Дж. С. Монро - Забудь мое имя

– Я чертовски рад слышать твой голос, дружище, – восклицает Натан. – Давненько мы с тобой не трепались.

Люк все еще спит? Видит сон? Каждый раз, когда они общаются, он не может отделаться от мысли, что Натан разговаривает не как английский врач, а как американский серфингист. Или его карикатурное подобие. Натан всегда был хорошим имитатором – ему бы податься на сцену, но медицина взяла верх над актерским призванием. Сейчас Натан – профессор кардиоторакальной хирургии в высшей медицинской школе Стэнфорда. И из всех университетских приятелей Люка он, пожалуй, добился наибольшего успеха в жизни. Старые приятели несколько минут обмениваются семейными новостями: жена Натана, также врач, недавно защитила докторскую по анестезиологии и тоже стала профессором; и все трое детей этой пары, по-видимому, пойдут по стопам родителей. А потом Натан переходит к теме Тони де Стаала.

– Я позвонил одному коллеге в Санта-Фе, – говорит он. – Оказывается, твой дружок Тони…

– Он мне не дружок, – перебивает приятеля Люк.

– Уф! – выдыхает Натан. – Твои слова мне прям бальзамом на душу. А то я начал за тебя беспокоиться… По общим отзывам, этот Тони показал себя на первом курсе порядочным дерьмом. Распутство, грязные делишки и всякое такое…

– А что он натворил? – интересуется Люк. – Кроме того, что пытался вынести в своем кармане из анатомички мозг покойника?

– Так тебе об этом известно?

– Я прочитал эту историю в сети, – перед глазами Люка снова встает статья об отчислении Тони из медицинской школы, «…за глумление над трупом…».

– Ну, значит, мы говорим об одном и том же парне. Я на всякий случай решил уточнить, прежде чем обзванивать народ. Тот коллега дал мне целый список людей, которые могут знать больше. На болтовню с ними уйдет уйма времени.

– Это проблема? – спрашивает Люк, заранее благодарный своему приятелю за помощь. Натан всегда доводит начатое дело до конца. – Ты там не перенапрягись, пожалуйста.

– Ха! Я сам заинтригован. А кроме того, за мной должок – помнишь? Услышимся позже.

Люк уже давно забыл про «должок» Натана. Год назад Люк устроил своего крестника поработать недельку в одной английской газете. Этот опыт убедил парня навсегда «забить» на журналистику и по примеру отца заняться медициной.

Тони просыпается рано. Позади – беспокойная ночь, мрачные сны и тревожные мысли о Берлине. Тони уверен, что снова стонал во сне, может быть, даже кричал. Но в доме нет никого, кто мог бы услышать его вопли. Лаура так и не вернулась после того, как забрала свои вещи. Что ж, это только упростило ситуацию. Тони снилась его старая фотостудия («Не забыть бы взять ключи!»), запертая на целых пять лет, пустая и нелюбимая. А еще он представлял себе Мэдди и то, что может с ней приключиться, если она прознает что-нибудь о его жизни в Берлине.

Именно в тот момент он закричал – вспоминает Тони. Но что побудило его закричать? Вина за все, что он сделал другим? Или страх за то, что происходит с его атрофирующимся мозгом? В перерывах между ночными кошмарами Тони бодрствовал, размышляя о своих скрытых файлах и том, что могли нарыть копы. Чертовы копы! Как же быстро развиваются события!

Им с Мэдди необходимо вылететь в Берлин самым ранним рейсом. Но прямо сейчас он должен наведаться в кафе. Нужно создать у всех впечатление (и у копов тоже), что он намерен возвратиться из Берлина в деревню. Хотя сам Тони понимает: ключи от его будущего отныне лежат в его прошлом.

Иногда по выходным Тони в кафе подменяла дочка владельца паба. Накануне вечером он позвонил ей, и девушка согласилась взять в свои ручки «бразды правления» – на время его отлучки. Правда, носить по утрам на станцию горячие закуски и кофе она не будет. Ну да и ладно!

Прихватив с собой небольшую дорожную сумку, Тони с первыми лучами рассвета выходит из дома и направляется к кафе. Восходы солнца всегда его радуют. А вот закаты Тони не любит. Стоит дневному светилу исчезнуть с неба, и он начинает чувствовать себя уязвимым. Приходит в замешательство, становится растерянным, дезориентированным и беспокойным. Психиатры называют такое состояние «вечерней спутанностью» и считают его предвестником или даже начальной стадией Альцгеймера.

Когда Тони подходит к кафе, «сменщица» уже поджидает его – сонная, с затуманенными глазами. Тони бросает взгляд на часы – пять утра. Он отпирает дверь кафе, запускает девушку внутрь и передает ей ключи, попутно объясняя тонкости меню. А потом устраивает ей короткий инструктаж: со всеми проходящими мимо копами быть вежливой и любезной, а на расспросы посетителей отвечать, что он уехал в Лондон на кулинарное шоу.

Девушка с подозрением косится на его сумку.

– А вы что, надолго уезжаете? – спрашивает она, сдувая с глаз прядь волос.

– Да нет, всего на пару дней, – отвечает Тони, заходя за прилавок, чтобы включить кофемашину. – Ты точно сможешь завтра поработать?

– Я закрою сегодня кафе пораньше.

– Правильно. Только поддерживай здесь чистоту, – Тони проверяет холодильник. На сегодня закусок «баба гануш» и долмы для почитателей ближневосточной кухни хватит. Черт возьми! Он будет скучать по этому заведению. Хотя… может, он откроет еще одно такое же кафе в Берлине.

– А что с картинами? – спрашивает девушка.

– А что с ними? – вскидывает на нее глаза Тони.

– Вдруг кто-нибудь захочет купить одну из картин.

Тони усмехается, скользя взглядом по фотографиям, развешанным на стене. Он никогда не задумывался над тем, что могло произойти, если бы кто-то действительно приобрел одну из его работ. Интересно…

– Двадцать процентов комиссионных за каждую проданную картину.

– Правда? – переспрашивает девушка, и ее сонный взгляд проясняется.

– Не питай ложных надежд, – Тони задерживается в дверях, окидывая кафе последним взглядом: надо будет вывезти картины в Берлин. Они должны вернуться туда, откуда прибыли. – Скинь мне эсэмэску, если сюда заявятся копы. Ладно?

– А они могут? – вдруг настораживается сменщица.

– Меня вчера незаконно арестовали и выпустили только вечером, так и не предъявив обвинения. Ты и сама знаешь, что это за типчики, – добавляет Тони, подмигивая девушке.

В половине шестого утра Натан перезванивает Люку. Тому все же удалось забыться крепким сном, и понять, как долго разрывался звонками его телефон, он не может. Натан сразу переходит к делу:

– Ну и славу же себе приобрел этот Тони де Стаал в колледже, – говорит он так, словно они с Люком разговаривали всего пару минут назад. – В Санта-Фе его до сих пор помнят многие.

– Какую славу – дурную или хорошую? – Люк отчаянно сражается с Морфеем и пытается выиграть время на то, чтоб открыть свой блокнот.