Джесс Райдер - Не ищи меня

Что, конечно же, и случилось. Сердцебиение Эмили во время схваток слегка упало, и акушерка предположила, что пуповина обернулась вокруг шеи. Для Ника этого было достаточно. Тут же был вызван хирург, и не успела я осознать, что происходит, как меня уже везли в операционную с маской на лице. На эпидуральную анестезию не было времени, поэтому я пропустила тот миг, когда она появилась на свет, ее первый глоток воздуха, первый тоненький крик. Когда я очнулась, Ник стоял на противоположной стороне комнаты, держа в руках маленький сверток. По его лицу струились слезы. Он был так погружен в созерцание чуда, которое создал, так поглощен зарождающейся любовью, что не заметил, что я пришла в себя. Я окликнула его, но он даже головы не поднял. Внезапно я почувствовала себя брошенной и забытой. Пустой сосуд, в котором больше не нуждались. Тогда я отмахнулась от этого чувства, приписала его значительности момента, эффекту анестезии, туману облегчения после боли, усталости… Но два года спустя, вспоминая тот миг и зная то, что я теперь знаю, я поняла, что в тот день видела правду. Ник не хотел семьи, по крайней мере, той, где была бы я. Он просто хотел ребенка.

Мой рот открылся в беззвучном крике, я вцепилась в край одеяла. Отнимать жизнь чудовищно, но он заслужил смерти за то, что со мной сделал.

В первые дни я была уверена, что убила его. Перед глазами стояло его избитое, окровавленное тело, падающее спиной в воду, и ошеломленное, не верящее выражение его лица. Я представляла, как он погружается на дно озера и лежит там на ложе из ила и последние пузырьки его дыхания поднимаются на поверхность. Но прошло уже несколько недель, а в СМИ до сих пор не было никаких известий, и никто не звонил из полиции, чтобы сообщить мне, что обнаружено тело. Никаких обвинений. Никаких угроз. Тишина.

А вдруг он сумел выбраться из озера и остался жив? Вдруг они с Джен сейчас сидят где-нибудь на вилле в Испании, у бассейна, и вместе отмечают день рождения Эмили? Пьют за свой успех, наблюдая, как она срывает оберточную бумагу с подарков? В прошлом году Ник проявил ужасную расточительность, накупил ей целый магазин книжек, игрушек и плюшевых мишек. Мы заказали кейтеринг и устроили большой праздник, пригласили кучу друзей с детьми, вся семья Ника приехала из Бристоля. Я отказалась приглашать Джен, но она пришла сама «вручить Эмили подарок» и просидела у нас несколько часов, напиваясь и сплетничая с родными Ника. Я поверить не могла ее дерзости, не понимала, почему Ник позволяет ей расхаживать по дому, будто она все еще в нем хозяйка, снимать Эмили на телефон и объявлять окружающим, что она уже совсем скоро начнет ходить. Как будто Эмили была ее ребенком и она все о ней знала. Я пожаловалась Нику и потребовала, чтобы он избавился от нее, но он обвинил меня в жестокости и отсутствии милосердия. Теперь я понимала, что она переписывала историю, составляла ложный отчет о жизни Эмили. Может быть, через много лет Джен покажет ей это видео с ее первого дня рождения. Заметит ли Эмили хмурую девушку на заднем плане, почувствует ли смутное узнавание или даже безотчетную любовь? Или меня удалят полностью?

Во мне поднялся гнев. Отбросив одеяло, я резко села. Я не могла позволить Джен делать что ей вздумается. Не могла переживать один день рождения за другим, не зная, где Эмили и что она делает. Я не позволю Джен вычеркнуть меня из жизни моей дочери.

Но первым делом нужно было выяснить, с одним врагом я сражаюсь или же с двумя. Либо они с Ником чудесно проводили время вместе, либо Джен была одна, отчаянно цеплялась за Эмили и молилась, чтобы тело Ника никогда не нашли. Потому что если меня осудят за убийство, то ее – за похищение, и ни одна из нас Эмили не получит. Я должна была узнать наверняка, жив ли Ник: от этого зависело все мое будущее.

Было уже давно за полдень. Мама потеряла надежду выманить меня из постели и отправилась на работу. Я взяла свой новый телефон и прошлась по всем важным контактам, задержав палец на домашнем телефоне родителей Ника. Осмелюсь ли я им позвонить? И что скажу? Я попыталась мысленно сочинить что-нибудь, но все мои слова казались слишком неуклюжими, слишком очевидными. Я знала, что они ненавидят меня и не захотят помочь. Скорее всего, притворятся, что не получали от Ника никаких вестей. То же самое касалось и его сестры. Возможно, она даже участвовала в заговоре. Нет, не стоило звонить его семье, это было бы унизительно.

Но кому еще я могла позвонить? У меня не было номеров друзей Ника: он всегда связывался с ними сам, и в большинстве своем они были верны Джен. Единственным, кто приходил на ум, был Джонни, адвокат Ника. Довольно скользкий тип, но он всегда был любезен со мной. Последний раз, когда мы с ним разговаривали, мне показалось, он мне сочувствует. Я могла бы спросить, что с домом, сказать, что мне нужно поговорить с Ником о том, как вернуть свои вещи…

Дрожащими руками я набрала его рабочий номер и, когда секретарша взяла трубку, постаралась, чтобы мой голос прозвучал ровно:

– Алло, это Наташа Уоррингтон. Могу я поговорить с Джонни?

Было уже шесть часов, но никто еще не собирался домой. Меня попросили подождать, потом сказали, что Джонни на совещании, но перезвонит мне сразу же, как только освободится. Он позвонил уже после девяти. Он был в каком-то пабе, его голос то и дело заглушался шумом других голосов и звоном бокалов на заднем плане.

– Как дела, Наташа? – спросил он. – Я думал о тебе. Хотел позвонить, но… был не уверен… не хотел влезать…

Он застал меня в тот момент, когда я жевала тост – единственное, что я съела за день. Мой рот пересох, крошки застряли в горле. Я глотнула холодного чаю и постаралась спросить небрежно, а не отчаянно:

– Ты не видел Ника?

– Нет, уже несколько недель, с тех пор как он уволился.

– Да. Точно… – Мое сердце забилось быстрее. Перед глазами предстало тело Ника, плавающее в озере. Но я должна была вести себя как обычно, так, будто верила, что он жив.

– Все в порядке? – спросил Джонни. – Могу чем-то помочь?

Я попыталась взять себя в руки.

– Полагаю, ты уже знаешь, что он сменил замки в доме.

– Что? Нет, я не знал. Я бы никогда ему такого не посоветовал, Наташа, поверь мне. Мне очень жаль, я и понятия не имел. Это жестоко.

– Да, дерьмово. Безо всякого предупреждения. Там все мои вещи, и мне они нужны.

– Конечно. И Ник тебя не пускает?

– Нет. Он забрал Эмили, я не могу до него дозвониться. Думала, может, ты…

– Я больше его не консультирую, – быстро ответил Джонни. – С тех пор как его лишили прав. Да и семейное право не мой конек. Прости, Наташа.

– Я только хотела попросить, не мог бы ты передать послание. Как друг.

– Да, но я давно с ним не разговаривал.