Рут Уэйр - Смерть миссис Вестуэй [litres]

Неотступные вопросы бились в сердце. Как? Почему? Но нужно двигаться шаг за шагом… в медленном, размеренном темпе гадания. Перевернуть каждую карту, подумать над ней, найти ее место в истории.

А следующая карта… Следующая вселяла в Хэл нешуточную тревогу, причину которой она, однако, не могла себе растолковать. Потому что это была вообще не карта, а фотография. Та самая фотография. Которую Абель подарил ей в первый день в Трепассене.

Она достала из кармана коробочку из-под табака «Голден Виргиния» и открыла ее. Фотография лежала сверху, сложенная вдвое, и она развернула ее, посмотрев на снимок свежим взглядом.

Мод смотрела прямо в объектив вызывающим взглядом. И почему только Хэл решила, что она смотрит на фотографа? Во-первых, если бы она действительно смотрела на того, кто делал снимок, взгляд не попал бы прямо в объектив. А во-вторых… Мод в ту пору была все время занята мыслями о своем будущем, напряжение ее не отпускало. А вот Мэгги. Мэгги, которая вела дневник. Она в объектив не смотрит. Своими голубыми-голубыми глазами она смотрит на Эзру. Наши глаза – голубые и темные – встретились…

А Хэл до сих пор все понимала наоборот. Она унаследовала темные глаза не от матери, потому что ее мать была блондинкой. Она унаследовала темные глаза от отца. От человека, который закрепил фотоаппарат на штативе, включил выдержку и занял свое место в кадре.

Эзра. Дэниел. Эд. Ее отец Эзра.

Телефон Хэл остался наверху, на чердаке, часов у нее отродясь не было, но по тишине дома она чувствовала, что уже за полночь, скорее всего далеко за полночь. Однако ей не уснуть с этим тяжеленным грузом правды внутри, вопросы все пенились.

Был только один человек, к которому она могла пойти, человек, который мог сказать ей правду. Миссис Уоррен. И идти надо сейчас, пока не проснулся Эзра. Если она будет ждать рассвета…

Хэл взяла альбом, задвинула обратно кресло и постояла, пытаясь собраться с духом, вспоминая веревку на лестнице, шипение миссис Уоррен: Убирайтесь, если не хотите беды на свою голову.

В ее родной матери было нечто от Жанны д’Арк. Пусть от Мэгги она унаследовала немного. Ни черты лица, ни глаза, ни волосы, ни доверчивость. Но может быть, она унаследовала ее мужество.

Хэл сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, унять бурлящие внутри вопросы, потом открыла дверь кабинета и тихо прошла по оранжерее, чтобы постучаться в дверь комнаты миссис Уоррен.

Ей никто не ответил, она постучалась сильнее. Вдруг незапертая дверь приоткрылась, и Хэл увидела, что в маленькой гостиной включен газовый обогреватель.

Может, миссис Уоррен уснула в кресле? Оно было придвинуто близко к камину, и Хэл что-то на нем разглядела – то ли сгорбившуюся старуху, то ли накинутый на спинку плед, выделяющийся темным пятном, но когда она осторожно подошла, протянув свободную руку в мерцающем свете, кресло только легко качнулось. На нем лежали несколько подушек.

– Миссис Уоррен? – тихонько позвала Хэл.

Она постаралась, чтобы голос не дрожал, но в тишине было что-то жуткое, нарушаемое лишь тихими шумами радио и поскрипыванием кресла-качалки на досках.

После кабинета гостиная показалась душно-перетопленной, и Хэл отерла испарину.

Из-за двери позади гостиной доносились звуки радио, и Хэл сделала осторожный шаг в ту сторону, но по пути задела маленький столик с наваленными на нем фотографиями, и они упали, штук пять-шесть.

– Черт!

Она поддержала стол, чтобы он не опрокинулся, но фотографии, как костяшки домино, одна за одной повалились на пол, и Хэл выпрямилась, на мгновение замерев. Сердце готово было выскочить из горла.

– Миссис Уоррен? – выдавила она дрожащим голосом. – Простите, это всего-навсего я, Хэл.

Но никто не вышел, и Хэл дрожащими руками принялась одну за одной собирать фотографии. С растущим беспокойством она увидела, что на них изображено.

Эзра. На всех фотографиях – Эзра. Эзра в младенчестве, на руках у миссис Уоррен, пухлая ручка тянется к ее щеке. Эзра-карапуз неуклюже бежит по газону. Эзра-юноша, почти непереносимой красоты, с ослепительной улыбкой, незащищенной, полной хитринки и лукавства. Эзра, Эзра, Эзра – это был практически алтарь святыне – ушедшему мальчику.

На камине стояла фотография, где были изображены все трое братьев. Никаких изображений Мэгги не было, хотя чего удивляться. Но не было и Мод. И ни одной фотографии самой миссис Уоррен, за исключением той, где она держит Эзру на руках.

Словно вся любовь искалеченного старого сердца, вся забота, доброта сосредоточились на одном человеке, сконцентрировались в луч обожания такой интенсивности, что Хэл будто обожгло кожу.

– Миссис Уоррен, – повторила она, чувствуя ком в горле, хотя от жалости или страха, сказать было трудно. – Миссис Уоррен, проснитесь, пожалуйста, мне необходимо с вами поговорить.

Ничего. Тишина.

Когда Хэл, выставив перед собой желтый альбом, дюйм за дюймом пробиралась по тускло освещенной комнате к задней двери, руки ее дрожали. В воображении ей представлялось, что когда она откроет эту дверь, то увидит в тишине и мраке сгорбленную фигуру женщины, которая ждет и наблюдает – как тогда, на чердаке.

– Миссис Уоррен! – В голосе Хэл послышались умоляющие нотки, почти всхлип. – Пожалуйста. Проснитесь.

Она подошла к двери. Ничего. Ни звука, ни шороха. Хэл положила руку на дверь и толкнула ее. Дверь открылась, представив взору узенькую спальню с единственной железной кроватью. Под кроватью Хэл разглядела пару теплых тапочек, а на гвоздике рядом с дверью халат. Самой миссис Уоррен в комнате не было.

Сердце у Хэл твердо билось в груди, на секунду она испытала облегчение, но затем почувствовала беспокойство другого рода. Если миссис Уоррен нет ни в гостиной, ни в постели, то где она?

– Миссис Уоррен! – крикнула Хэл, сама испугавшись своего крика. – Миссис Уоррен, где вы?

Тут в глубине комнаты Хэл увидела еще одну дверь. Она была приоткрыта.

– Миссис Уоррен?

Хэл вошла в спальню, ощущение незаконного вторжения усиливалось от каждого шага по частным покоям экономки. Одним уголком сознания она дрейфила при мысли о бешенстве миссис Уоррен, если та застанет ее здесь, но вместе с тем ее влекло что-то вроде восхищения – она с огромным интересом рассматривала распятие над аскетичной кроватью, фотографию Эзры на ночном столике и байковую ночную рубашку с трогательными кружавчиками, сложенную в ногах кровати.

Теперь Хэл было не просто любопытно узнать, что таится за наводящей ужас наружностью экономки. Ей хотелось… нет, было необходимо получить ответ. Ответ, который могла дать только миссис Уоррен.

Вытянутой рукой Хэл почти коснулась двери…