Алексей Дунаев - Без причины

— Ого-го! — прокричал я, когда ступеньки закончились, и я распластался на бетонном полу возле тела Макса. — И где же наша охрана? Кому и за что я плачу?!

— Убедился? — спросил Вадим. — Ты мне сейчас напомнил Сашку. Сначала делаю, потом думаю.

Я достал связку ключей и вновь двинулся вверх по лестнице. Притворил плотно дверь и вставил в замочную скважину ключ. Попытался провернуть его, но он не хотел делать своё дело. В этом не было ничего удивительного: я потому и закрывал дверь с улицы на навесной замок, так как замок внутри двери очень плохо работал. Я несколько раз ударил коленом по двери и вновь попытался провернуть ключ, но вновь не добился никакого результата.

— Тебе, наверное, одного раза было мало, — заметил Вадим. — Скажи, зачем тебе всё это надо? Спускайся, не дури!

— Дверь хорошая. Её просто так не выбьешь ногой. И замок в ней крепкий.

— Кому надо, тот выбьет.

— Какое-то время ему всё равно надо будет с ней помучаться.

После долгих мучений мне удалось закрыть дверь на замок.

— Поверь мне, — усмехнулся Вадим. — Тем, кто с нами затеял эту тупую игру, твои махинации не станут особой помехой. Если им понадобится, они и через центральный вход войдут.

Я ещё раз оглядел кладовую и молча двинул в прачечную. Неужели те, кто приходили к нам в гости, забрали металлическую коробочку? Зачем им это? Ведь она являлась частью игры и тот, кто её оставил в котельной, явно хотел, чтоб мы её нашли.

Я заглянул в корзину с грязным бельём и увидел то, что искал. Шалость какая-то! С одного места коробочку переложили в другое. Зачем? Для того, чтобы обозначить, что они здесь побывали? Так это и по следам видно.

Вместо того чтобы достать коробку, я влупил по корзине ногой. Она отлетела в сторону и завалилась на бок.

— Ты меня не перестаёшь удивлять, — хохотнул Вадим, он поднял корзину и вытащил из неё металлическую коробочку. — Была не была, — произнёс он и стянул с неё крышку.

Правда, всё это он сделал, вытянув руки вперёд — так, на всякий случай, если вдруг в коробочке что-нибудь вспыхнуло бы или рвануло, то хоть лицо осталось бы целым. Но ничего страшного не произошло.

— Такая маленькая и такая страшненькая, — пробормотал Вадим и осторожно извлёк из коробочки разбитые механические мужские часы. — Шесть часов, тридцать… две минуты. У нас появились ещё числа, — произнёс он грустным голосом. — Пошли, дружище, добавим их к тем, что ты нарисовал на стене.

— Я думаю, что эти числа уже нарисованы, — выкрикнул я и рванул к лестнице, ведущей на первый этаж моего дома. — Мне кажется, я догадался, в чём тут дело.

— Не один ты тут такой умный, — вздохнул Вадим и двинул вслед за мной.

Мы с Бочаровым быстро прошли по коридору. По пути я заглянул в спальню дочери. Жанка сидела у кровати возле Сашки и, чуть касаясь волос, гладила его по голове. Ольга сидела за компьютерным столом и внимательно следила за всеми действиями Ирины. Та сидела на кровати, уронив голову на колени и обхватив руками затылок.

— Как Сашка, не очнулся? — спросил я и с надеждой посмотрел на бледное, заострившееся лицо парня.

— Нет, — всхлипнула Жанка. — И дышит как-то тяжело.

Бочаров отодвинул меня в сторону и вошёл в спальню.

— Надо ему полусидячее положение придать, — сказал он и взял с кровати две подушки.

Вадим сделал из одной валик и положил к кровати, другую наклонил на неё. Затем очень осторожно взял парня за плечи, приподнял и усадил в подушки. Сашка застонал, но в себя не пришёл. Дыхание у него стало тише и ровнее.

Бочаров перевёл взгляд сначала на Ирину, затем на Ольгу.

— Как Ира?

— Никак! Временами что-то бормочет, но что — не понятно.

— Оля, а вы с Жанной Раецкую не видели? — спросил я.

Ольга обеспокоенно посмотрела на меня.

— Нет, не видела. А что Лариса Константиновна пропала?

— Пока не знаю. Жанка, а ты чего молчишь?

Жанка опустилась на колени перед Сашкой.

— Нет, пап, я тоже её не видела.

Она осторожно взяла его руку и начала гладить по тыльной стороне ладони.

Я вышел в коридор и закричал:

— Лариса Константиновна! Лариса, вы где?!

Ответа не последовало. Из спальни дочери вышла Ольга.

— Давай, я её поищу.

— Ни в коем случае! — резко ответил я. — Сиди здесь и присматривай за Ирой и детьми.

Я достал из-за пояса пистолет и проверил, что он стоит на предохранителе.

Затем протянул оружие Ольге.

— Возьми. Вот это флажок предохранителя, когда захочешь выстрелить, сдвинь его вниз и нажимай на спусковой крючок.

Ольга поколебалась секунду и взяла пистолет.

— А ты сам как?

— Перебьюсь. Да и Вадим рядом, — сказал я и заглянул в комнату. — Если Ира будет кидаться на тебя, стреляй по ногам. Просто видом оружия ты её уже не испугаешь.

— Ты думаешь?

— Да, думаю! Речь идёт о выживании. Если вдруг заявятся незваные гости, стреляй на поражение. Сможешь?

Ольга резко подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Смогу! Ты даже не сомневайся.

— Хорошо, тогда оставайся здесь и следи за Ирой. И за всеми остальными посматривай. Особенно за Сашкой. Поняла?

— Так точно, товарищ командир!

В гостиной я сразу бросился к стене с числами:

10 12 11 32 18 20

53 67 33 23 86 88

А Вадим плюхнулся на стул. Я был готов обвести шесть и тридцать два, но не увидел отдельного числа шесть. Правда, быстро сообразил, что вместо шести может быть число восемнадцать. Я обвёл эти числа маркером и стал размышлять вслух:

— Смотри, Вадим, восемнадцать тридцать два — это время какого-то события, из-за которого происходят все убийства, а значит, другие числа должны указывать на день, месяц и год. Давай попробуем их расписать.

— Пробуй, — буркнул Бочаров.

— Но только вот… не все числа могут указывать на день месяц и год. Придётся делать выборку.

— Так делай, чего ты ждёшь?! Не тормози, Андрюха, время тикает.

— Пускай тикает! — рявкнул я. — Чего ты его боишься?

— Ты дурак или что?

— Вадим, у тебя же есть пушка, кого и чего ты боишься?! Может, хватит уже бояться?!

— У тебя точно поехала крыша.

— Она тут у многих поехала. У Раецкой, например, раз она не откликается.

— Ты не думал, что она могла нарваться на одну из ловушек?

Я тяжело вздохнул и стал рисовать на стене таблицу. В итоге получилось что-то вроде этого:

— Восемнадцать можешь сразу вычёркивать. Это же время.

— Согласен. И двадцатка может быть только годом. Две тысячи десятый, две тысячи одиннадцатый, две тысячи двенадцатый. Понимаешь, о чём я?

— Я что, похож на валенок?! Поехали дальше! — Тогда вот что у нас получается, — произнёс я и стал записывать все возможные варианты.