Дж. С. Монро - Забудь мое имя

А летное поле превратилось в место семейного отдыха. По бывшей взлетно-посадочной полосе носятся на скейтах подростки. На дальнем конце поля отец с сыном запускают воздушного змея. Женщины упражняются в йоге. Молодые родители катают коляски. А я иду по адресу, который дал мне Тони.

Не думаю, что он наврал: ксанакс сделал его удивительно покорным. Я могла бы попросить его сделать для меня все, что угодно. И он бы сделал.

Мне требуется время, чтобы отыскать вход в студию Тони, угнездившуюся в стороне от узкой улочки, на которую еще не положили глаз застройщики. Я осматриваю старое здание; в нем всего три этажа. Тони сказал, что студия была на первом этаже.

Обойдя дом, я замечаю ступеньки, ведущие в гараж. Его ржавая дверь сплошь изрисована граффити. А рядом с ней – еще одна небольшая дверь с замком и почтовым ящиком. Я озираюсь по сторонам и спускаюсь по ступенькам вниз. Один из ключей подходит, и я отпираю замок. Но мне приходится приложить силу, чтобы открыть дверь: за ней скопилась целая куча рекламных листовок и писем на имя хозяина студии.

Я вглядываюсь в темный сырой коридор. Пробую включить свет, но выключатель не работает. Узнаю ли я это место? Как Тони привез нас сюда из клуба? На такси? Или на своем личном автомобиле? Я ничего не узнаю…

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и представляю себе, как обнадеживающие, ободряющие корни дерева бодхи помогают мне вспомнить все…

Я включаю мобильник. Зарядка почти на нуле, поэтому я выключила его, как только отослала эсэмэску Люку. Пользуясь телефоном, как фонариком, я подхожу ко второй двери в дальнем конце коридора. Тони дал мне три ключа, и я вставляю в замок второй ключ. Освещаю мобильником комнату и чувствую, как начинает кружиться голова. Вот она – студия! Большое, просторное помещение с побеленными стенами. В памяти – мимолетный проблеск. Именно здесь все случилось! Я в этом уверена.

Со стены передо мной пялится в темноту гигантский трафаретный морской конек. Его причудливо искривленное тело тянется от пола до потолка. Выброс адреналина – и я отворачиваюсь, не в силах смотреть на это уродливое, закостеневшее существо. И в его выпученные глаза…

Я вспомнила. Это образ, с которого все началось, который расшевелил мою память, привел меня в английскую деревню, а потом и в Берлин.

Я заставляю себя еще раз взглянуть на морского конька. Возвращаюсь мыслями к началу всего моего предприятия. Наши местные монахи в южной Индии вернулись из путешествия по Европе, в которое они пустились ради сбора средств на обустройство монастырской кухни. Монахи возвратились изнуренные, но окрыленные успехом. Сельская Англия встретила их на ура. В ту ночь монахи устроили большое пиршество в своем монастыре Ташилунпо, и нас с мамой тоже пригласили на него. Рассказы путешественников об английских деревушках пробудили во мне тоску по жизни, оставшейся за моей спиной. А потом монахи стали показывать фотографии, привезенные из поездки. Среди них был и снимок, сделанный в одной уилтширской деревне: на ней ребятишки, сидя на траве со скрещенными ногами, наблюдали за песнопениями и плясками чужеземных монахов в желтых шляпах.

Не знаю почему, но я перевернула эту фотографию. И увидела логотип фирмы «Фотосъемка морских коньков». Внутри меня что-то всколыхнулось. Да так, что я едва смогла держать себя в руках. Трясущейся рукой я отдала снимок и выбежала из монастырской трапезной во двор – вдохнуть воздуха. Мама вышла следом за мной.

– Что случилось? – спросила она.

– Я вспомнила, – это все, что я сказала ей в ответ. Я вспомнила !

Конечно, я вспомнила не многое. Но это было начало, проблеск света в усыпляющей тревоги темноте.

На протяжении многих лет я рассказывала матери о том, как закончилось мое пребывание в Берлине. О том, как несколько месяцев легкомысленной жизни на последнем курсе жестоко оборвались трагичным исчезновением моей лучшей подруги. Я не вдавалась в подробности, умалчивала о тусовках в клубах и наркотиках. И о том, что мы с Флер были любовницами. Матери не нужно было этого знать. Проблема была в другом: я не могла вспомнить ту самую ночь . Мою последнюю ночь с Флер. А теперь, благодаря фотографии, у меня появился ключ, который мог помочь мне разблокировать воспоминания, обреченные кем-то – не мной! – на забвение.

Последующие шесть месяцев я тесно общалась с монахами. Они учили меня различным способам вспоминания. Я работаю учительницей в школе в нашем городке, и все это время я ходила в монастырь почти ежедневно, и до уроков, и после. Я обучалась медитации на верхнем этаже Школы тантрических тактик. Она располагалась в помещении первоначального монастырского храма, и мне там было очень комфортно. А после занятий мы гуляли по двору, на который прекрасное дерево бодхи отбрасывало свою холодящую тень – как когда-то, более двух с половиной тысяч лет назад, оно осенило ей Будду. Мне нравилось садиться под это дерево и погружаться на несколько часов в медитацию в обществе благодушных монахов.

Сначала они думали, что я хотела вспомнить свои прошлые жизни. Но вскоре они поняли мою проблему. И стали тренировать мой разум, настраивать его на поиск пути в прошлое и пережитых, но позабытых эмоций. Цель этой практики была одна – вспомнить все, что случилось в ту ночь в Берлине. Что произошло с Флер.

– Когда наш ум ясен, старые воспоминания всплывают на поверхность, – сказал мне один из монахов. – Мы забываем вещи, когда наши души снедает беспокойство.

Монахи разглядели внутри меня большой страх, темный и глубоко подавленный. И познакомили меня с учением жившей в одиннадцатом веке Мачик Лабдрон – достопамятной тибетской йогини, проповедницы буддизма и основательницы школы чод. Эта практика учит противостоянию внутренним демонам и отсечению «эго», привязанности к себе и своему телу. Временами она пугала меня, но неизменно очищала. И в конце концов я достигла состояния чистого, свободного самоосознания. Мой разум стал более гибким, а мое восприятие – более ясным. Особенно восприятие прошлого. Но и этого оказалось недостаточно. Я все еще не могла вспомнить ту ночь в Берлине.

И тогда один из монахов предложил мне попробовать порошок, приготовленный из плодов дерева бодхи. Я знала, что листья и кора этого дерева, также именуемого Священным Фикусом, высоко ценятся за свои лекарственные свойства. Но я никогда прежде не слышала, что его фиги улучшают память. Они не только богаты аминокислотами, но и содержат в большом количестве серотонин. И, как потом я выяснила в интернете, индийские ученые доказали, что измельченные в порошок фиги способны уменьшить проявления антероградной и ретроградной амнезии, «модулируя серотонинергическую нейропередачу». Стоило попробовать!