Сергей Пономаренко - Роковой звон

– Не думаю, что мой приятель хоть как-то причастен к тому, что вы рассказали, – удивленно произнес Вячеслав Васильевич. – Но если он вас так интересует… Его зовут Горюнов Николай Сергеевич, он жил на Подоле. Точного адреса я не знаю, мне известно только то, что он снимал там комнату. Сейчас ему должно быть шестьдесят четыре года, как и мне.

Попрощавшись с историком, возвращаюсь к автомобилю. Разговор с Вячеславом Васильевичем убедил меня в необходимости и дальше разрабатывать версию с Геннадием Пимоненко. Конечно, я не мистик и не могу всерьез принять версию о том, что старинный нож (пусть даже раньше им приносили кровавые жертвы) мог каким-то образом заставить своего владельца совершить убийства. Еще более абсурдным казалось мне предположение о том, что чей-то дух с помощью магии привязан к этому ножу и требует все новых жертв.

Более реальной, по крайней мере с научной точки зрения, мне казалась версия, связанная с теорией «гена воина, монаха, предпринимателя и убийцы». То есть на генном уровне у Пимоненко была предрасположенность к насилию, дремавшая до поры до времени. Затем возникли некие внешние обстоятельства, послужившие катализатором и заставившие этот ген активизироваться.

Однако в моей версии были слабые места. Если предположить, что Пимоненко под влиянием каких-то обстоятельств стал убийцей несчастной Люси Козуб, почему он десять лет никак себя не проявлял? Ведь, по словам психолога Валерии, активизировавшись однажды, этот ген вынуждает человека к новым актам агрессии. Маньяки, однажды лишившие жизни человека, потом уже не могут остановиться. Я специально изучала информацию о «серийниках». Интервал между убийствами мог составлять от нескольких дней до нескольких лет, но не десятилетие, как в данном случае. Или же на счету у Пимоненко-Фантома есть и другие убийства, о которых мне неизвестно?

Еду к Якимчуку и рассказываю ему о своих предположениях. Прошу, чтобы он проверил по базе, не было ли за десять лет обнаружено трупов, ранения на которых были бы похожи на те, что я видела на теле Кати Пимоненко. Петр Николаевич меня обрадовал: ему удалось добиться повторного расследования странных несчастных случаев, но, по-моему, он уже сам не рад, что взял их в производство. Мою версию он принял, но с большой натяжкой. Опыт подсказывал Якимчуку, что мотивы и цели убийств имеют вполне прозаические причины.

– Спасибо, Оксана, ты проделала большую работу, – сказал мне Петр Николаевич, – но дальше начинается официальное расследование и твое вмешательство будет мне только мешать.

Заметив, что у меня вытянулось лицо, он попытался меня успокоить:

– Могу пообещать, что как только мне станет ясна картина преступлений, я тебя первую поставлю об этом в известность. Главное, не мешай мне!

Я упрямо сжала губы.

«И как это он не предупредил меня о том, что вмешательство в его расследование сродни уголовному преступлению? Прости, Петр Николаевич, я это расследование начала, я его и буду продолжать».

Вернувшись в офис, я зашла в интернет и прочла о верованиях викингов, об их обычаях. Я не верила в магическую силу древнего ножа, но опыт подсказывал мне, что нельзя отбросить его просто так, только потому, что этого не может быть. Кроме того, я узнала, что на основе верований древних скандинавов созданы компьютерные игры, пользующиеся большой популярностью. Оказалось, что их героями являются живые мертвецы драугры и духи мертвых, в современной транскрипции – ревенанты.

Прочитанное так на меня подействовало, что мне приснился странный сон: бородатые воины в волчьих и медвежьих шкурах на весельно-парусных кораблях причаливают к берегу и, высадившись, идут ко мне. Я хочу бежать от них, но не могу – мне отказывают ноги. А воины все ближе и ближе… Хорошо, что я вовремя проснулась.

Поскольку Якимчук начал официальное расследование странных несчастных случаев «Союза пяти П» и пообещал снабжать меня информацией о его ходе, я решила углубиться в историю рун и проверить свою, на первый взгляд, безумную версию. Могли ли руны на рукояти ножа каким-то образом влиять на его владельца?

Чем больше я читала о рунах, об их магии, о значении, о различных версиях их происхождения, тем больше вопросов у меня возникало. Раньше, слыша о рунах, я предполагала, что это примитивные письмена диких викингов-завоевателей, прославившихся кровавыми походами против европейских народов, стоявших на более высокой ступени развития. Но когда я узнала о древних скандинавах больше, они уже не казались мне примитивными дикарями и руны, которые достались им из тьмы веков, предстали в своем магическом обличье. Своих многочисленных врагов викинги побеждали не только с помощью передовых на то время технологий, но и благодаря отваге и особой жизненной философии. Они не боялись умереть на поле битвы, напротив, стремились к этому.

Богов они представляли такими же, как и людей: те обманывали, юлили, ошибались и даже умирали. Воин-викинг получал шанс приблизиться к богам только на поле сражения, погибнув с мечом в руке, как герой; лишь тогда крылатые девы валькирии отнесут его в Вальхаллу и он обретет там новую жизнь: будет пировать вместе с богами, до тех пор, пока не наступит последняя битва – Рагнарек, во время которой весь мир, воины и боги погибнут. Но потом мир вновь возродится, а мертвые боги оживут.

С рунами все еще сложнее. Ученые до сих пор спорят о том, когда именно они появились и кто их создал. Предполагаемые даты теряются во тьме пятого века до нашей эры, а оккультисты называют еще более ранние годы. Но ученые согласны в одном: эти странные знаки-руны были самыми древними и едиными для всех языческих племен на огромном пространстве Северной Европы и первоначально были связаны только с магией, гаданиями, и лишь значительно позже стали письменами.

Эта информация снова побудила меня к встрече с историком Вячеславом Васильевичем. С помощью наводящих вопросов я попыталась выяснить для себя, способны ли руны непосредственно повлиять на человека, подтолкнуть его к каким-то действиям?

Слова историка мне сложно было трактовать однозначно. К тому же на этот раз свои ответы он сопровождал чтением отрывков из древних саг, сказаний скандинавских народов, и странно звучащие, непонятные имена то ли воинов-героев, то ли богов сбивали меня с толку. Единственное, что я сумела понять: в сагах упоминались ножи, мечи, топоры, в которые вселялся дух умершего – ревенана. Но из этих отрывков было неясно, как он в дальнейшем влиял на владельца оружия.

Я понимала сумбурность своей версии, связанной с мистикой. Но что еще я могла подумать? Если мое предположение о том, что Геннадий Пимоненко инсценировал собственную смерть, верно, возникает вопрос: как мог нормальный человек вдруг стать преступником, убить своих приятелей, жену, полностью изменить свою жизнь? Он внезапно обезумел? Но психически больной человек не будет так тщательно подготавливать убийства.