Тэйлор Адамс - Поле зрения

Джеймс молчал.

– Глупо, но меня это до сих пор достает. Я понимаю, что ненормален. Нормальные люди не совершают таких поступков, какие делаю я. – Тэпп вздохнул, вызвав шорохи в динамике. – Скажи, Джеймс… забавно: мне страшно оттого, что я лишен чего-то, что, согласно моим научным убеждениям, вообще не существует.

Сватомир топал за дверью, и «химический фонарь» перемещался. Джеймс пожал плечами:

– Неужели договоры с нечистой силой заключают в четыре года?

– Заткнись!

– Это я так, к слову. Нотариально заверенная копия у тебя на руках?

– Ты издеваешься?

Джеймс не отрицал, но и остановиться не мог.

– Чисто теоретически: когда ты продал сатане душу, то что попросил взамен?

– Развить в себе способность к чему-нибудь, – быстро ответил Тэпп. – Невероятную, нечеловеческую способность к какому-нибудь делу. Любой ценой.

По прерии повеяло холодком, и он показался ответным эхом на слова снайпера. Джеймс прижался лбом к логотипу «акуры» на багажнике Роя. Он хотел, чтобы незнакомец поскорее вышел из халупы. Взлетевший раньше уровень адреналина внезапно рухнул, и он почувствовал себя ничтожным, будто мошка, намертво приставшая к оптике Тэппа. Да, он пытается отбиваться, но то же делали другие жертвы и до него. Растворился в совершенном в промелькнувшие десятилетия двузначном потоке убийств. Превратился в отметку в истории.

– А тебя что пугает, Джеймс?

И еще почувствовал себя обязанным. Ведь Тэпп обнажил перед ним свою рану или уязвимое место, и ему показалось естественным отплатить тем же странным старинным жестом уважения к врагу, каким обменивались противники, пока заряжали свои кремниевые пистолеты и готовились начать дуэльный отсчет. Ведь, если честно, между ними происходила дуэль. Между человеком с оружием и другим, пытающимся завладеть им.

– Джеймс, так что тебя пугает?

– Я… – Он вздохнул и тихо продолжил: – Ну хорошо. Мне восемь лет. В соседней комнате ругаются родители, а я стараюсь сосредоточиться на программе телеканалов. Мне нравится смотреть анонсы фильмов в маленьких квадратиках в углу экрана, но звук недостаточно громкий, чтобы заглушить крики.

Произнося слова, Джеймс уловил, как незнакомец возится за дверью, скрадывающей слабые, глухие щелчки.

– Он… мой отец настолько разозлился, что я слышу, как стучат его зубы. Слышу через стену. Затем шум новой перебранки. Мать что-то говорит насчет копов. Насчет «антисиноптиков». Ей что-то известно. С телефона трубку то хватают, то кладут, то хватают, то кладут. Вскоре все стихает, и родители пугающе долго молчат. Словно куда-то проваливаются. Я в недоумении и приглушаю звук телевизора. Заплакала мать.

В динамике рации шуршание, но Тэпп молчит.

– Это была тренажерная гиря. – Джеймс закрыл глаза и, чтобы не дрожал голос, прикусил верхнюю губу. – Одна из десятифунтовых гантелей с выпуклыми шарами на концах. Ярко-красная, идиотского вида. Отец схватил мать за запястье и прижал ее руку к кухонному столу рядом с плитой, словно палач к колоде. А тишина означала отказ поверить в происходящее. Вроде как: неужели ты это сделаешь? Может, они проделывали нечто подобное и раньше. Не знаю.

– Он сделал?

Джеймс не ответил.

– Отец размозжил ей руку?

Летом перед этим случаем мать повезла восьмилетнего Джеймса отдохнуть на Грей-Бич, где жила ее сестра с детьми. Дом был еще меньше их фермерского – ни электричества, ни водопровода, – но зато находился в полумиле от океана. Пробежка босиком по дюнам, забыв про мелкие неудобства, и ты на краю света под небом Атлантики. Песок был усеян панцирями мертвых крабов. Они казались побеленными надгробиями – сухие, трухлявые. И Джеймс решил, что должен их крушить, наступая на каждый, который встретит на шестимильной прибрежной полосе. Этот приглушенный песком звук – фарфоровый хруст и чавканье расплющивающейся плоти – был точно таким, какой он услышал, когда гантель опустилась на материнскую кисть.

– Джеймс, – проговорил Тэпп. – Так он…

– Да.

В халупе словно сжали и распустили мокрую пружину. Как будто промычал буйвол. Шаги на скользком цементе. Выстрелила металлическая дверь, и Джеймс нырнул в укрытие, выключив рацию, и распластался на животе рядом с задним колесом «акуры».

Под глушителем Роя он видел, как незнакомец возвращается к джипу. Он вооружился по-новому: на плече висела здоровенная штуковина с объемным, похожим на барабан магазином внизу. Голубой светодиодный фонарь под стволом в такт шагам выжигал на земле световой круг. Штормовка топорщилась от запасных магазинов, под ней белел неряшливо накрученный на живот бинт. Нос свистел, как далекий железнодорожный гудок. Даже за десять ярдов от него несло капавшим на песок бактерицидным средством, конденсирующимся в воздухе как от галлона разлитой текилы. Сватомир забрался в джип и исчез за тонированными стеклами, кромешно черный в надвигающейся ночи.

Успела ли убежать Эль? Джеймс надеялся, что успела. Уже достаточно стемнело.

Незнакомец резво стартовал, выбросив из-под колес килограммы грязи, и включил дальний свет. Он метил к сухому руслу и, забираясь на первый бугор, рисовал фарами путаницу картин. Перевязанный, перевооружившийся, он готов был покончить с Эль и Роем.

Ждать больше нельзя.

Время!

Джеймс поднялся и с подкатывающим к горлу сердцем бросился к неохраняемой двери. Одежда натянулась на теле, под подошвами хрустнул песок. Он включил рацию и услышал голос Тэппа на половине фразы:

– …ты мне понравился, Джеймс. Я хотел бы, чтобы меня убил именно ты.

– Постараюсь, – пообещал он и, рванув таинственную дверь, оказался в желтом мареве. В голове одна за другой проносились мысли.

«Он возвращается за тобой, Эль.

Беги!»

Она смотрела, как незнакомец остановил джип на берегу русла над тем местом, где разбилась «тойота», а сам спустился на дно. Даже за сотню ярдов и сквозь завесу терновой тени Эль различила новое оружие с фонариком, которым он методично поводил при каждом шаге. Теперь или никогда!

Эль притаилась в самой западной точке сухого ложа. Чуть дальше, и на местности не останется естественных укрытий. Она взглянула на долину Тэппа, сотни безнадежных ярдов черного чашеобразного горизонта. Местность была до странности двухмерной, как на матовых фотографических задниках научно-фантастических фильмов до появления бездушного интерфейса прикладного программирования CGI. Огромной, безлюдной и абсолютно равнодушной к ее мелким проблемам – болезненному дыханию, запекшейся между пальцами крови, бесформенным болячкам под коленями, застрявшим в одежде и впивающимся в кожу, словно клещи, зудящим шипам. Больше всего мучил шип, проникший под ноготь большого пальца, и Эль сжимала руку в кулак.