Дж. С. Монро - Забудь мое имя

– Все нормально, – говорит Лаура. Она встает из-за стола и направляется ко мне.

Едва она приобнимает меня, на мои глаза наворачиваются слезы. Ну почему она такая хорошая…

– Мы ходили вчера в больницу к доктору Сьюзи Паттерсон, – говорит Лаура, отступая назад. – Вместе, вы и я. Она сказала, что если вы, проснувшись сегодня утром, не вспомните, что было вчера, значит вы страдаете антероградной амнезией.

– Я знаю, – тихо говорю я. – Я прочитала это в своих записях. Думаю, что у меня еще и ретроградная форма, – смахиваю я слезы с глаз. – Я до сих пор не вспомнила свое настоящее имя.

– Транзиторная глобальная амнезия, – говорит Тони, приподнимая брови так, словно он глубоко поражен. – Редкий случай сочетанной амнезии.

Лаура кидает на него строгий взгляд.

– Память вернется к вам, – заверяет она меня. – Не волнуйтесь.

– Дело в том, что при чтении своих записей я просто попыталась запомнить их, представить, как я приехала сюда, в деревню, посетила врача в больнице. Но ни одно из событий, которые я записала, не вызывает у меня никаких эмоций и ощущений. Я не могу вспомнить, что я на самом деле испытывала, когда постучалась в вашу дверь и увидела, как вы ее открываете, – я замолкаю и смотрю на Тони с Лаурой. – Кто такая Джемма Хаиш? – Они оба вздрагивают. – В моих записях говорится, что вчера вечером вы спросили у меня, не я ли – Джемма Хаиш.

– Она страдала амнезией, – отвечает после минутного колебания Лаура.

– И все?

– Нет… она жила в этом доме когда-то. Очень давно. Этот факт мог бы объяснить, откуда вы знаете, где тут что находится.

Я не спускаю глаз с Лауры, пока она быстро обводит взглядом кухню.

– И она была похожа на вас, – говорит Тони.

– Поэтому вы назвали меня Джеммой? – спрашиваю я.

– Без понятия, – отвечает Тони. – Просто мне пришло на ум это имя.

– Но вы оба подумали, что я могу быть этой женщиной?

Лаура кидает взгляд на Тони, словно советуясь с ним, а потом признается:

– Да, я так подумала, но сейчас я уже в этом не уверена. Сейчас мы пойдем с вами в больницу – врачи наверняка смогут все прояснить.

– Джемма Хаиш, – повторяю я, наблюдая за тем, как Лаура снова садится за стол. Мне бы очень хотелось ее успокоить, но я не могу этого сделать.

– Будете завтракать? – спрашивает Лаура.

Я присаживаюсь за стол рядом с ней. Лаура отодвигает от меня свой нож, а затем предлагает мне фрукты.

– Что она сделала? – спрашиваю я, угощаясь сочащимся кусочком манго. – Мне правда это нужно знать.

Лаура снова колеблется, обмениваясь взглядом с Тони. И все же решается ответить:

– Она убила свою лучшую подругу.

– Что? – шепчу я, не в силах скрыть своего потрясения.

– Двенадцать лет назад. Ее признали виновной в непредумышленном убийстве и поместили в режимную психиатрическую больницу. Через семь лет она вышла оттуда на свободу. И с тех пор ее никто не видел.

– И она здесь жила? В этом самом доме?

Лаура кивает:

– Она состояла на учете в нашей больнице. Очень давно.

– Мы, правда, не думаем, что вы – это она, – встревает Тони, покосившись на Лауру. – Но, возможно, будет лучше, чтобы за вами понаблюдали специалисты, – откашливается он без всякой надобности: – Простите, но вы больше не можете здесь оставаться. Вместе с нами.

На секунду я встречаюсь с ним глазами, ошеломленная тем, что он только что произнес.

– Мы должны быть в больнице в девять, – говорит Лаура.

На кухне устанавливается неловкое молчание. Я не знаю, что сказать. Они были так добры ко мне, приютили меня на ночь, и я понимаю, что должны быть им благодарной, но… Я не хочу ложиться на обследование в больницу.

– Полагаю, что врачи смогут установить, являюсь ли я Джеммой Хаиш, – говорю я, тщетно пытаясь разрядить напряженную атмосферу. – Если я не Джемма Хаиш, может быть, я смогла бы остаться у вас еще на…

Лаура и Тони опять переглядываются.

– Извините, Джемма, – говорит Тони. – Мы помогли вам, чем могли. Показали вам деревню, обеспечили ночлег. Теперь о вас пусть позаботятся врачи. С нас довольно. Лаура плохо спала сегодня.

– Это потому что вы считаете меня убийцей?

– Как же все это глупо звучит сейчас, – говорит Лаура, поднимаясь из-за стола, чтобы вымыть тарелки. – Полный бред…

Она готова расплакаться и поворачивается спиной ко мне и Тони, который только пожимает плечами. Идея выставить меня за дверь явно принадлежит не ему. Что ж, это уже кое-что. В следующий миг его голубые глаза снова останавливаются на мне. Прежде чем отвернуться, я заставляю себя улыбнуться ему в ответ. И тут звонит домашний телефон.

Тони встает, чтобы ответить на звонок.

– Слушаю, – говорит он, бросая взгляд сначала на обернувшуюся Лауру, а потом на меня.

Я все еще сижу за кухонным столом. И подмечаю перемену в поведении Тони; он вперивает в меня долгий пристальный взгляд, в котором явственно читается одно: я – предмет обсуждения в разговоре, который ведется на кухне. Улыбка слетает с его лица. А потом он выносит телефонный аппарат из кухни, многозначительно приподняв брови и быстро кивнув Лауре. Та выходит вслед за ним. Я превращаюсь в слух, но они разговаривают шепотом. Вроде бы Тони произносит слово «полиция». Но я не уверена.

На кухню Тони возвращается уже один, и это кажется мне странным.

– Звонили из полиции, – говорит Тони, ставя на место телефон.

– Они нашли мою сумочку? – спрашиваю я, напрягаясь.

– Не совсем так, – Тони держится теперь сухо, более отчужденно. Тайная связь между нами исчезла.

– Что они хотели?

– Они направили сюда двух сыщиков.

– А еще что-нибудь они сказали? – стараюсь я не замечать раздражения, сквозящего в его голосе, и стеснения, нарастающего у меня в груди.

– Открылись новые обстоятельства, – говорит Тони, вставая как часовой в дверях.

– Какие? Вы должны мне рассказать, Тони.

Он медлит, прежде чем заговорить:

– Детективы присоединятся к вам в больнице.

Я слышу, как захлопывается входная дверь, и вижу выходящую на дорогу Лауру. А потом она переходит на бег – она напугана и даже не заглянула в окно. У меня внутри все сжимается.

– Похоже, Джемма Хаиш их сильно заинтересовала.

Инспектор сыскной полиции Сайлас Харт смотрит на заливной луг; его взгляд скользит к холму, возвышающемуся над деревней. И в который раз за свою карьеру Харт ощущает чье-то стороннее присутствие – словно кто-то наблюдает за его работой. Инспектор отмахивается от этой мысли и пытается оценить пейзаж. Англия в самом выгодном свете – сменяющиеся, как на коробке конфет, виды причалов и лодок в канале и викторианский душок железной дороги от Паддингтона до Пензанса. Харт делает последнюю затяжку и, затушив сигарету, собирается вернуться в больницу с детективом-констеблем Стровер, поджидающей его у дороги.