Дэвид Балдаччи - Где моя сестра?

– Как вам удалось удержаться от искушения застрелить его? Я серьезно.

– Временами я была к этому близка, – призналась Блюм. – Но не могла оставить детей без присмотра.

– Тем не менее вы говорите, что сейчас далеки от детей. А ведь вы всем пожертвовали ради них.

– Мне очень нравилось в Бюро, однако платили там совсем мало; впрочем, льготы и пособия были хорошими. В результате, чтобы сводить концы с концами, я пошла на вторую работу. А иногда мне приходилось работать еще в двух местах. Из чего следовало, что я почти не занималась детьми и пропускала важные события в их жизни. Выступления, каникулы, спортивные соревнования и однажды выпускной вечер. Они обижались. Я совершенно точно это знала, ведь они не раз говорили мне об этом открытым текстом. Возможно, винили меня за то, что их оставил отец… впрочем, он никогда не обращал на детей особого внимания.

– Должно быть, вам было тяжело.

Блюм допила чай.

– Да, нелегко. Но они были моими детьми, и я их любила. Несмотря ни на что.

– А что стало со Скоттом?

– Он потратил все шлюхины деньги и нашел другую. А потом стал толстым и лысым, и его прежний бизнес накрылся. Затем появились проблемы со здоровьем. Насколько я знаю, сейчас он находится в каком-то государственном доме для престарелых на Восточном побережье. Он звонил мне оттуда несколько раз.

– И что сказал?

– Что ему одиноко и хотелось бы с кем-нибудь поговорить.

– Как смело с его стороны…

– О, я с ним поговорила. Это уже не имело никакого значения. Он оставался отцом моих детей. К тому же Скотт расплатился за свою паршивую жизнь. Должно быть, он внес меня в свой контактный лист, потому что около полугода назад мне позвонили из заведения, в котором он находится. Сказали, что у него началось раннее слабоумие. Он перестал помнить то, что было вчера.

– Может быть, это не так уж и плохо, – заметила Пайн, глядя в сторону.

– Ну, почему же? У него были и хорошие воспоминания.

– Я имела в виду плохие.

Блюм внимательно посмотрела на нее.

– Я сумела поведать вам историю всей своей жизни за десять минут. А вы?

– Вы же сказали, что читали мое досье. И как оно вам? – спросила Этли.

– Всегда лучше услышать из первых уст.

Пайн пожала плечами и ничего не ответила.

– В тот раз, когда вы зашли в офис после пробежки, на вас была жилетка. Татуировки на дельтовидных мышцах. Близнецы и Меркурий. Это связано с двойняшками. И вы опустили глаза, когда я сказала, что родила близнецов. – Блюм посмотрела на Пайн. – А еще слова «Без Пощады» на ваших предплечьях.

– У многих людей есть татуировки.

– У многих людей обычные татуировки. «Люблю тебя, мама», акула или роза. Но не у вас. Ваши татуировки имеют смысл. Важный для вас.

– Вы психолог? – тихо спросила Этли, смазывая пружину спускового крючка.

– Нет, но, в отличие от большинства людей, я хороший наблюдатель. И слушатель.

– Я в порядке. Благодарю. – Пайн принялась собирать пистолеты.

– Дэниел Джеймс Тор?

Руки Этли слегка дрогнули, и металлические детали звякнули, стукнувшись друг о друга.

– Хотите поговорить? – спросила Блюм.

– Нет. Почему у меня должно возникнуть такое желание?

– Потому что мы вместе прыгнули в пропасть, – ответила Блюм. – Вот только нам еще не удалось приземлиться на дно каньона, и никакой игры слов. Я считаю, что у меня появились кое-какие права и привилегии в отношениях с моей соучастницей в преступлениях. Если вы со мной не согласны, я вас пойму. Но такова моя позиция; просто я хочу, чтобы вы о ней знали.

Пайн закончила собирать «Беретту» и вернула оба пистолета в кобуру.

Блюм терпеливо ждала.

Снаружи начался легкий дождь.

– Я проверила, рейс Фабриканта стартовал вовремя, – сказала Этли, бросив взгляд на часы. – Скоро его самолет сядет в Мюнхене.

– Будем надеяться, что он узнает что-нибудь полезное.

Пайн рассеянно кивнула и некоторое время молчала.

– Полиция считала, что это сделал отец. Забрал мою сестру, – после долгой паузы заговорила она.

– Не хочется быть бесчувственной, но вы уверены, что он невиновен?

– Отец прошел тест на детекторе лжи. Как только выяснилось, что Мерси исчезла, он был уже сломленным человеком. Мои родители развелись. Отец покончил с собой.

– Он оставил записку?

– Мне об этом ничего не известно. Мой отец не был склонен к планированию. Он действовал, повинуясь импульсам.

– Он мог покончить с собой из чувства вины, – осторожно предположила Блюм.

– Я так не думаю. То есть я хочу сказать, что он не испытывал вины за то, что причинил вред Мерси. Он не мог смириться с тем, что был слишком пьян, чтобы защитить ее.

– Почему вы так уверены?

– Я прошла реконструкцию памяти, под гипнозом. Отец ни разу не возник в моих воспоминаниях, зато появился Дэниел Джеймс Тор.

– Вы помните, как он похитил вашу сестру?

– Вот только я не знаю, действительно он это сделал или мое сознание само пришло к такому выводу, – ведь мне было известно, что он находился поблизости в то время, и я хотела наконец выяснить, что случилось с сестрой.

– Я понимаю вашу дилемму.

– Вы знали о Торе?

– Конечно. Я работала в Бюро, когда его взяли в Сиэтле. Он убивал женщин и молодых девушек и на Юго-Западе тоже. Одну во Флагстаффе.

– А еще одну в Фениксе и одну в Хавасу-Сити. Эти три места образуют треугольник.

Блюм задумчиво кивнула.

– Верно. Теперь я вспомнила. Он создавал математические закономерности. Так его и поймали. Какой идиот…

Пайн покачала головой.

– Конечно, у Тора отсутствуют некоторые хромосомы, но он совсем не идиот.

– Значит, вы с ним встречались?

– Верно.

– И как прошел ваш разговор?

– Плохо.

– Он признался в похищении вашей сестры?

– Нет. Я на это и не рассчитывала. Во всяком случае, не во время первой встречи.

– Первой? Вы намерены поехать к нему в тюрьму еще раз?

– Таков мой план.

– И какова цель?

– Правда. Называйте меня наивной, но это единственная цель, которую я преследую с самого начала.

– А если вы ее так и не узнаете? Потому что я не представляю, чтобы такая мразь, как Тор, когда-нибудь выдал свою тайну. Зато могу представить, как он развлекается, завязывая вас узлами. Что еще ему там делать?

– Тут я готова рискнуть.

Прежде чем Блюм успела ответить, загудел сотовый телефон, и Этли посмотрела на пришедшее сообщение. Его прислал Курт Феррис.

Уходите немедленно. Они знают, где вы находитесь. Будут у вас через десять.

– Пора сваливать! – рявкнула Пайн.

Она и Блюм схватили сумки, которые так и не распаковали, и побежали к парковке.

Через шестьдесят секунд «Мустанг» выскочил из подземного гаража и помчался на юг. Пайн свернула на следующем перекрестке и поехала обратно, пока не оказалась в трех кварталах от дома, где находилось их временное жилище, после чего остановила машину возле начала одного из переулков.