Ким Онсу - Планировщики [litres]

– Неужели такое возможно? – спросил он пустоту.

Рэсэн поднял голову, и по глазам полоснули, точно ножом, яркие огни города, так что глазам стало больно. Внезапно навалилась усталость, ноги ослабели. И черная сумка на колесиках, что он волок за собой, и пистолет в кобуре, и нож в кармане вдруг налились тяжестью. Тяжесть была во всем. Рэсэн поднял руку. Остановилось такси. Седоватый таксист спокойно смотрел на Рэсэна, молча спрашивая, куда ехать. Рэсэн назвал Центральный вокзал Сеула.

В здании вокзала Рэсэн встал перед табло и принялся изучать расписание поездов. Почти час смотрел он на плотные строчки с названиями незнакомых городов, но так и не смог определить, куда ему поехать. Не мог даже взять в толк, почему здесь торчит. И он покинул вокзал. Поезда прибывали один за другим, и пассажиры быстро пересекали привокзальную площадь, торопясь туда, где их ждут. Откуда-то доносились рождественские песни, и не было им конца. Рэсэн спустился в подземный переход и положил сумку с деньгами в ячейку камеры хранения.

В нише подземного перехода переругивались пьяные бродяги. Бездомные спали, отгородившись картонными коробками, хлебали лапшу из мисок, пили сочжу. Рэсэн сел рядом с лежбищем из картонных коробок. Один из бродяг встал и медленно подковылял к нему с бутылкой. Наполнив до краев бумажный стаканчик, протянул новенькому. Рэсэн посмотрел на бездомного. Пьяный, с затуманенным взглядом, на лице написано: “Ну что за херовая жизнь?” Рэсэн взял стаканчик, выпил и вернул хозяину. Бродяга снова налил и предложил Рэсэну, но тот покачал головой. Мужик побрел к своему пятачку. Тепло от выпитой на пустой желудок водки быстро растеклось по телу. Рэсэну вдруг сделалось хорошо, и он свернулся на свободной картонке. С улицы в переход задувал ледяной ветер. Доносилось едва слышное позвякивание колокольчика Армии спасения. Мимо, весело щебеча, проследовала компания хорошо одетых женщин. Рэсэну был приятен их щебет. “Женский смех всегда одинаков. Эти женщины смеются, как Мито, как косоглазая… И женщины в Африке, наверное, так же смеются”, – усмехнулся Рэсэн, подтянул к груди колени и спрятал голову между локтей. Так, скорчившись, он провел ночь рядом с бездомными.

В городке Д., куда Рэсэн прибыл первым поездом, жил Парикмахер. Рэсэн повернул дверную ручку парикмахерской. Вопреки его ожиданию, дверь открылась. Рэсэн вошел. В темном зале сидел Парикмахер, вид у него был отрешенный. Рэсэн сел рядом. Тот посмотрел на Рэсэна в зеркало, которое находилось перед ними. Выражение лица осталось спокойным – ни удивления, ни гнева. Это было усталое лицо старика, потерявшего дорогого человека.

– Выглядишь лучше, чем я думал, – негромко произнес Парикмахер. – Это славно.

Рэсэн кивнул. На полке стояла урна с прахом, завернутая в белый платок.

– Дочь? – глядя на урну, спросил Рэсэн.

– Жена. Вчера кремировали, – спокойно ответил Парикмахер.

Рэсэн кивнул. Некоторое время они молчали. Парикмахер смотрел на свои ладони, покоившиеся на коленях, а Рэсэн смотрел на свое отражение в зеркале. Достал из кармана сигареты, предложил Парикмахеру. Тот взял сигарету. Рэсэн дал Парикмахеру прикурить, после чего прикурил сам.

– Можно узнать, зачем ты пришел? Думается мне, не только затем, чтобы отомстить за друга, – сказал Парикмахер.

Рэсэн сделал длинную затяжку и вместо ответа спросил:

– Если бы ваша дочь была здорова, вы бы жили без затей с ножами?

Парикмахер затянулся, медленно выпустил вверх дым.

– Трудно сказать. – Он повернул голову и посмотрел на Рэсэна. – А как бы ты жил, случись такое с тобой?

– В двадцать один год я совершил одну большую ошибку. Понятно, двадцать один год, я поспешил, страшно было. Как вы знаете, киллер, совершивший ошибку, должен умереть. Или вместо него должен умереть кто-то другой. Как вместо вас умер молодой парень по имени Тальчча.

Губы Парикмахера шевельнулись. Ни звука.

– В моем случае вместо меня умер Инструктор. Он был хороший человек, в сто раз лучше меня. А что я тогда сделал? Сбежал. И куда? На завод, – Рэсэн усмехнулся. – Все, что происходило потом, стало следствием моего бегства. Бегства от той ошибки, от смерти Инструктора, от шанса начать простую честную жизнь, бегства от любимой женщины. Инструктор как-то сказал: “Один раз закроешь глаза – будешь закрывать все время”. Получается, я закрыл глаза. Я всегда боялся, что однажды мне придется схватиться с ужасным Парикмахером, которого не смогли одолеть ни Инструктор, ни Чу. В моей жизни словно что-то надломилось…

– Это и есть причина твоего появления здесь? – холодно спросил Парикмахер.

Рэсэн кивнул. Парикмахер откинул голову на подголовник и уставился в потолок. Со свисавшей из его пальцев сигареты падал пепел.

– Мою дочь убила та женщина?

– Она врач, так что, думаю, больно не было, – сказал Рэсэн.

Парикмахер загасил окурок в пепельнице и встал:

– Подожди немного.

Он скрылся во внутренней комнате, но скоро вышел, держа в руках сумку. Открыл, достал и протянул Рэсэну нож Чу. Рэсэн взял его. Лезвие было отполировано до блеска. Парикмахер вынул, как и в прошлый раз, “Бешеного пса”.

– Ты когда-нибудь убивал без денег? – спросил Парикмахер.

– Нет, такого не было ни разу. Вчера порезал несколько человек, но, думаю, они не умерли, – сказал Рэсэн.

– Ты будешь последним киллером, которого я убью. И первым, кого убью не за деньги.

Рэсэн снял куртку, кожаную кобуру, висевшую под мышкой, повесил то и другое на вешалку. Парикмахер, глядя на кобуру с пистолетом, потрогал указательным пальцем острие своего ножа.

Рэсэн первым вышел на середину комнаты. Парикмахер медленно последовал за ним, встал напротив. Рэсэн поднял нож и выставил перед собой, направив в лицо Парикмахера. Тот кивнул и сделал стремительный выпад. Рэсэн ушел от удара, едва заметно отклонив голову. Парикмахер снова ударил, целя в горло. Рэсэн подался в сторону, блокировал удар и тут же полоснул по предплечью Парикмахера. Нож Парикмахера по касательной прочертил линию на щеке Рэсэна. Противники отступили каждый на шаг. Из руки Парикмахера сочилась кровь. Рэсэн провел пальцами по щеке. Кровь.

– Ты здорово прибавил, – сказал Парикмахер, стряхивая ладонью кровь.

– Я тысячи раз представлял вас, лежа в постели.

– Лежа в постели… – ухмыльнулся Парикмахер.

Рэсэн снова встал в позицию. Парикмахер, как и в прошлую их встречу, стоял расслабленно, заведя руку с ножом за спину. Все так же громко тикали старые настенные часы. Шуршали по полу подошвы. Внезапно Рэсэн услышал журчание. Журчание прохладной воды, текущей меж валунов. Теперь уже все равно, даже если он навсегда уснет у той речки. Тело Парикмахера медленно покачивалось, подобно дереву на ветру – влево, вправо, влево, вправо, – словно говорило: ну же, нападай, давай, нападай. Вложив в бросок все свои силы, Рэсэн метнулся вперед, целя в горло Парикмахера. Тот ожидал удара. Отступил назад, тыльной стороной левой ладони отбил нож и нанес колющий удар Рэсэну под ребра. Схватив противника за руку, Рэсэн вдавил нож в свое тело еще глубже. Во взгляде Парикмахера появилось замешательство. Рэсэн взмахнул “Хенкелем” и полоснул по горлу соперника. Парикмахер пошатнулся. Рэсэн привалился к креслу. Парикмахер поднял руку, ощупал горло. Из пореза хлынула кровь. Парикмахер посмотрел на урну с прахом жены, затем на Рэсэна и улыбнулся ему. Опустился на колени, голова его свесилась на грудь.