Тереза Дрисколл - Это не сон [litres]

– Симпатичный?

– Наверное, женщина ответила бы на этот вопрос утвердительно, – Том пожал плечами.

Мелани нахмурилась, что-то лихорадочно соображая.

– А он, случайно, не был одет в длинную темно-зеленую парку? С меховым воротником?

– Да. А откуда вы знаете?

– Не обращайте внимания.

Все еще хмурясь, Мелани быстро поменяла тему разговора на залив Лабрадор. Том рассказал ей, что в последние годы Тэдбери играет важную роль в сборе средств. И он этим действительно гордился. В пабе Тэдбери проходили конкурсы и соревнования по дартсу. Это было в то время, когда Королевское общество только хотело приобрести землю, которую теперь передали под природный заповедник для огородных овсянок.

Он многое рассказал о своем хобби и, увлекшись, упомянул о том, что Энтони иногда присоединялся к нему в заливе Лабрадор. Приносил с собой свои записи, чай в большом термосе и несметные количества сдобных булочек, покрытых глазурью.

«Я еще подшучивал над ним по этому поводу. Но он всё нормально воспринимал. Трудно поверить, что Тони больше нет…»

Фуллер разболтался о своей работе по сбору средств в пользу Королевского общества и о том, как недавно помог малиновке, которую спас сынишка Эммы Картер.

– Хороший паренек. Такой милый…

Наконец замолчав, Том Фуллер прищурил глаза, а Мелани встала, намекая на то, что ему уже пора. Она подошла к двери и попросила одного из сотрудников проводить свидетеля до выхода.

В течение нескольких минут после того, как посетитель ушел, Мелани сидела за своим столом совершенно неподвижно. У него действительно были самые пронзительные синие глаза в мире, у этого Тома Фуллера. Обычно она не обращала на такие вещи внимания, но сейчас была слегка сбита с толку.

Затем детектив вспомнила о мужчине в парке и стала рыться в верхнем ящике стола в поисках своего личного мобильного. Когда она наткнулась на проспекты недвижимости, то испытала приступ смущения – ей было неприятно, что их видел Том Фуллер. Она представила, как он думает об этом по дороге домой. А может, уже рассказывает всем жителям деревни…

По правде говоря, Мелани уже какое-то время обдумывала возможность покупки недвижимости. Прибавка к жалованью, которую она получила после повышения, делала аренду квартиры нелепостью, но ей не хотелось расставаться с Синтией. Последнее время Мелани думала о том, чтобы купить дом и сдавать его в аренду до тех пор, пока они не расстанутся и она не станет жить одна.

Все в один голос говорили ей, что Саут-Хэм в смысле аренды – это золотая жила, особенно в удачные годы, но цены здесь кусались. Мелани еще раз посмотрела на коттедж с глициниями. Купить его будет сложно, но агент по недвижимости сказал ей, что сейчас самое время вкладывать деньги в жилье. А еще, не для передачи другим, он намекнул Мелани, что какая-то известная личность планирует купить дом на окраине деревни, а это заставит цены взлететь до небес.

Сегодня, 19.00

Я сижу, уставившись в окно, но краем глаза вижу, что доктор наблюдает за мной.

Ехать остается сорок минут, а я всё еще боюсь, что меня, если сделаю что-то не так, могут снять с поезда. Послать за помощью. За «Скорой помощью»?

И в тот момент, когда Марк выходит в туалет, я ничего не могу с собой поделать.

– Проводник попросил вас проследить за мной? Неофициально?

Доктор смотрит на свою жену. Интересно, сколько они уже женаты? На мой взгляд, ему лет сорок, может быть, немного за пятьдесят, трудно сказать. Она значительно моложе, и, мне кажется, у обоих – это не первый брак. Могут ли они читать мысли друг друга? Дошли ли до этой стадии?

– Я схожу в буфет за напитками. Вам что-нибудь принести? – Его жена смотрит на меня, и я задумываюсь.

«Да, они понимают друг друга без слов. Он хочет поговорить со мной с глазу на глаз».

Это хорошо? Или плохо? Я не знаю.

Прошу принести кофе мне и Марку и улыбаюсь ей в знак благодарности.

– Проводник действовал в соответствии с инструкциями. На тот случай, если кто-то сходит с поезда. На него явно давило то, что вы… – Врач смотрит прямо на меня, в то время как его жена идет по проходу, но глаза у него добрые.

– Так он вас попросил? Я имею в виду, официально?

– Послушайте, я просто поручился за вас. Вот и всё. Надеюсь, что вас это не обидит. Проводника волновало то, что его будут обвинять, если окажется, что вы больны, или вы…

– Впаду в истерику?

– Это вы сказали, – его улыбка становится шире. – По мне, так вы не выглядите истеричкой.

– Честно говоря, сейчас я от нее не так уж далека. Все эти мысли о сыне, который сейчас в больничной палате и без меня… Но вы не можете позволить им снять меня с поезда.

– Я уверен, что они этого не сделают.

– То есть проводник ничего такого не имел в виду?

– Не так прямо. Нет. Он просто прикрывал свою задницу – не хочет иметь лишние проблемы и желает быть уверен, что с вами всё в порядке. Как, собственно, и я.

– Спасибо, – я чувствую себя гораздо лучше. И рада, что задала доктору этот вопрос.

– Теперь уже недолго, – он смотрит на часы.

– Да. Теперь недолго.

– Это ваш единственный ребенок?

«Ничего себе вопросик…»

Мне необходимо сохранять спокойствие, и я стараюсь изо всех сил. Поэтому вновь отворачиваюсь к окну и смотрю, как деревья, облака и зеленая трава скользят мимо – словно мазки красок по холсту. И цвета перемешиваются друг с другом.

В деревенском клубе, вскоре после того как мы переехали в Тэдбери, я занималась рисованием акварелью, а Бен спал рядом в своей переноске. Это была идея Марка. Он где-то увидел объявление и надеялся, что это сможет избавить меня от мрачного настроения, – но ошибся. Мне нравилось смешивать все цвета на листе бумаги, так же как они смешивались сейчас за окном поезда. Облегчение приходило, но лишь на время. Никаких проблем оно не решало, и, вернувшись домой, я садилась на диван и плакала.

Чувствую, как ритм сердца у меня убыстряется, и стараюсь дышать очень медленно, чтобы успокоить его. Наверное, я могу сказать доктору правду о том, что , по моему растущему убеждению, является корнем всех моих бед.

Это одержимость вторым ребенком.

Вы можете подумать, что после всех проблем, которые у меня были в первый раз, я должна была слишком испугаться и отказаться от этих мыслей. Но каким-то образом эффект оказался прямо противоположным. Второй ребенок стал еще желаннее. Может быть, из-за надежды, что на этот раз всё пройдет хорошо? Я не знаю…

Рассказать это всё доктору? Или хотя бы какую-то часть? Может быть, сказать ему, что, если б я смогла быть счастлива только с Беном, ничего этого, возможно, и не случилось бы?

В недалеком прошлом

Я выглянула из окна спальни как раз в тот момент, когда на площади появился знакомый «Вольво» с помятым бампером. Слава тебе Господи…