Себастьян Фитцек - Инквизитор

«Амулет. Он использовал украшение Софии как трофей. Нет…»

Каспар исправился.

«Не как трофей. А как указатель. Вместо записки с загадкой».

Каспар взялся за перламутровую подвеску, которая была влажной на ощупь – а может, это просто его ладони вспотели.

Ладно. Теперь пути назад все равно нет.

Он протянул руку и нажал на кнопку «минус 2». Еще никогда он не оказывался в такой темноте, как в тот момент, когда двери закрылись.

Во время спуска к источнику страха Каспар не мог вспомнить, верующий он или атеист. Ему казалось, что раньше он с удовольствием ходил в церковь, но, видимо, это было давно, потому что в голову не приходила ни одна молитва, слова которой могли бы его сейчас успокоить.

Он нажал пальцами на глазные яблоки, чтобы простимулировать реакцию зрительного нерва. Обычно таким образом он вызывал калейдоскопические вспышки, которые в цветах радуги танцевали перед его сетчаткой, но даже эта иллюзия не появилась.

Зато возникло другое ложное ощущение, потому что кабина начала вращаться. Сердечно-сосудистая система сошла с ума. Вестибулярный аппарат потерял в темноте последние ориентиры, и Каспар внутренне кружился вокруг себя, хотя его тело не смещалось даже на миллиметр.

«Полшприца, сильно разбавленного».

Борясь с головокружением, он думал о том, что Брук, вероятно, уже пришел в себя, и удивлялся, с каким спокойствием представляет себе, как Инквизитор в эту секунду хватается за ножки стола, чтобы подтянуться и встать.

«Пока я в лифте, я в безопасности».

На мгновение Каспар даже решил, что уже никогда не сможет покинуть кабину. С каждой секундой росла его уверенность в том, что лифт никогда больше не остановится, а будет вечно спускаться в бесконечную шахту, где становилось все темнее и жарче.

Поэтому очень сильно удивился, когда его ослепил яркий свет. Двери открылись.

Минус 2.

Он прибыл туда, куда никогда не хотел.

Каспар моргнул и вошел в свет.

Бум. Тук. Бум. Тук.

Ярко освещенный этаж лаборатории, видимо, соединялся с верхним этажом системой вентиляции, в любом случае стук томографа был здесь намного громче, чем на первом этаже. Но Каспар все равно воспринимал звуки из отделения радиологии приглушенно, как через акустический фильтр.

Он прикрыл глаза рукой от яркой галогенной лампы на потолке, которая, как кинематографический прожектор, освещала голые, выкрашенные в зеленый цвет бетонные стены.

Бум. Тук. Бум. Тук.

Уши Каспара уже смирились с угрожающим переменным стуком томографа как с чем-то неизбежным. Так человеческий нос может привыкнуть к неприятному запаху в глухом помещении, который для новоприбывшего будет невыносимым. Его ослабленному мозгу удалось загнать гипнотические звуки за защитную стену, в самый дальний угол сознания. К сожалению, это не получилось из-за глухих, почти животных криков, которые встретили Каспара в вестибюле лаборатории.

Он разрывался от внутренней борьбы. Две силы решили устроить последнюю судьбоносную дуэль в его теле. И поэтому Каспар ощущал, как одна сила тянула его вниз, чтобы склонить к побегу.

А вторая толкала вперед, чтобы спасти Софию. Сам он был абсолютно безволен, просто мячик своих конфликтующих инстинктов, который, как сторонний наблюдатель, следил за сценарием, неподвластным его мозгу.

София апатично сидела в нескольких шагах от него, в своем кресле-каталке перед стеклянной дверью, которая отделяла маленький вестибюль от лаборатории.

«Приманка, – промелькнуло у Каспара в голове. Сначала ключ, потом София. – Брук разложил приманки, которые меня погубят».

Рифленое матовое стекло за ней, видимо, было бронированным, потому что как отчаянные удары кулаками, так и тяжелые пинки ногами по входной двери с другой стороны доносились до Каспара лишь робким стуком.

Он сделал шаг к Софии и не заметил, как его инстинкт самосохранения отступил.

София. Он хотел ее спасти. Возможно, лишь для того, чтобы исправить ошибку, которую он не мог даже вспомнить.

Глаза врача были закрыты, ее голова склонилась к кочерге, которая все еще торчала, закрепленная за подголовник. Пакет с физиологическим раствором, видимо, оборвался во время нападения Брука, пустой катетер так же безжизненно болтался рядом со спицами колес, как и руки Софии. Без сомнения, она пребывала в другой, более счастливой сфере. Во всяком случае, она никак не реагировала на драму, которая разыгрывалась у нее за спиной.

«Они хотят, чтобы я их вытащил. Боже мой, что Брук устроил им там внутри?»

Он увидел, как одна рука прижалась изнутри к стеклу. Кровь и кожа заполнили его неровности.

Каспар не был уверен, но она казалась толстой и грубой. Как у…

«Бахмана?»

Затем он заметил темный отпечаток, где-то на уровне колен консьержа. Тот выглядел как… Каспар убрал влажные волосы со лба.

«…как язык?»

Нет. Нос.

«Мистер Эд, Бахман. Господи, они живы…»

Словно издеваясь над ним, в этот момент схематичные фигуры за дверью исчезли, стук тоже прекратился.

«Что Инквизитор собирается с ними сделать? Почему привел их в лабораторию? И запер?»

В голове Каспара пронеслась еще одна мысль.

«Ошибка. Я совершил ошибку. Не только тогда, но сегодня. Только что. Я что-то…»

Он сделал еще один шаг и в тот же момент испуганно отпрянул назад.

Матовое стекло задрожало. Один раз, другой. Что-то тяжелое, вероятно Бахман, со всей силой бросалось на него с той стороны. Безрезультатно. Металлические петли дрогнули еще меньше, чем бронированное стекло.

«Я что-то упустил».

Каспар стоял теперь рядом с дверью. Нажал на серую ручку. Бесполезно.

Как и ожидалось, Брук их запер, хотя он не нашел замочной скважины под массивной рукояткой.

«Конечно нет».

Расфельд придумал более хитрый метод, чтобы запретить доступ посторонним. Лаборатория была защищена электронной магнитной картой, которую Инквизитор вытащил у руководителя клиники. Кроме того, рядом с рамой висел черный металлический ящик – электронная кодовая защита, – который напоминал клавиатуру банкомата.

«Код. Конечно».

Если София знала код для системы «Щит», то возможно, и для этой двери. Может, это даже одна и та же комбинация. Он должен выяснить код и освободить других, прежде чем Инквизитор снова придет к ним.

«Но для этого я должен ее…»

Каспар развернул Софию к себе и испугался капли крови, которая потекла у нее из носа.

Одной рукой он приподнял ей левое веко. Ее веки дрожали, что в данных обстоятельствах было хорошим знаком – это могло означать, что София готовилась разорвать спираль сна. В такой момент Каспар мог снять гипноз, отменив внушение, которое сумасшедший укоренил в психике своей четвертой жертвы.