несмотря на шторм, они спускали людей при помощи веревок и волокли на себе тех, кто не мог идти. В результате к вечеру были спасены все, кроме Клары Энгельман и Виктора Гранкина, отказавшегося оставить свою подопечную. Начальник экспедиции повел себя подобно капитану тонущего судна.

Трагедия была расследована вдоль и поперек, и большинство вопросительных знаков со временем удалось снять. Осталось неясным только, почему Клара была обнаружена километром ниже, чем Виктор, притом что, как единодушно утверждали все свидетели, они погибли вместе, прижавшись друг к другу. Но и это можно было объяснить сильным реактивным ветром вблизи вершины.

Лисбет думала обо всем этом, а также о сотнях непогребенных тел на склонах Гималаев. И чем больше вникала она в подробности позднейших расследований и показаний очевидцев, тем темней представлялась ей история в целом. Саландер переключилась на Матса Сабина, о котором говорил Микаэль, но быстро его оставила. Занялась слухами и сплетнями в Сети, которые неожиданно навели на новую мысль, развить которую она не успела.

Дверь хлопнула. Ввалившаяся в номер пьяная Паулина с порога обозвала Лисбет выродком и получила достойный ответ. Страсти быстро накалялись, перебранка вылилась в громкую ссору, кончившуюся тем, что женщины набросились друг на друга и повалились на кровать.

26 августа

С утра Микаэль пробежал вдоль берега целую милю, возвратился в дом, и тут раздался звонок. Это была Эрика Бергер. Последний номер «Миллениума» отправлялся в типографию завтра. Он не вызывал у Эрики ни особенного восторга, ни недовольства.

– Мы возвращаемся к своему обычному формату, – заявила она и спросила, чем Микаэль собирается заняться.

В ответ Блумквист напомнил, что находится в отпуске, поэтому ближайшие дни намерен посвятить спортивным тренировкам. Не исключено, что в промежутках между ними ему захочется почитать что-нибудь о министре обороны и всей той грязи, которая была на него вылита в последнее время. Эрика нашла его планы забавными.