Тэйлор Адамс - Поле зрения

Сватомир ударил по тормозам, и рядом с макушкой Джеймса скрипнули диски. Он запрокинул голову и увидел, что перевернутая для него вверх ногами цель их поездки подползает ближе. Корявое строение состояло из двух или трех помещений и представляло собой каркас из фанеры, обитый плохо подогнанными, гофрированными металлическими листами. Одни разъедала ржавчина, другие блестели свежим серебром в свете умирающего дня. Серая, на вид тяжелая, искривленная на несколько сантиметров дверь указывала на то, с какой стороны фасад. В швы просачивался тусклый желтый свет, и Джеймс догадался, что внутри горел фонарь или химический светильник.

Он подтянулся к дергающемуся шасси, решив, что ему непременно надо в эту халупу. Вероятно, он найдет там какое-нибудь оружие: хоть острое, хоть тупое, а если очень повезет – огнестрельное. Если же на этом Богом забытом клочке земли Мохаве случится чудо, то обнаружит работающую в «общественном диапазоне» радиостанцию или спутниковый телефон. Может, свяжется с полицией. Если в следующие несколько минут все сложится удачно, сумеет достаточно долго отвлекать обоих убийц, чтобы Эль сделала рывок. На большее Джеймс не надеялся – понимал, что умрет в этом месте. Пусть так. Значение имела только жизнь Эль. Лишь бы спасти ее.

Когда джип замедлил движение, Джеймс опустил ноги. Они волочились, как макаронины. Пятки прочертили на земле борозды. Ничего страшного – допустимо.

Ты только держись.

Незнакомец целую мучительную вечность скрипел тормозами, но наконец поставил на ручник, и безумная поездка завершилась. Джеймс отцепился, однако не почувствовал, как ударился о землю. Вроде как перенесся на секунду в будущее и распластался под машиной. В темечке жар, на периферии зрения всполохи. Новая контузия? Кто скажет, что это невозможно?

Незнакомец заглушил двигатель. Мертвая тишина.

Джеймс перевернулся на бок и ждал, когда сапоги водителя бухнутся на землю в нескольких дюймах от его лица. Дальше темнела куча хлама. Только это был не хлам.

Автомобили. Свалка автомобилей, поставленных дверца к дверце в нескольких дюймах друг от друга. Восемь или девять, из разных регионов, разнообразных моделей. Два грузовых пикапа. Ухоженная черная «джетта» вроде той, на которой ездил его генеральный менеджер. Два «универсала», у одного на крыше каноэ. За ними еще несколько, марки Джеймс не мог разобрать, но поставлены также аккуратно. Почему-то вспомнился Освенцим, горы обуви, вставных зубов и мелких монет – все тщательно зарегистрировано в гроссбухах. Какое скучное зло. От него бросало в холод.

Незнакомец открыл водительскую дверцу, и Джеймс затаил дыхание. Спрыгнул на землю, обдав лицо Джеймса грязью, а затем, охнув, покачнулся. Штормовка распахнулась у бедер, потемневшая от крови рука прижата к животу. Не закрыв дверцы, он направился к строению, но ключи бренчали у него в кармане. Открыл железный вход и скрылся внутри. Он спешил.

Как и Джеймс.

Он выкатился из-под джипа и бросился за ближайшую на свалке машину, которой оказалась красная «акура» Роя Барка. Тэпп его не заметил (а если заметил, то пока не выстрелил). Уперевшись ладонями в землю, Джеймс прижался спиной к бамперу. Быстро остывающий воздух жалил горло, мочевой пузырь, казалось, увеличился до размеров баскетбольного мяча. Суставы будто окостенели. Он вгляделся в вершину склона: от хибары до рваной линии горизонта оставалось двести ярдов подъема. Ни один снайпер с опытом Тэппа не станет маячить на фоне неба. Это означало, что он ближе, чем в двухстах ярдах отсюда.

Очень близко.

Тем лучше. Стрелку не придет в голову осматривать автопарк у своей халупы, ведь он уверен, что все три его жертвы загнаны в сухое русло. Джеймс находился в мертвой зоне противника.

«Я рядом с тобой, а ты об этом пока не подозреваешь».

Взглянув поверх капота «акуры», Джеймс оценил расстояние до слепленного из чего попало строения – шагов двадцать. Он по-прежнему собирался попасть туда. Изнутри доносился механический шум. Незнакомец ходил, пыхтел, выдвигал ящик, захлопывал его, открывал другой.

Рядом что-то заворчало, и Джеймс вздрогнул. Рация! Каким-то чудом уцелевшая в его заднем кармане. Он совершенно забыл про нее.

– Джеймс, – прогнусавил Тэпп.

Он не ответил.

– Джеймс, ты там еще жив?

«Там»! Он имел в виду сухое русло.

Пока все идет хорошо.

Джеймс помедлил и, не сводя глаз с серой двери, откуда мог в любую секунду появиться Сватомир, нажал клавишу микрофона. Находясь в положении на острие ножа, он не хотел рисковать и громко говорить, но разве все, что сейчас с ним происходило, не было сплошным риском?

– Джеймс!

– Я здесь, – прошептал он сквозь зубы. – Я по-прежнему здесь.

– Отлично. Тогда один вопрос.

– Пуляй!

Тэпп то ли задохнулся, то ли что-то прокаркал. Джеймс сначала решил, что он чем-то подавился. Но не тут-то было – он так смеялся.

– Неплохо… ей-богу, неплохо.

– Что именно?

– Никто не ценит каламбуры. – Стрелок перевел дыхание, хмыкнул, шумно оскалился. – Как будто они ядовиты. Не понимаю… Утверждают, будто каламбуры – признак инфантильного сознания. Игра словами для умственно отсталых. Низшая форма юмора. Спасибо, Джеймс, сегодня выдался долгий день, я в этом нуждался.

– Попытка того стоила. С дальним прицелом.

– Недурно, Джеймс, учитывая, что ты сам у меня под прицелом.

– Я старался.

– Всегда считал, что хороший каламбур сам по себе награда.

Последнее замечание удивило Джеймса, и он рассмеялся, однако смех получился похожим больше на кашель. Тэпп остался собой доволен.

– С тобой все ясно.

Помоги мне, Господи, я смеюсь над каламбуром. Эль бы меня убила.

Джеймс прогнал все посторонние мысли и сосредоточился на серой двери. Она вот-вот откроется, незнакомец вернется в джип, и тогда помещение останется без охраны. Хотя и у Тэппа под носом. Он проникнет внутрь, узнает, что получится, поищет телефон, заберет оружие и предпримет, что будет возможно.

«Я перешел в наступление. Ход за мной».

За дверью что-то грохнуло. Вроде как хлопнули дверцей шкафчика из школьной раздевалки.

– Знаешь, что меня пугает, Джеймс?

– Что?

– Я не вижу снов. Никогда. – Снайпер облизал губы и помолчал. – Как полагаешь почему? Что-то не в порядке с мозгами?

– Ты, Джеймс, хочешь, чтобы я ответил на твой вопрос?

– Когда был маленьким, я боялся, что это оттого, что у меня нет души. Не способен вызывать сны, поскольку во мне нулевая духовная активность. Думал, что, наверное, рожден без души. Или года в три-четыре, когда был совсем юным, подписал договор с дьяволом, но теперь не помню. А почему? Может, дьявол не позволяет? Много лет я ложился в постель в отчаянии и каждую ночь перед сном съедал по фунту «Мишек Гамми». Сладкое провоцирует сновидения. Молился, упрашивал, надеялся, что этой ночью я что-нибудь увижу, пусть хотя бы кошмар. Это означало бы, что с моей душой все в порядке.