Говард Лински - Безымянная тропа

Хелен пыталась сдержать ярость, но ее голос дрожал от гнева и все в отделе новостей повернулись посмотреть на нее, когда услышали его.

― В следующий раз, как ты пошлешь одного из нас на «стук смерти», потому что получил наводку от своего дружка в полиции, убедись, что они сначала сказали чертовым родителям!

― О, боже, ― покраснел Малколм. ― Я думал, они знают.

И он понял, что все его репортеры сейчас смотрят на него.

― Нет, ― проинформировала она его. ― Они не знали!

Хелен на своей шкуре узнала, как быстро полиция рассказала местному редактору газеты о преждевременной кончине молодого Ли Уоллеса, и как медленно те информируют собственную мать, которая не имела понятия, почему репортер из «Вестника » стучится в ее дверь тем утром, запрашивая интервью. Хелен быстро извинилась и ушла, пробормотав, что все это было ошибкой.

― О, дерьмо, ― добавил Малколм, не выглядя самим собой.

― И когда они, наконец, проинформируют ее, ― добавила она, ― не посылай меня туда обратно!

― Нет, ― быстро ободрил он ее, ― не пошлю.

Малколм затем отступил в свой офис и оставался там остаток дня.

Брэдшоу наблюдал, как Винсент прошаркал в комнату с предельной концентрацией на лице, нервозно неся большой поднос с дымящимися кружками. Когда крупный мужчина, наконец, поставил поднос перед своими коллегами, ни один из них не поблагодарил его или даже не удостоил приложить усилие, чтобы обратить внимание. Казалось, таковой была роль Винсента Эддисона в эти дни: офисный мальчик на побегушках, которого терпят, но не уважают. Он прекрасно справлялся с тем, что получал зарплату констебля так давно, что ему уже не доверили бы реальную полицейскую работу. Это было грустно, но в настоящее время Брэдшоу завидовал даже и такому.

― Ты пытаешься отравить меня? ― скривился Скелтон.

― Что? ― откликнулся Винсент.

― Здесь примерно три кусочка сахара, ― констебль сморщил лицо, ― а я не пью с сахаром.

― О, извини, ― Винсент казался искренне расстроенным, но не раздраженным тоном Скелтона, ― я, должно быть, перепутал твою чашку и Дэвида.

― Ты реально пустая трата кислорода, Винс, ― пара его сослуживцев офицеров зафыркала от смеха из-за этого комментария, наслаждаясь спектаклем, где Скелтон издевался над более крупным, но слабым мужчиной. ― Ты даже не можешь приготовить чертов чай правильно, ― теперь Скелтон стал играть на публику. ― Что-то хочешь сказать, а? ― и когда пожилой мужчина замешкался с ответом, он повторил: ― А?

― Ой, ― сказал Брэдшоу.

Скелтон повернулся к Брэдшоу.

― Ой? Что значит «ой»?

Брэдшоу сказал, не подумав, и не знал, что теперь сделать.

― Почему вы просто не оставите его в покое? ― определился он, в конце концов.

― Опять ты? ― сказал Скелтон. ― Черт возьми, каждый раз, когда я поворачиваюсь, ты тут как тут, чтобы испортить мой день, ― Брэдшоу увидел, как пожилой мужчина улыбнулся при этих словах. ― Тебе-то какое дело? Он большой мальчик. Дай ему самому за себя постоять.

Винсент тем временем проковылял прочь с пустым подносом.

― Просто оставьте его в покое. Вы издеваетесь над ним каждый чертов день.

― О, верно. Ну, если ты ставишь вопрос так, может, я буду издеваться над тобой каждый день вместо него.

Брэдшоу понял, что ни один из его коллег не собирается за него вступиться.

― Как об стенку горох, ― пробормотал он с равнодушием.

― Что? ― Скелтон встал, используя промямленный ответ, как повод, чтобы нависнуть над Брэдшоу для запугивания. ― Что ты только что сказал?

― Я сказал, что как об стену горох.

― На самом деле? Посмотрим, а? Просто не лезь не в свое дело в следующий раз, Шерлок, ― они прозвали так Брэдшоу много лет назад, когда услышали, что он прошел квалификацию. Сейчас же оно прилипло, что мужчина ненавидел его. Это было еще одним напоминанием его неудачи. –Иначе мне придется вбить в тебя немного здравого смысла.

Скелтон сейчас смотрел прямо на него, бросая ему вызов встать с кресла и подраться, но Брэдшоу знал, что это закончится плохо. Победит он или проиграет, именно его обвинят в устраивании драки.

Вместо этого Брэдшоу просто смотрел прямо него. Скелтон смерил его пренебрежительным взглядом, затем сказал:

― Да, я так и думал, ― прежде чем сесть назад с улыбкой на лице.

Но Брэдшоу не мог это просто так оставить.

― Позорище, ― сказал он.

― Я позорище? ― повторил Скелтон. ― По крайней мере, я никогда не сажал никого в инвалидную коляску.

Затем комната погрузилась в тишину. Все решили не лезть не в свое дело. Брэдшоу внезапно понял, что Пикок наблюдал за всем этим, находясь в дверном проеме, но сделал вид, что только что пришел.

― А, ну, ― сказал он, ― у вас нет времени на чай, проваливайте отсюда.

Брэдшоу был последним, кто в шеренге покинул помещение. Пикок остановил его и подождал, пока другие не смогут их услышать.

― Выбирай с кем воевать тщательнее, сынок. У тебя здесь осталось не так много друзей, а у Винсента их нет вообще. Они пытаются избавится от него из-за возраста. Он обуза, а тебе не завоевать симпатий, заступаясь за него.

― Спасибо за совет, босс, ― сказал Брэдшоу ровным монотонным голосом.

Пикок выглядел рассерженным, но оставил все как есть.

***

Подземка была зловеще пустынной в этот час. Том Карни решил не перечитывать статью «Грейди и Путана». Он не хотел, чтобы ему напоминали, что высокооплачиваемые адвокаты Тимоти Грейди собирались довести его карьеру репортера до быстрого бесславного конца, если предсказание Дока будет верным.

Том никогда всерьез не размышлял о другой работе. Журналистика была единственной, чего он когда-либо желал и в чем был хорош. Он проработал шесть долгих лет в « Вестнике Дарема», прежде чем, наконец, совершил свой большой прорыв, получив работу в «Газете». Шесть лет недостатей о летних празднованиях, королевах красоты, планирующих прогулки на лодке, о футбольных матчах недолиги, отупляющих заседаниях совета, о повседневном рационе питания в самовлюбленных сообщениях для печати от местных бизнесов или об их эгоцентричных членах парламента. После шести месяцев написания настоящих новостей для национального таблоида, он никогда уже не вернется в свою местную газету, да они его и не возьмут, не после того, как он ушел. Христос, чем он будет заниматься, если его обвинят в этой катастрофе? Он не мог вынести мысли об этом.

Хоть Тома это и раздражало, но Док был прав.

― Не важно, виновен ли Грейди, что в свое свободное время выбрасывает деньги на трех проституток за раз, ― убеждал его редактор. ― Даже не имеет значения, считает ли среднестатистический человек с улицы его виновным. Единственное, что имеет значение, ― это как далеко по садовой дорожке кучка высококвалифицированных адвокатов может завести судейскую коллегию простофиль. «Газета» может пережить семизначную выплату, но мы, определенно, нет!