Эмили Барр - Выжить любой ценой

Еще здесь есть унитаз. Просто немыслимая роскошь. Зайдя в белую кабинку душа, я поворачиваю кран, и сверху начинает литься вода. Перед тем как встать под ее струйки, я бросаю взгляд в зеркало. Сначала мне кажется, что это не зеркало, а окно, через которое на меня смотрит какая-то женщина. Я выключаю душ и подхожу к ней поближе. Она тоже делает шаг в мою сторону. Я корчу рожи, и она отвечает тем же.

И мне приходится признать, что это мое отражение. Вчера я не смотрелась в зеркало, но сейчас от реальности уже никуда не уйти. Эта женщина с обожженным, покрытым пятнами лицом, жесткими нечесаными волосами и ввалившимися глазами гораздо страшнее моих самых пессимистических ожиданий. Я умываюсь, но это ничего не меняет. Жизнь на необитаемом острове окончательно испортила мое лицо.

В ванной есть кое-какие туалетные принадлежности, и я начинаю работать над собой. Раз за разом намыливаю голову и свое иссушенное солью тело, пытаясь освободить истинную Эстер от жуткой оболочки, в которую ее заключили безжалостное солнце и соленая вода. На полке стоит маленький флакончик с кондиционером для волос, и я использую его целиком, совершенно забыв о спящем за дверью Эде. Ему ведь тоже потребуется кондиционер. Придется попросить еще бутылочку.

Я вытираюсь мягким белым полотенцем, висящим на крючке. Какое блаженство! Но пора подумать о более важном.

Дейзи! Я снова увижу свою дочь. Крис уже прочитал мои сообщения и сказал Дейзи, что я жива. Сегодня я с ней поговорю. Для нее это наверняка станет потрясением: меня так долго не было, что она наверняка решила, что я умерла. А вот и нет. Я жива и здорова.

Когда я выхожу на веранду, Эд все еще спит. Наши бунгало расположены на возвышенности, и добираться до них надо по лестнице, имеющей довольно неказистый вид. Облокотившись о перила, я рассеянно скольжу взглядом по окрестностям. Через некоторое время за моей спиной открывается дверь, и слышится знакомый голос:

– Эстер!

Обернувшись, я вижу Кейти, выходящую из соседнего номера.

– А я думала, ты испарилась, – удивленно говорю я. – Ты же хотела исчезнуть.

Она смеется:

– Да, хотела. Но не учла практических сторон жизни. Они устроили мне засаду. Довольно трудно испариться, когда у тебя ничего нет.

– Как видишь, никакого конца света не произошло, – произношу я, указывая на мирную пляжную жизнь под нами. – Ни войны, ни ядерной катастрофы. Ничего похожего.

– Да, катастрофу пережили только мы. Как самочувствие?

– Какое-то странное.

– Да, мне тоже не по себе. Я почти не спала. Мы так мечтали о спасении, а когда оно произошло, какая-то часть меня вдруг стала сопротивляться и проситься обратно.

Я не отвечаю. Кейти подходит ко мне со словами:

– Я созвонилась с родными. И с моей бывшей. Они, мягко говоря, слегка удивились.

– Еще бы. Им, видимо, не так часто звонят с того света. Сегодня я опять попытаюсь связаться со своими.

– На этот раз у тебя обязательно получится, – улыбается Кейти.

Махнув мне рукой, она отправляется на берег. Я смотрю, как, вцепившись в перила, она спускается по лестнице, парящей над скалами на деревянных опорах. Мне кажется, ей тоже неуютно в обретенном нами мире. На пляже она говорит с каким-то мужчиной, указывая в мою сторону. Он ведет ее к лодке, вытащенной на песок, и Кейти забирается в нее. Слышится гул мотора, и лодка исчезает за мысом. Похоже, она отправилась в Райскую бухту, чтобы поискать наши вещи.

Эд находит меня в кафе. Он отмылся и посвежел, и мы застенчиво улыбаемся друг другу.

– Я и не подозревала, что так жутко выгляжу, – виновато произношу я. – Зеркало привело меня в ужас.

Он, смеясь, целует меня:

– О чем ты говоришь?

– Солнце просто уничтожило меня. Я выгляжу ужасно. Как старуха с пергаментной кожей.

– Не смеши меня. Ты и там выглядела отлично, а сейчас просто сногсшибательна. И вообще прекрати это, ладно? Жизнь без зеркала хранит душевный покой.

– Согласна. Мне надо позвонить Дейзи, но там еще ночь. И все же я позвоню, хотя мне почему-то страшно…

Не знаю почему. Может, я боюсь, что не сумею как следует все объяснить, и она не поверит, что я бросила ее не специально. Или же я сорвусь и не смогу ей толком ничего сказать. Лучше уж сесть на самолет и появиться перед ней неожиданно. Обнять и дать почувствовать всю мою любовь.

– Я тебя понимаю. Смешно, но я чувствую то же самое, правда, несколько по другой причине. Вчера мы пропустили вперед тех, у кого есть дети. Сегодня предстоит звонить мне. Но я знаю, что после слов о моем чудесном спасении мои родные будут несколько смущены, потому что они вряд ли заметили мое исчезновение.

Я сжимаю его руку:

– И все же попробуй. Возможно, тебя уже давно хватились. Ведь у твоего брата должна была быть свадьба.

– Не уверен. Нет, не думаю. Ты не помнишь, на какое число она была назначена?

– Семнадцатое мая.

Я это точно запомнила. На то есть свои причины.

Появляется Марк. Его глаза бегают, он явно нервничает. Он, не спрашивая, берет стул у соседнего столика и садится на него верхом. Раньше я была бы в ужасе от такого поведения, но сейчас мне наплевать.

– Ты в порядке, Марк? – спрашиваю я. – Как спалось?

– Как ни странно, отлично. Первый раз за несколько недель я спал на кровати и дрых, как младенец. Даже лучше, чем любой из них. Словно я лежал на пуховой постели английской королевы в замке Хогвартс, но без ее величества рядом, так что меня ничего не отвлекало. А ты, я вижу, балдеешь от яиц?

– Да, Марк, – признаюсь я. – Теперь я буду их ценить. Куры делают нам королевские подарки. Я просто наслаждаюсь ими, и меня больше не тошнит.

Когда к Марку подошла официантка, он, кивнув в мою сторону и улыбаясь, громко объявил:

– Мне то же самое, что и ей.

– Сегодня ты повеселел, – заметила я.

– Знаю. Это всего лишь бравада. Пора отвечать. Я поел. Выспался. И готов понести наказание.

– Ты видел Черри? – спрашивает Эд.

Марк кивает.

– Она разговаривает по телефону на стойке, – сообщает он, дернув подбородком. – Опять льет слезы. Пытается удержать Тома. Он по крайней мере с ней пока разговаривает. Черт!

Последнее слово он повторяет вновь и вновь. Переглянувшись, мы с Эдом ждем, пока ему надоест, что вскоре и происходит.

– Простите, ребята, – обращается он к посетителям кафе. – Нас бросили на необитаемом острове, и мы торчали там двадцать девять дней. Целых двадцать девять!

Марку приносят завтрак, и он начинает есть. Появляется Черри. Лицо у нее красное и заплаканное.

– Мои дети, – шепчет она.

Вид у нее такой несчастный, что я пододвигаю к ней свой стул и обнимаю ее за плечи. Она утыкается мне в грудь и начинает рыдать. У меня наворачиваются слезы, и я изо всех сил стараюсь не расплакаться.