Сергей Игнатьев - Пляшущие тени

— Я тут подумал, — сказал я. — Что действительное порой совершенно не соответствует желаемому.

— Звучит наивно. Разве бывает иначе?

— Все как-то неправильно. Вот мы так долго не виделись и… — я сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова. — Мне как бы тебе не хватало… Было как бы пусто.

— Пустоту надо заполнять, — посоветовала Оксана.

— В каком смысле?

— В прямом, Яблоков, — она засмеялась. — в самом прямом.

— Но я, как бы, — я понял, что говорю слишком много «как бы». — То есть, я скучал, честно.

Она кивнула, озабоченная собственными мыслями. Мы как раз подходили к метро.

— Еще увидимся? — спросил я.

— Конечно, — сказала она. — Работаем же вместе.

— Я хотел сказать…

Она поймала мой взгляд.

— Слушай, Денис. Не надо, а? Ты бы себя видел со стороны.

— А что со мной? — вздрогнул я.

— Что ты мрачный такой, унылый? Взбодрись.

— Да я не…

Она махнула рукой.

— Ладно, давай. Выставка была интересная. Звони как-нибудь.

Она торопливо пошла ко входу в метро.

Я стоял и смотрел ей в след. Она не обернулась.

— Вот и поговорили, — сказал я вслух.

Побрел, куда глаза глядят.

Как нелепо, думал я. Вот человек от тебя в двух шагах, тебе так много нужно ему сказать. Так хочется, чтобы он понял. И ничего не получается. Если любишь кого-то, всегда думаешь, что твои чувства разделяют. Всегда уверен, что тебя поймут с полуслова.

Я закурил сигарету.

Вытащил из кармана телефон и позвонил Вольдемару.

Мы познакомились с ним несколько дней назад у нас в офисе. Вольдемар был из «минусов» поколения девяностых. Ему было около тридцати. Каким-то чудом ему удалось выжить в те веселые денечки, службу он оставил и теперь занимался частным бизнесом. Но связи с Конгломератом поддерживал самые тесные. Разговоры с Вольдемаром заменяли мне посещение психоаналитика.

Вольдемар сидел на широком диванчике, закинув ногу на ногу, и причмокивая, затягивался толстой ароматной сигарой. Глаза его скрывали очки-хамелеоны, а ухоженная бородка делала его похожим на вкусившего плодов цивилизации золотоордынского хана.

За нашим столиком, по бокам от Вольдемара, пристроились две девицы, которых он притащил с собой в кафе. Они с бесстыжими улыбками разглядывали меня. Одна из них медленно провела языком по ярко накрашенным губам. Я сглотнул. Девица ухмыльнулась.

— Я люблю пошалить, — изрек Вольдемар философски, посмотрел на тлеющий кончик сигары. — Но во всем надо знать меру.

Он был, как мы это называли в универе, бухой в дрова.

— Люблю молоденьких, — задумчиво сказал он. Поглядел на спутницу, подозрительно прищурился, как бы узнавая. — Но самое главное, чтобы было о чем поговорить.

Девицы переключились с меня на него, захихикали.

— Ты, Дениска, — сказал он мне нравоучительно. — работаешь в организации, которая занята важным и почетным делом. И я в твои лета был там…

Выпустив облако ароматного дыма, он горестно уставился куда-то вдаль, как старый суворовский солдат, вспоминающий итальянскую кампанию.

— А вы часто пользуетесь, ну… ? — я не хотел спрашивать при девицах, но он понял.

— Увы, редко! С моими многочисленными делами совершенно не остается времени для развития… природного таланта! Ох, все время свое трачу на труды, на зарабатывание денег в поте лица моего. В нашем жестоком мире, пребывающем под покровом тьмы, счастье стало ходким товаром. И только тот, кто много работает, может его заполучить. Верно, деваньки?

Деваньки согласно закивали.

Кивнув, я отпил из бокала темного Крушовицкого, подпер подбородок кулаками и сказал:

— А любовь?

Вольдемар лениво усмехнулся, выпуская из ноздрей клубы дыма.

— Как ты все-таки наивен, драгоценный мой! Все это вздор, выдумки! Мы, мужики, — он качнул сигарой. — Мы стремимся завоевывать, покорять, властвовать. Задача женщины — не мешать мужчине на этом пути, а способствовать ему. Мужчина стремится к победе, одерживает успех, зарабатывает миллионы, и женщин меняет с каждым этапом своей жизни, как галстуки к новым, еще более роскошным костюмам.

— Как-то вы однобоко рассуждаете, — пробормотал я. — Что же получается, любви не существует в природе?

Девицы хихикали.

— Нет, — сказал он, лениво ерзая между девиц, устраиваясь поудобнее. — Конечно, бывают в жизни такие моменты, когда вдруг понимаешь, что из всех окружающих тебя женщин ты замечаешь только одну, видишь только ее. И лишь она одна нужна тебе. Ты не можешь больше ни о ком думать, только о ней. Делаешь все, для того чтобы добиться ее. И кладешь полмира к ее ногам. Но спустя годы даже такое глубокое чувство проходит, и ты вновь стремишься к новым впечатлениям.

Вольдемар зевнул, приложился к стакану с виски, поочередно чмокнул хихикающих девиц. Вновь откинувшись на спинку диванчика, продолжил:

— Что в жизни главное? — он вытянул четыре пальца, сверкнув перстнем. — Четыре! Запоминай! Размер кошелька, размер дома, размер бицепса и размер…

Окончание фразы потонуло в звонком девичьем смехе.

— Чем больше — тем лучше! — закончил Вольдемар, туша сигару в недопитом стакане.

Хорошо иметь четко выраженные жизненные ценности, подумал я.

Вольдемар выпустил из объятий девиц, перегнулся через стол и заговорщицки засипел, обдавая меня алкогольными и табачными парами:

— Поехали ко мне на дачу! Бывал у меня? Нет еще? Ну ты что… Такое место, чудное. Воздух там, камин, выпивка, теннис, сауна… А? Березовка моя ненаглядная, траляля-траляля… Хоум свит хоум!

Я посмотрел в его осоловелые глаза под затемненных стеклами, на девиц, которые прекратив хихикать, как по команде принялись подкрашивать губы, глядя в маленькие круглые зеркальца.

— Звучит заманчиво, — сказал я. — Но мне на службу завтра. Давай в другой раз?

Вольдемар сразу поскучнел, отвалился обратно на диван. Девицы с готовностью захихикали, снова попав в зону его воздействия.

— Человек! — заголосил Вольдемар пьяным барином. — Рассчитай нас!

Прихватив девиц, он ударил со мной по рукам, шумно и торжественно прошествовал к выходу, и умчался к себе в резиденцию, развлекаться.

А я решил посидеть в одиночестве. Закурил сигарету, заказал еще стакан пива. Стал рассматривать зал.

За соседним столиком сидела девушка с вьющимися каштановыми волосами, спадающими на плечи. Тянула через трубочку трехцветный коктейль, печально глядела в окно. За окном сгущались сумерки, падал осенний дождь.

Я попытался прислушаться к ней, уловить тень ее эмоций. Черные крупинки послушно завихрились над моим столом. Зрелище было забавным. Я никак не мог к нему привыкнуть. Жаль, это девушке не показать. Нельзя, инструкция запрещает, подписка о неразглашении и страшная-страшная клятва.