Тэйлор Адамс - Поле зрения

Эль упала на пол полицейского автомобиля и закрыла голову руками. Пронизываемый пулями металл звенел. Капот подскочил и захлопнулся. Ветровое стекло превратилось в кристаллическую версию песни Дона Маклина «Звездная, звездная ночь», затем прохудилось, и в салон повалил извергающийся из мотора грязно-белый дым. Потянуло пеплом и маслом. Из глаз полились слезы. Эль кричала до тех пор, пока не закончилась стрельба.

Не задело ли ее опять? Она не знала. Обхлопала сверху донизу тело, вздрогнув, когда легкие резануло острие раскаленного ножа. Руки, ноги, торс – все не хуже, чем было полминуты назад. В пустой проем ветрового окна холодными булавочными остриями хлестал дождь.

Здесь ее Тэппу не достать, но это почти ничего не решает. Ее тело уже наполнено воздухом, легкие съежились и с каждым новым хрустящим вдохом все больше напрягаются. Вернулось знакомое ощущение, будто кто-то встал ей на грудь, сопровождающееся возникшей в темной машине клаустрофобией. Эль понимала, что нужно положить на рану правую руку, чтобы воспрепятствовать доступу воздуха. Но на нее надели наручники. И как бы она ни гнула конечности, ничего не получалось. Самое большее, что можно было сделать, – частично закупорить покрытое коростой отверстие ниже подмышки и надеяться сократить контакт с атмосферой. Вероятно, это помогло бы выиграть немного времени. Каждый вдох сопровождался влажным свистом, и песочные часы отсчитывали все меньше ее времени.

Ключи! Ей требовались ключи помощника шерифа от наручников.

Но он был слишком далеко. Коротышка умер, сидя на дороге, вывернув ноги и прижимая руку к шее, куда попала пуля. Штанина по-прежнему задрана выше носка, но Эль в темноте не видела на щиколотке кобуры.

Слишком далеко. Тэпп убьет меня.

Она положила оружие на сиденье и снова попыталась связаться с кем-нибудь с помощью полицейского радио. Безуспешно. Один из удачных выстрелов снайпера вывел рацию из строя. Жидкокристаллический экран избороздили ледяные трещины. Дым наполнял салон – облаком вваливался в разбитое ветровое окно, жгутами и струйками просачивался в вентиляционные отверстия. Сквозь него, превращаясь в пепел и грязь, Эль поливал дождь. Она чувствовала запах древесного угля, мескита и виски. Закашлялась, а когда повернулась к помощнику Дуги Хаусеру, увидела, что труп вскинул голову и смотрит на нее.

Эль ахнула и подняла теплый револьвер.

Коал улыбнулся. Темная струйка стекала с губ на подбородок и падала каскадом на его грудь. Он ничего не говорил – Эль сомневалась, что он вообще способен говорить, – только ухмылялся, как Джек с фонарем [11] Главный персонаж праздника Хэллоуин. .

Она положила палец на спусковой крючок.

– Уильям Говард Тэпп, – проговорил он с полным ртом, и в его голосе слышалось бульканье. – Уильям Тэпп – демон в человеческом обличье.

Эль так сильно сжала пистолет, что захрустел металл.

– Пробей его кожу, и он изольется наружу, растечется лужей и восстановится. – Коал выплюнул на рубашку полный рот темной крови, и она растеклась по бедру. – Он витает в воздухе и конденсируется в людях…

– Дай мне ключи! – приказала Эль.

Помощник шерифа потянулся к поясу и снял маленькое кольцо с ключами. Глядя на нее, позвенел ими на ладони – Эль чувствовала, что в его крохотном мозгу насекомого крутятся какие-то колесики. Стреляй, стреляй, стреляй, твердила она себе, но было поздно. Движением запястья он отправил ключи в прерию Тэппа.

С ними испарилась последняя надежда, и ее место в груди Эль занял ледяной воздух.

Спасение было так близко…

– Он не может умереть, потому что он – принцип. – Говорить помощнику шерифа становилось все труднее. Кровь поднималась вверх и булькала в горле. – Он заразная идея. – Раненый повалился в тень и отнял руку от шеи. Эль услышала, как кровь хлынула на землю, будто из крана. Этот человек совершил свое последнее зло и теперь был мертв.

Забытая у его ноги рация загудела, словно кто-то пытался выйти на связь. Не выпуская оружия, Эль сгорбилась и ждала, что раздастся отвратительный, худосочный голос снайпера. Но вместо него услышала голос Джеймса, сосредоточенно и направленно, как луч прожектора, пробивающийся сквозь дождь.

– Эль, дорогая, у меня есть план, как убить его.

Она улыбнулась виноватой улыбкой.

Расправься с ним, Джеймс!

– Отлично! Великолепно! Бесподобно! – Тэпп щелчком закрыл затвор и вытер запястьем подбородок. – Посмотрим, что это за план.

В мокрой «зеленке» внизу Сватомир отошел на десять шагов от бунгало, повесил «сайгу» на плечо, выжал воду из завязанных в «хвост» волос и совершил новый наскок на дверь. Через полсекунды звук удара долетел до Тэппа.

– А такое как тебе нравится, Джеймс? – Он положил палец на спусковой крючок и попытался успокоить сердце в груди. Оно билось бешено, неровно, как катящийся с лестницы барабан. Тэпп делано рассмеялся и, убедившись, что рация в порядке, произнес: – Ты меня слышишь? Я предложил обсудить условия. То, чего ты добивался все это время. Твой хлеб с маслом. Нечто похожее на оливковую ветвь на короткий остаток твоей жизни. Не переоценивай себя. Пока здесь все происходило, ты оставался лишь торгашом, чья миссия – тешить людей. Тем мальчишкой, который исподтишка наблюдал, как отец калечит его мать…

– Я не договорил.

– Что?

– Меня прервали, и я не закончил.

– Тог-да… – у Тэппа перехватило дыхание, – заканчивай.

– Рядом с дверью отец держал заряженное ружье. – Радиосвязь самоотрегулировалась и стала чистой: помехи, искажения обратной связи и фоновые шумы исчезли, и остался только голос Джеймса. – Я взял его.

– И?

– Побежал в кухню на крики. Отец прижал к столу левую руку матери и готовился сделать с ней то же, что с правой. – Джеймс перешел на шепот, однако четко выговаривал каждое слово. – Я выстрелил в него. В глаз. Но отец не упал, сел на посудомоечную машину, и я целых две минуты смотрел, как он умирает. Все это время мы молча глядели друг на друга.

Связь оборвалась.

Ниже на склоне Сватомир отступил, сгруппировался, как футбольный защитник, и снова пошел на приступ.

Джеймс открыл дверь.

Тяжело дыша, Великан влетел в освободившийся проем вместе с порывом воздуха. Их плечи соприкоснулись – он оказался внутри, а Джеймс снаружи.

Джеймс спешил. Пробежал три шага в ночь с третьей канистрой в руке, оставляя за собою след льющейся жидкости. Затем сделал крутой поворот и зашвырнул канистру на кладбище автомобилей, при этом получив россыпь капель в глаза. Сзади скрипел сапогами Великан. Он поскользнулся на разлитом бензине и грохнулся на мокрый пол – карабин брякнул, как кухонная сковорода. Через секунду Великан вскочил, повернулся к Джеймсу и упер приклад в плечо, готовясь к роковому выстрелу.