Сергей Пономаренко - Роковой звон

У меня оставалось все меньше сомнений в том, что Геннадий жив. Возможно, это он является убийцей своей жены. И у него есть сообщница, скорее всего, любовница, которая, назвавшись его женой, увезла тело. Вот только зачем ему все это понадобилось? Внезапное умопомрачение? Сумасшедшая любовь к другой женщине? Но не проще ли было просто развестись с Катей?

Я договорилась с Зубковым и вместе с Варварой Ивановной отправилась на опознание найденного тела в районную больницу, где находился морг. Мы проехали мимо кафетерия «Чудесница» и остановились у длинного четырехэтажного здания.

Морг находился в отдельном одноэтажном здании, уютно примостившемся среди деревьев. Функции судмедэксперта исполнял районный патологоанатом Дмитрий Леонидович Верещагин, по словам Зубкова, прекрасный специалист. На вид Верещагину не больше сорока. Он такой холеный, величественный, со шлейфом дорогого одеколона, даже не верится, что этот человек копается во внутренностях. Конечно, главным действующим лицом на опознании был следователь Коржухин, недовольно косившийся на меня: ему уже донесли, что я частный детектив. Олег остался в автомобиле. Зубков сказал, что ему с трудом удалось уговорить Коржухина, чтобы я была на опознании, и то после ссылки на мою «палочку-выручалочку», следователя Якимчука из Киева.

Верещагин провел нас в прозекторскую, где стояло два стола для аутопсии эконом-класса, с устройствами для слива жидкости. Запах тут был неприятный, даже аромат одеколона патологоанатома его не заглушал.

На одном из столов лежало обнаженное тело, бледно-серое, с зеленоватым оттенком.

Несмотря на расплывшиеся черты лица и неестественный цвет кожи, даже я, видевшая Екатерину Пимоненко только на фотографиях в альбоме соседки, узнала покойную. Еще до того, как следователь задал вопрос, Варвара Ивановна испуганно вскрикнула и громко произнесла:

– Это Катя!

– Вы уверены, что это Пимоненко Екатерина Ильинична? – все же уточнил следователь.

– Да, это она! – воскликнула Варвара.

И тут, похоже, ее затошнило. Она прижала руку ко рту и пулей вылетела из помещения.

– Судя по мацерации рук и ног, тело находилось в реке не более двух суток и на относительно небольшой глубине, где вода прогревается; именно поэтому внутри быстро начались гнилостные процессы, образовавшие газы, вытолкнувшие тело наружу, – изложил Верещагин свои предварительные соображения еще до проведения вскрытия. – Как видно, пострадавшая скончалась от множественных ранений; судя по их характеру, они были нанесены ножом с обоюдоострым лезвием. Прежде чем извлечь оружие из тела, его расшатывали вверх-вниз, расширяя рану. Точную длину лезвия сообщу после вскрытия, но и так ясно, что оно было не очень длинным, не более пятнадцати-двадцати сантиметров. – Верещагин указал на заметные рубцы-черточки на груди и животе трупа. – И лишь затем уже мертвое тело было утоплено, без груза, что позволило ему быстро всплыть.

Я смотрела на порезы на теле убитой, и тут мне вспомнился рассказ Виталия о пропавшем кинжале. И я не удержалась:

– А вам не кажется, что эти ранения напоминают письмена?

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил следователь.

– Надпись в виде рун. Для того убийца и расширял раны – чтобы их изобразить.

– Что вы тут до сих пор делаете? – рассердился Коржухин. – Здесь вам что, кино? Немедленно покиньте помещение. Своими дурацкими разговорами вы мешаете следственным действиям! – И он крикнул съежившемуся Зубкову: – Устроили тут экскурсию! Проследите, чтобы свидетельница, опознавшая тело, задержалась. Я сейчас приду!

– Протокол опознания можете составить у меня в кабинете, – предложил патологоанатом.

– Проводите свидетельницу в кабинет! – скомандовал следователь.

– Извините! – пробормотала я и в сопровождении Зубкова вышла из прозекторской.

На выходе я увидела санитара в белом халате. Я спросила у него, где тут уборная, и извинилась перед Зубковым, который вышел на улицу следом за Варей. Но я не пошла в туалет, а вернулась к дверям прозекторской. Когда я выходила, я заметила рядом узкие полуоткрытые двери, и теперь зашла внутрь. Это было что-то вроде кладовки, где уборщица хранила свой инвентарь: швабры и ведра. Остро пахло дезинфицирующими средствами, висел синий халат. Находиться тут было неудобно и неприятно, к тому же я не знала, что скажу, если меня вдруг обнаружат. Потянулись долгие минуты ожидания. Наконец раздались легкие шаги. Я замерла, но, услышав, что открылись расположенные рядом двери прозекторской, вздохнула с облегчением – видимо, это вернулся Зубков.

Через некоторое время я услышала, как двери снова открылись и несколько человек вышли из прозекторской и пошли по коридору. Я дождалась, когда шаги стихнут, с облегчением покинула свое убежище и снова направилась в прозекторскую. Быстро достав мобильный телефон, я стала фотографировать следы ранений на трупе с разных ракурсов.

– Что вы здесь делаете?! – раздался у меня за спиной громкий голос, и, обернувшись, я увидела того самого санитара, у которого спрашивала дорогу к уборной.

– Ничего! Ошиблась дверью! – Я прошмыгнула мимо него к выходу.

Главное, что я успела сфотографировать все, что мне было нужно.

Я вышла на улицу к Олегу и сразу же начала его допрашивать, ведь раньше у меня такой возможности не было – рядом с нами все время находились посторонние.

– Как ты узнал, что я здесь?!

«Неужели Якимчук меня выдал? На него это не похоже!»

– Я знал, что от тебя можно ожидать подобной выходки, и принял меры: установил маячок на твой автомобиль. Заметив благодаря ему, что ты покинула пределы Киева и выехала на Одесскую трассу, я направился следом за тобой. Я задержался в Николаевской области: пришлось долго стоять на переезде, ожидая, пока проедет пассажирский поезд, – шлагбаум закрылся прямо у меня перед носом.

Я вспомнила, что проскочила переезд на зеленый – мне повезло.

– Следуя за маячком, я подъехал к дому на Строительной и увидел патрульный автомобиль. Я не сомневался, что это по твою душу. А тут еще лейтенантик подъехал. Жалею, что не догадался сфотографировать тебя на коленях, со скованными за спиной руками! А то сделал бы большой портрет, вставил бы его в рамочку и повесил бы в офисе у тебя перед носом, – чтобы ты думала, когда в следующий раз тебе в голову придет подобная идея.

– Олег, почему ты никак не можешь понять, что я не гонюсь за экстримом, а всего лишь хочу найти убийцу?

– Это экстрим тебя преследует, – недовольно буркнул Олег. – Сунулась в открытую квартиру. А если бы убийца был там?

– Зачем об этом говорить, ведь его там не оказалось?

– Рано тебя освободили. Надо было, чтобы тебя в отделение полиции отвезли и ты посидела бы в «обезьяннике», а то и переночевала бы там, – мстительно произнес Олег. – Может, тогда бы ты думала, прежде чем куда-нибудь сунуться.