Джесс Райдер - Не ищи меня

Я смотрю на новую себя в зеркале, на себя, которая сумела наконец соединиться с другим человеком. Это огромный шаг вперед, а главное, правильный. Я улыбаюсь своему отражению. Мой макияж размазался, вокруг глаз – темные пятна. Я быстро умываюсь и выпиваю полный стакан воды.

Вернувшись в комнату, я замечаю, что Крис включил прикроватную лампу и разглядывает что-то в ее свете.

Фотографию.

– Что ты делаешь?

– Нашел под подушкой, – отвечает он.

– Нашел или искал? – в моем голосе звучит обвинение. Я чувствую гораздо более сильное вторжение в мое личное пространство, чем во время секса.

– Случайно нашел, конечно. Я понятия не имел… – он раздосадованно морщится. – Прости, я не хотел… Просто поправлял тут все, и она выскользнула.

Я протягиваю руку, и он отдает мне фотографию. Я бросаю взгляд на изображенное на ней прекрасное улыбающееся личико, потом отодвигаю ящик в тумбочке и бросаю туда снимок, посылая изображение в темноту.

– Кто это? Твоя дочь?

– Нет, у меня нет детей. Можешь пойти к себе? Я хочу спать.

Крис стонет.

– Пожалуйста, не будь такой. Я не хотел рыться в твоих вещах, это просто несчастный случай. – Я морщусь, когда он использует это слово, хотя понимаю, что он говорит не об аварии. – Прости, мне очень жаль. У меня нет никакого права трогать твои вещи. Это твоя комната, твоя кровать, твоя жизнь.

– Да, это так, – огрызаюсь я, и у него на лице появляется такое выражение, будто он сейчас расплачется. Я пытаюсь сбавить тон: – Пожалуйста, уже поздно. Думаю, лучше будет спать раздельно.

– Анна, пожалуйста, прости. Не выгоняй меня. У нас был такой чудесный вечер, давай не будем его портить. Поговори со мной.

– Я не хочу говорить! – Я крепче стягиваю полотенце вокруг груди. – Я пыталась забыть, хотя бы на один вечер. Не думать об этом хотя бы несколько часов или даже минуту, одну только секунду. Но нет, нельзя, теперь я это вижу. Я все еще наказана.

Его глаза расширяются.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он. – За что наказана?

Ссутулившись, я опускаюсь на кровать.

– Не могу тебе рассказать.

– Конечно, можешь, ты можешь рассказать мне что угодно, – он придвигается ближе и протягивает ко мне руки. Я прислоняюсь к нему спиной, и он обнимает меня. – Почему у тебя фотография маленькой девочки?

– Потому что она погибла, – отвечаю я. – По моей вине.

День рожденья Эмили я провела в постели, прячась под затхлым одеялом, в надежде, что если не увижу солнца, то смогу притвориться, будто этого дня не существует, будто мы каким-то образом его пропустили. Календарь почти каждый год проворачивает подобный фокус с 29 февраля, так почему бы и не с 23 сентября? Думать о том, что Эмили сейчас с Джен, а та поет «С днем рожденья!» и задувает свечи, было выше моих сил. Мозг это отрицал, но тело его не слушало. Живот казался полным и тяжелым, вызывая в памяти тот драгоценный день, ровно два года назад, когда я лежала на нашей гигантской кровати, охваченная смесью воодушевления и чистого ужаса.

Схватки начались посреди ночи тупой, грызущей болью в пояснице. Я проснулась и несколько минут лежала неподвижно, слабая и потерянная, не понимающая, сплю ли я или все взаправду. Эмили родилась на неделю позже срока, последние несколько дней были полны ложной тревоги, а один раз мы даже зря съездили в больницу. Я перестала говорить Нику каждый раз, как чувствовала спазмы, потому что он сразу начинал паниковать. Вот и теперь мне не хотелось будить его, чтобы потом оказалось, что это всего лишь боль в спине. Но лежа в темноте и чувствуя, как боль расползается по моим внутренностям, стискивает их, а потом отпускает, я поняла, что в этот раз все иначе.

Я растолкала Ника, прошептав ему на ухо:

– Кажется, она на подходе.

Его глаза резко распахнулись; он тут же сел и, выскочив из постели, стремительно натянул одежду, как пожарный при исполнении. У входной двери уже ждала собранная сумка. Подгузники, детские боди, прокладки для меня, крем для сосков, массажное масло, лифчик для кормления грудью, пижама, чистые трусы… Система навигации в машине была настроена на роддом, и мы уже пристегнули детское автокресло. Мы подготовились, как могли, но я все равно чувствовала себя так, будто мы играем в маму и папу. Мне не верилось, что у меня внутри ребенок, что вот сейчас я рожу и мне разрешат забрать его домой.

Ник спешно помог мне натянуть свободные треники и мешковатую футболку, потом поднял меня на ноги. Несколько секунд я цеплялась за него, и у нас получилось групповое объятие: я, Ник и мой круглый, твердый, как камень, живот между нами. Отчасти мне хотелось, чтобы Эмили осталась там, в тепле и безопасности. Но она уже пустилась в свое опасное путешествие наружу, и ничто не могло ее остановить.

Ник сделал мне чаю, но я не смогла его выпить. Тупая боль в нижней части спины разгорелась и стала почти невыносимой. Я расхаживала по комнате, то и дело останавливаясь, хватаясь за мебель и дыша между спазмами. Ник больше не мог этого вынести.

– Едем, – сказал он, и хотя мне казалось, что еще рано, я не стала спорить. В конце концов, он записал нас в частный роддом, и я знала, что они не осмелятся отправить нас обратно.

Когда мы выходили из дома в прохладной темноте ночи, мне вспомнились школьные каникулы – то, как мы с мамой ждали автобуса до аэропорта, чтобы попасть на наш дешевый утренний рейс. Ледяные пальцы в босоножках, кислая сухость сна в горле, урчащий от голода и предвкушения живот. Радость от предстоящего путешествия и страх перед полетом – перед тем, чтобы доверить свою жизнь мастерству пилота и диспетчеров. Мама относилась к моим страхам пренебрежительно, ссылалась на статистику, по которой в авиакатастрофах погибает значительно меньше людей, чем при переходе через дорогу. Какими легкими те путешествия казались по сравнению с тем, что предстояло мне сейчас.

Пока мы ехали в роддом, я старалась не думать обо всем, что может пойти не так, напоминала себе, что роды – самая естественная вещь на свете, что каждый день рожают тысячи, а может, миллионы женщин. Мне повезло, я буду в руках лучших профессионалов своего дела – об этом Ник позаботился. Мое представление о родах было идеалистическим: никаких проводов, мониторинга, болеутоляющих. Я хотела сесть на корточки в ванне с водой, чтобы дочь, подобно русалочке, выплыла из пещеры моего тела. Но Ник хотел всего, что могли предложить наука и технологии. Он хотел, чтобы Эмили путешествовала бизнес-классом. Иначе зачем платить? Груз был слишком ценным, чтобы его повредить при транспортировке. На словах он пошел навстречу моему желанию родить естественным образом, но собирался при первой же малейшей угрозе потребовать кесарева сечения.