Вячеслав Прах - Он умел касаться женщин

Место, в котором сияет вечное солнце. И никогда не идут дожди. Там ветер — такая же редкость, как и завтрашний день.

— Поможешь мне сегодня донести белье с речки?

— Да, — безразлично ответил Люк, который смотрел на мешок соли и понимал, что больше никогда в своей жизни на нее не встанет.

— Может, поговорим?

— Нет. Это лишнее. Я помогу тебе донести белье.

— Хорошо.

Люк сидел на берегу реки, недалеко от больших камней, и молча смотрел на поплавок. Ему не очень хотелось сегодня рыбачить, но нужно было чем-то себя занять, пока мать стирает грязные вещи — свои и Миа.

С недавних пор Люк решил стирать свои вещи сам и даже вышел работать в вечернюю смену. Разнорабочим. Он брался за все. Разгружал песок и уголь, иногда — древесину.

Юноше хотелось иметь деньги, так как недавно, в ответ на его неожиданное хамство, Ребекка заявила, что вообще-то кормит его, обувает, одевает и даже стирает его грязное белье.

— Люк…

— Что?

— Подойди ко мне.

— Зачем?

— Подойди.

Юноша даже не сдвинулся с места, продолжая смотреть на неподвижный поплавок. На самом деле, рыба давно уже съела наживку, просто Люк не видел, как поплавок несколько раз уходил под воду. Точнее, ему сейчас не хотелось этого видеть.

— Тогда я сама подойду.

Женщина бросила белье на камни, разогнулась и с расправленными плечами направилась к юноше.

— Люк…

— Чего тебе?

— Поговори с отцом. Он же тебе ничего не сделал плохого… — сказала мать, не ведая того, повторив слова Миа.

— У меня нет отца.

— Поговори с мистером Рорком. Я не хочу его оправдывать, пойми меня правильно, Люк. Он ведь единственный значимый человек в твоей жизни. Он же Скорпион, как и ты…

— Не порть воздух при мне. Мне неприятно.

— Ты знаешь, что это ты в него такой. Такой, какой есть. Целеустремленный и отважный…

— Не порть воздух.

— Он сказал мне, что ты железное судно.

Юноша поднялся, обмотал леску и прошел мимо матери так, словно никого рядом не было. Поднял таз с чистым бельем и понес его к дому.

Мать волочилась за ним позади.

Перед тем как покинуть дом и отправиться на ночь глядя к городскому пляжу, исследуя окрестности района Синьйон, директор решил напоследок еще раз осмотреть первую комнату. Он мог чего-то не заметить, чего-то очень важного, по его мнению.

За окном уже стемнело, а небо было усеяно звездами. Если присмотреться, можно было увидеть замечательные бескрайние луга, которых директор был лишен в своем детстве, да и во взрослой жизни.

Город. Шумный, громкий город… А в этой забытой, никому не нужной глуши не стоял запах кофе, свежей выпечки, резкого парфюма случайного прохожего и сигаретного дыма…

Только чистый лесной воздух. Только жужжащие и наглые комары, присасывающиеся к любому открытому месту на коже. Только громкий звук сверчков и где-то далеко — вой голодных собак.

Здесь лучше песни мертвых птиц может быть только песня живых птиц. В этом месте не нужна концентрированная тишина, здесь «сад камней» лишний.

В этой местности все по-другому. Вплоть до времени. Сомелье дал директору фору, позволив ему одним глазком заглянуть в свое детство — в этой святыне уединения время шло намного медленнее, чем в городе. Мужчина посмотрел на часы и удивился тому, что прошло только шесть минут с тех пор, как он открыл серую коробку. Директор был уверен, что уже минимум полчаса прожиты зря.

Вернувшись в гостиную, мужчина начал еще раз осматривать, правда, теперь уже более тщательно, каждый угол этой комнаты. Внутри серванта он не обнаружил ничего ценного. Лишь старая записная книжка, в которую в основном записывались финансовые расходы и траты на жизнь, очки, лежавшие в черном футляре, и золотое ожерелье с большим изумрудом.

У директора возникло ощущение, что что-то отсюда просто выбросили. Скорее всего, после смерти матери Миа выкинул большую часть ее вещей, чтобы ничего в этом доме не могло ему напомнить о ней.

В доме не было ни одного женского платья, ни одной пары женской обуви, верхней одежды или головного убора. В шкафу на веранде директор обнаружил только мужские вещи: туфли сорок второго размера, пару кожаных перчаток, два галстука — серый и синий, два кожаных ремня и один бушлат.

И еще — картонную коробку из-под туфель, в которой, по всей видимости, лежала обувь. Но директор решил посмотреть, так, чисто из любопытства…

Это и была та самая ценная вещь, которую искал в доме мужчина. Без нее он не хотел покидать эти холодные, сырые стены, в которых вырос человек, лишивший жизни молодых и цветущих… недолюбленных, недообнятых…

В коробке из-под обуви директор обнаружил свежую цветную фотографию, на которой стоял один из братьев Миллеров, а рядом с ним — высокий и незнакомый директору человек. На обратной стороне была подпись: «Я и папа».

Вместе с фотографией в этой коробке лежала медаль, серебряная или железная, на ней была надпись «2». Второе место. Но неизвестно за что! Среди грамот Люка Миллера не было ни одной за второе место, из этого директор сделал вывод, что медаль принадлежала его брату Миа.

Итак, только медаль и цветная фотография с неизвестным высоким мужчиной, обозначенным как «отец». Больше ничего в коробке не было, но и эти находки директору показались чрезвычайно важными.

Мужчина думал, что братья Миллеры все свое детство росли без отца (так, по крайней мере, ему сообщил в письме Сомелье), а, оказывается, отец был и, судя по всему, жив и сейчас.

Это существенная зацепка, та самая недостающая деталь пазла. Теперь нужно в срочном порядке отыскать единственного на свете человека, который сможет рассказать о мертвых. Но где же этого человека найти? Без имени, фамилии и адреса. Город хоть и небольшой, но встретить отца Миллеров случайно на улице — что-то из разряда фантастики. Был только один вариант разыскать его по фотографии — привлечь к делу полицию. Не факт, что отец Миллеров носил с сыновьями одну фамилию. Мать запросто могла дать детям свою. Привлечь полицию к розыску этого высокого мужчины с голубыми глазами — значило навести полицейских на нужный след, а у офицера Рено был хороший нюх, и он бы обязательно сообразил что к чему.

Тайное исчезновение Миа Миллера, недавно вернувшегося со службы… Они бы сразу идентифицировали таинственного Эриха Бэля с родимым пятном на лопатке, который взялся будто бы из ниоткуда.

Нет, обращаться в полицию — последнее дело. Нужно было как-то по-другому выяснить, где можно найти отца Миллеров.

Спрашивать соседей — не вариант, ведь когда полиция найдет волчью нору, описание директора всплывет в этой истории первым же делом. И его прижмут к стенке, как и доктора Стенли.

Сопротивляться этому, а тем более — рассказать полиции всю правду, — значило бы своими руками лишить девушек жизни.