Иван Миронов - Плохая шутка

– Нет, нельзя. Я иду.

Поднимаясь, она пыталась вспомнить, что именно там написано, но уставший мозг не мог выдать правильный ответ: вагон был то ли первый, то ли последний, а время – то ли 10.30, то ли 10.35.

Лена улыбалась.

– Прости, не смогла не посмотреть. У тебя мальчик с фантазией? Квестами увлекается?

Лана, вспомнив разговор у Алексея Петровича, невесело хмыкнула:

– Еще как увлекается! Как видишь, в «Двенадцать записок» играем.

И взяла листок.

Денис увидел Лану, которая непринужденно двигалась из центра зала, от эскалаторов, по направлению к тому месту, где он стоял. Она виртуозно лавировала между потоками снующих туда-сюда пассажиров. Утренний час пик прошел, но на станции все равно оставалось людно. Словно почувствовав взгляд Дениса, Лана повернула голову и, найдя его в толпе, улыбнулась короткой нервной улыбкой, а затем моментально отвела глаза.

«Молодец», – подумал он. Она на лету ловила правила игры.

Часы над тоннелем показывали 10.30. С шумом подъехал состав. Машинист, которого Денис отчетливо видел, лысоватый толстяк с пышными усами, что-то сосредоточенно изучал, посекундно поднимая глаза к зеркалу, установленному на перроне.

«Нет, рано. Не тот», – Денис терпеливо ждал, время от времени украдкой поглядывая на вставшую неподалеку Лану.

Сине-зеленый состав тронулся и исчез в тоннеле. 10.31.

Он понимал, что задуманное – это опасная авантюра, которая могла стать последней не только для него, но и для Ланы. Но ведь ни он, ни она не получали писем. А на него, помимо всего прочего, Анку имел свои планы, что давало ему неплохие шансы пережить сегодняшнее утро. Но все равно он был не до конца уверен, что сможет это сделать. Сможет рискнуть. Он ловил себя на мысли, что готов отказаться от своей задумки в любой момент. И что тогда?

На табло секунды, сменяя одна другую, медленно ползли вперед. Денису казалось, что еще чуть-чуть, и время совсем остановится, словно Анкудинов управлял не только жизнями, но и временем. Наконец табло показало «10.32». Еще несколько бесконечных секунд, и в противоположном от него тоннеле появился свет, а следом и сам поезд.

Состав подъехал. Народ принялся сбиваться в плотные кучки возле автоматических дверей в ожидании, когда они откроются.

Нужно было действовать быстро. Денис шагнул к дверке машиниста и легко постучал в окно.

«Он не откроет. Наверняка это ему запрещено инструкцией». И что тогда?

На понимание Константина Андреевича рассчитывать не приходилось.

Но машинист поезда, нестарый еще, крепко сбитый мужик, хоть и сделал удивленные глаза, все же открыл дверцу.

– Да? – доброжелательным тоном спросил тот.

– Вам письмо, – тихо проговорил Денис и протянул конверт, который сжимал в руке. С одной стороны, ему было невыносимо отвратительно то, что он делал. С другой, в нем вновь невольно расцвело то чувство всемогущества, чувство бога. Он опять распоряжался жизнью и смертью. Управлял. Но у этой медали оказалась и третья сторона – страх. Жуткий ужас неконтролируемого падения в пропасть.

– Мне? – растерянно протянул машинист Никонов Максим Олегович, глядя на свое имя на белом конверте, и улыбка на его лице слегка поблекла, словно он почувствовал беду, исходящую от красных букв на нем. Не дожидаясь ответа, он взял конверт и повернулся к приборной панели.

В момент, когда пальцы машиниста ухватились за конверт, Денис отчетливо увидел картину: Максим Олегович стоит в очереди в магазине. В руках – корзинка с продуктами. Внезапно, но при этом как-то мягко и неспешно, он оседает. Ноги понемногу сгибаются, и в какой-то момент перестают держать тело, и машинист то ли падает, то ли ложится на плиточный пол…

Картинка пропала, как только Денис отпустил письмо. В этот момент он решился.

Денис резко рванул к дверям. Краем глаза он увидел, что у второго входа в вагон то же самое сделала Лана.

Они успели. Денис извинился перед похожей на скелет женщиной за то, что в спешке наступил ей на ногу. Та лишь пробурчала в ответ что-то неопределенное: то ли она приняла извинения, то ли прокляла его.

Двери захлопнулись, и состав, которым управлял машинист, получивший уведомление о собственной смерти, тронулся.

К Денису, посекундно извиняясь, пробиралась Лана. Ее большие глаза вопросительно смотрели на него. Можно ли ей подходить?

Денис кивнул.

– Ты?.. – начала, было, Лана, когда приблизилась вплотную к Денису, но замолчала.

Денис тихо проговорил:

– Мы можем говорить, но все же давай потише, иначе на нас будут смотреть как на придурков.

Лана тут же снизила голос:

– Ты что, передал сейчас письмо машинисту?

– Да, – и, заметив в ее глазах испуг, тут же продолжил: – Я не думаю, что сейчас будут какие-то проблемы.

– Ты не думаешь? – раздраженно и язвительно повторила Лана, глядя ему в глаза.

– Я уверен , – Денис сделал ударение на второе слово, пытаясь говорить успокаивающе.

– У Анку для меня слишком много дел, чтобы так просто убить меня, – озвучил он мысль, мелькнувшую в голове.

– Ты знаешь про Анку? – спросила она, повысив голос.

– Тс-с. Прошу тебя, тише.

Лана прошептала:

– Откуда ты знаешь?

Денис улыбнулся:

– Это долгая история, как бы это затерто ни звучало. А вот откуда тебе о нем известно?

В ее глазах появились чертенята:

– Моя история ничуть не короче твоей. Так что уж извини.

«Вот же язва», – подумал Денис с нежностью, но тут же осекся – медлить было нельзя.

– Что ты знаешь о нем? – спросил он.

Лана рассказала то, что узнала от Алексея Петровича. История не заняла много времени. Ей хотелось как можно скорее выйти из этого поезда, а еще лучше – закричать во весь голос, чтобы пассажиры выметались отсюда. Заорать, что здесь умирающий машинист, террорист, пожар, паралитический газ – да все что угодно, лишь бы быстрее. Наивная вера Дениса в свою неприкосновенность не внушала доверия. Могли погибнуть десятки, сотни, а он выжить. И это не противоречило его теории о том, как он важен Анку. В конце концов, выжившие в крушении поезда обязательно должны быть.

Лана огляделась. Интересно, сколько пассажиров получили свои письма? Кто их им передал? Анку? Денис? Еще какой-нибудь наемный курьер смерти? Она понимала, что сейчас перед ней находится много людей, которых через несколько минут может не стать. Они просто превратятся в куски мяса, которые покинула душа. Это поразило ее. Наверняка так себя ощущали предсказатели – смесь всемогущества и беспомощности. Знание будущего, не подкрепленное возможностью изменить это самое будущее.

«Но я же пока не получила свое письмо», – подумала она.

Денис словно прочитал ее мысли:

– Постарайся расслабиться. Мы с тобой еще не получали уведомлений.