Тэйлор Адамс - Поле зрения

«Выключи фары, пока я не расшиб их пулями…»

Джеймс все понял.

Свет, свет, свет…

Свет был слабостью Тэппа. Фары помощника шерифа мешали работе оптики ночного видения, заставляя диафрагму постоянно приспосабливаться к меняющимся условиям освещения, как в фотоаппаратах Эль. «Черный глаз» не всесилен. Как всякий прибор, он предназначен для определенной обстановки и времени и либо действует, либо нет.

Джеймс метнулся к генератору.

«Сейчас я устрою тебе свет…»

Великан на улице гремел дверной ручкой, но засов был закрыт.

Джеймс свинтил колпачок с ближайшей канистры и бросил на пол. Подбежал к противоположной стене, поднял канистру над головой и плеснул бензином на верстак: на зарядник для дорогостоящего оборудования Тэппа, на обертки от конфет, весы, футляры, записи – все облил горючей жидкостью. Каждый дюйм. Едкие ручейки стекали в ящики, становились темными лужами на полу. Джеймс отбросил пустую канистру, подхватил с пола рацию и прицепил к шлевке на поясе. Динамик квакнул, и он снова услышал голос Тэппа, однако разительно изменившийся: задыхающийся, уязвимый, умоляющий.

– Остановись, Джеймс! Остановись! Она жива. Мы можем договориться.

Джеймс пропустил его слова мимо ушей.

«Сейчас я устрою тебе много света…»

Снаружи бухнул выстрел, словно на мраморные плиты с силой швырнули шар для боулинга, и вдребезги разлетелся дверной шпингалет. Великан, видимо, вспомнил, что у него есть карабин. Осколки меди рассыпались по полу и впились в противоположную стену. Дверь осела в раме, но засов выдержал.

Джеймс схватил вторую канистру и, выливая содержимое, оставлял за собой мокрый след. Гром резонировал в крыше, бунгало от раскатов сотрясалось. В середине помещения, повернувшись под желтым фонарем, Джеймс запустил канистрой в восточную стену. Она ударилась о шеренгу склонившихся, будто мусульмане в молитве, человекообразных мишеней, отлетела к станции подавления телефонного сигнала, где, булькнув, стала спокойно разливаться между двумя сосудами с ацетиленом. Что там написано на бирке? Огнеопасный? Горючий? Смысл один.

– Остановись, – тихо попросил Тэпп. – Что бы ты там ни делал, прекрати.

Шериф Уильям Тэпп.

Джеймс взялся за третью канистру и вынес ее в круг света. На нее у него были особые планы. Он стер пот с глаз, втянул воздух и, ощутив захлестывающую волну отвратительной приторности, подавил рвотный рефлекс. Пары бензина наполнили воздух. Мир закачался под ногами, и Джеймс оперся обо что-то рукой. Стало пусто в голове, как после пяти глотков спиртного на голодный желудок, когда человек четко осознает тот момент, когда он переходит из трезвого состояния к пьяному. Джеймс не собирался останавливаться.

Весь округ может стать твоим.

Великан снова выстрелил в дверь. Серия хлопков слилась воедино, и этот протяжный звук напомнил гул крушения товарного поезда. Снаружи он не видел запора и поливал огнем верхнюю часть двери, рассчитывая выставить ее из рамы. Ему это почти удалось. Запор звенел и деформировался, рассыпая в горячем дыму осколки. Острый как бритва металл сворачивался в цветочные лепестки. Шарики картечи пробивали дверь и влетали в помещение, где рикошетом отскакивали от пола и потолка. Обертки от конфет парили в воздухе, как перья после драки подушками. Рядом с Джеймсом разбилась бутылка с растворителем, и он, скользнув за скамью, закрыл лицо руками. Наступила тишина – Сватомир перезаряжал карабин, вставляя патрон за патроном в магазин.

Превращенный в дырявые лохмотья, засов еще держал.

Спички. Джеймсу нужны были спички. Он стаскивал один за другим ящики с облитого бензином верстака и, выбрасывая из них инструмент, сваливал на пол. В самом дальнем углу нашел нечто лучшее, чем спички, – красные, как соус для спагетти, фальшфейеры. Из-под наклейки с надписью «Сигнальная свеча» виднелся кончик пусковой проволоки. С функцией самоподжога, они, вероятно, отличались особенной яркостью. Не то что обычные факелы для автомобилистов. Подобными пользуются на тонущих судах, призывая помощь с воздуха. Джеймс сунул по одному в задние карманы.

«На расстоянии тебя не достанут».

– Джеймс, мы можем договориться!

Великан рычал и колошматил в дверь. Под его рывками избитый металл стонал, и наконец ручка отскочила и запрыгала по цементному полу. Великан огорченно чертыхнулся, отошел на шаг и начал лупить в косяк, каждым ударом отрывая на несколько дюймов от стены дверную раму.

Взяв в зубы липкую ленту, Джеймс опустился на колени и достал самую маленькую мишень: стальную плиту размером фут на два и полтора дюйма толщиной. С нижнего края на пол посыпались хлопья ржавчины. Вытащив ее и положив плашмя, он увидел тысячи блестящих лунок – следов от пуль. Но что было важно: ни одной пробитой насквозь дырки. Металл задерживал пули, однако Джеймс не знал, с какого расстояния велся тренировочный огонь. Он приставил плиту к груди – сорок фунтов веса, не менее – и прикручивал оборотами черной ленты, пока не израсходовал всю. Новый центр тяжести гнул его вперед, но Джеймс держался, скрестив руки на металле своего импровизированного щита, закрывающего тело от ключиц до живота. Попробовал вздохнуть – трудно, однако можно.

«Познакомимся поближе, ведь ты всего лишь человек».

Джеймс взял жилет дорожного рабочего – грязно-желтый, с блестящими светоотражательными накладками – и накинул на плечи. Жилет был впору медведеобразному незнакомцу, а на нем повис как на вешалке. Придерживая одной рукой за застежку, Джеймс опустился на колено и стал шарить другой среди разбросанных по полу инструментов. Отпихивая клещи, струбцины, болты, он нашел самый смертоносный инструмент – отвертку с плоским жалом и канареечной ручкой.

«Сойдемся поближе, чтобы я мог убить тебя».

Незнакомец колошматил дверь, выгибая стену. Когда он, пыхтя, отошел на шаг, чтобы совершить очередной наскок, Джеймс распрямился и, зажав в ладони отвертку, высунул скользкое острие между пальцами. И в последний раз позволил себе подумать об Эль – бедной Эль, чье время истекало. Вспомнил, как пахли зеленым яблоком ее волосы, веселый смех. И среди других воспоминаний, которые проносились в его памяти, Джеймс увидел жену на пирсе в Санта-Монике. Она в темных очках, отчего лицо кажется меньше, шутя, играет со своими волосами, а за ней простирается не- объятный серый океан. «Я тебя спасу», – пообещал он.

После броска за оружием Глена и злополучного рикошета осколка в грудь она продержалась минут пятнадцать, прежде чем потеряла сознание.

«Я сумею.

Смогу за пятнадцать минут убить их».

По холму прокатилось эхо, будто щелкали хлыстом. Заговорила винтовка Тэппа.