Себастьян Фитцек - Инквизитор

«Возможно. Вероятно. Сделал бы. Мог бы», – передразнил он себя мысленно голосом Тома.

– София, ты меня слышишь? – Он схватил ее холодные запястья и принялся массировать. – Ты должна проснуться, понимаешь? Ты должна сконцентрироваться на мне. Ты есть ключ.

«Ключ! О нет!»

Он выпустил ее неподвижные руки.

Каспар развернулся, мучительно медленно, словно стоял в бурной реке и боролся с течением. Обратно к лифту. Туда, где допустил роковую ошибку.

«Пока я в лифте, я в безопасности».

Именно. Несколько секунд назад. Когда он оставил торчать ключ, не повернув его, чтобы заблокировать кабину.

«Вот что я упустил».

Когда Каспар наконец оказался перед лифтом, он уставился самому себе в глаза. Но на этот раз он отражался не в зеркале кабины, а в полированной поверхности алюминиевых дверей, которые давно закрылись. Инквизитор вызвал лифт.

Дрожание началось в ту секунду, когда натянулись металлические тросы. Тело Софии эпилептически затряслось, заставляя дребезжать кресло-каталку. У Каспара больше не было чувства времени, он не обратил внимания, сколько секунд лифту потребовалось, чтобы преодолеть несколько этажей, но понимал, что через двадцать отчаянных вздохов Брук будет здесь. Каспар задержал дыхание, словно надеялся растянуть время и отсрочить неизбежное.

Бабах!

Заложники за матовым стеклом снова прижались ртами и кулаками к стеклу, кричали изо всех сил, но их криков было практически не слышно из-за бронированного стекла, а Софию трясло все сильнее. Она закинула голову назад, прогнула грудь и, как утопающая, вцепилась в пластмассовые ручки кресла-каталки. Пропотевший, испачканный грязью, кровью и физиологическим раствором халат сполз у нее с одного плеча. Потом ее голова ударилась о металлическую ручку кочерги – с таким звуком, будто стукнулись два бильярдных шара.

Каспар подбежал к ней, схватил обеими руками ее голову и ладонью защитил от последующего удара виском о металлический прут. Чтобы София не могла пораниться, он вовсе вытащил кочергу. Вырвав ее из крепления подголовника, он осознал, что, возможно, держит в руках свое последнее спасение.

Лифт! Дверь!

Каспар даже не стал тратить последние минуты их драгоценного времени на то, чтобы пытаться кочергой разбить бронестекло. А направился к лифту и следил за электронным табло.

Первый подвальный этаж. Еще несколько метров.

«Это должно получиться. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы все получилось».

Кочерга в форме буквы Г была длиной примерно с теннисную ракетку, и, судя по всему, ею активно пользовались. К счастью, крючок в верхней части ручки был плоским, так что Каспар воспользовался кочергой как ломиком и просунул ее между внешними дверьми лифта.

«Если у лифта есть предохранители, то… – Он закусил губу и на несколько сантиметров раздвинул двери. – Кабина остановится, как только… Черт, нет».

Ручка выскользнула у него из пальцев, и двери снова захлопнулись. Они приоткрылись именно настолько, чтобы показать ему, насколько близко подобралась смерть. Нижняя часть кабины уже парила у него над головой.

«Ладно. Новая попытка. Последняя…»

Он снова просунул кочергу в прорезь, нажал на нее со всей силы, и двери опять приоткрылись на несколько сантиметров. Каспар почувствовал спертый воздух, запах машинного масла, которые дохнули на него из шахты, и вдруг услышал, что томограф заработал громче: либо его слух резко обострился, либо – что было более вероятно – машинный гул лучше проникал в подвал через открытые двери.

О нет…

Он уже решил, что опять ничего не выйдет и кочерга упадет, но на этот раз ему удалось раздвинуть двери настолько, чтобы поставить в проем ногу – прежде чем двери начали закрываться. Раздался громкий треск, и Каспар решил, что его пальцы раздавило, но случилось то, на что он надеялся. Кабина лифта остановилась, после того как электронный мозг системы блокировки зафиксировал преждевременное открытие дверей.

«Получилось!»

Как раз вовремя. Кабина Брука уже висела на уровне глаз. Каспар вытянулся, чтобы через узкую щель заглянуть в лифт, и его взгляд уперся в окровавленные ноги Инквизитора.

Он с отвращением отпрянул и закрепил кочергу между алюминиевыми дверьми. Затем вытер пот со лба, сглотнул два раза, чтобы избавиться от давления в ушах, которые от напряжения заложило, и повернулся к Софии.

«Слава богу».

Она выглядела спокойнее. Жуткие судороги ослабли, подергивались только ее веки. И это был хороший знак. Она просыпалась.

«Или нет?»

Каспар поковылял обратно к ней.

– София? Ты меня слышишь? – спросил он, опускаясь перед ней на колени.

Он не знал, прижать ли кончики пальцев к ее дрожащим векам, чтобы успокоить их. Для начала он провел по длинным ресницам, очищая их от засохшей слизи, чтобы ей было легче открыть глаза.

Снова помассировал ее ладони, с эйфорией заметил, как онемелые пальцы слегка надавили в ответ, и подумал о записке, которую они держали.

«Это правда, хотя имя лжет».

– Гипноз, – прошептал он ответ, поднеся губы к ее уху. Он должен достучаться до нее, уловить момент, когда ее подсознание приоткроет дверь, чтобы он мог отменить постгипнотическое внушение. Но он понятия не имел, сколько продлится временное окно.

За спиной у него что-то закряхтело – возможно, лифт, а может, Инквизитор, чье неразборчивое мычание смешивалось со стуком томографа и с криками из-за матового стекла.

Каспар всего этого уже не слышал. Он сконцентрировался на одной лишь Софии. На женщине, с которой в данный момент они поменялись ролями. Сейчас он был врачом, а она пациенткой, которую он должен был освободить из ее внутреннего плена, из непробудного сна.

Он убрал ей прядь волос за ухо, как она сама это всегда делала, нежно коснулся ее затылка в надежде на положительную реакцию и повторил ответ к разгадке:

– Гипноз.

Он снова и снова повторял это слово ей прямо в ухо, а шум вокруг становился все громче.

– Гипноз. Гипноз. Гипноз.

Окружающий его мир подвала исчез. Он ничего этого не слышал: треска, скрипа, кряхтения, стонов, скулежа и стука. Металлического, человеческого, костяного и глухого. Он не слышал даже собственных слов.

Гипноз. Гипноз. Гипноз.

Его губы коснулись ее мочки уха, как при интимном поцелуе, и затем, на последнем слоге, она наконец отреагировала.

Она открыла глаза.

На Каспара обрушилось цунами из эндорфинов, когда он посмотрел в ее ясные выразительные глаза.

Он добился своей цели, достучался до Софии, затронул ее не только снаружи, но и изнутри.

У Каспара на глаза навернулись слезы. Ему хотелось притянуть ее к себе, обнять, поцеловать и никогда больше не отпускать. Однако уже в следующий момент он хотел закричать.