Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды [сборник litres]

– О той страховке. Ну от несчастного случая. Я не сказала ему ни слова.

– Нет?

– Мне было неловко говорить с ним об этом.

– Понимаю.

– Язык не поворачивается предложить человеку застраховаться от несчастного случая. И все же… Видите ли, мой муж – представитель лос-анджелесского отделения фирмы «Вестерн Пайп энд Сэпплай Компани».

– Она, по-моему, связана с укладкой трубопроводов?

– Да. В Лос-Анджелесе у него офис. Но большую часть времени он проводит на стройке.

– Но это же ужасно опасно! Лазить там по всяким ямам и трубам.

– Мне просто дурно становится, как только представлю!

– А компания его не страхует?

– Нет. Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно.

– Человек, занятый таким опасным делом, должен…

И тут я решил, что, несмотря на ее привлекательные веснушки, мне следует все же выяснить, какую игру со мной затеяли.

– Слушайте, а что, если я сам переговорю с мистером Недлингером? Эдак мягко и ненавязчиво. Не упоминая, где я почерпнул идею.

– Я просто не в состоянии говорить с ним об этом.

– Я же сказал, сам поговорю.

– Но ведь он спросит, что я думаю об этом. И я прямо не знаю, что тогда ему сказать. Я так ужасно волнуюсь.

Она соорудила еще один ряд складочек. И после довольно долгой паузы вымолвила наконец:

– Мистер Хафф, а нельзя ли мне самой оформить для него страховку так, чтоб он ничего не знал? У меня есть свои, небольшие правда, деньги. Я вам заплачу, он и знать ничего не будет, зато всем нам станет куда спокойнее.

Я прекрасно понял, куда она гнет. Даром, что ли, проработал страховым агентом пятнадцать лет. Раздавил сигарету в пепельнице, чтобы тут же подняться и уйти. Я собирался немедленно уйти отсюда, черт с ним, с непродленным полисом, и с ней! Бросить все немедленно, словно раскаленную кочергу. Но я не сделал этого. Она смотрела на меня немного удивленно, лицо ее было совсем близко. И вот, вместо того чтобы уйти, я обнял ее, притянул к себе и поцеловал в губы. Крепко, до боли. Я весь дрожал, как листик на ветру. Она холодно взглянула на меня, потом закрыла глаза и ответила на поцелуй.

– А ты мне сразу понравился.

– Что-то не верится. Врешь.

– Разве я не пригласила на чай? Разве не велела прийти, когда Белли не будет? Ты мне понравился сразу, с первого взгляда. Мне понравилось, с каким важным видом ты рассуждал о своей компании и обо всем. Вот я и прицепилась к тебе с этим автомобильным клубом.

– Да уж, точно прицепилась.

– Теперь ты знаешь почему.

Я взъерошил ей волосы, и мы вместе взялись за складочки на блузе.

– Они у вас неровные выходят, мистер Хафф.

– Где же неровные?

– Внизу шире, чем наверху. Надо каждый раз захватывать материю равномерно – вот так, потом подвернуть, пригладить, и получаются очень славненькие складочки. Видишь?

– Я постараюсь.

– Ну не сейчас. Тебе пора уходить.

– Скоро увидимся?

– Возможно.

– Послушай, я не хочу долго ждать.

– Но Белли же не каждый день выходная. Я дам тебе знать.

– Когда дашь знать?

– Скоро. Только ты сам не вздумай мне звонить, слышишь? Сама позвоню. Обещаю.

– Ну ладно, так уж и быть. Поцелуешь меня на прощание?

– До свидания.

Я жил на Лос-Фелиз-Хиллз, в маленьком бунгало. Днем приходил слуга, филиппинский парнишка, но ночевать не оставался. В ту ночь шел дождь, и из дому я не выходил. Развел огонь в камине и сидел перед ним, пытаясь сообразить, к чему я иду. Я, конечно, понимал, к чему. Я стоял на самом краю пропасти, заглядывая в бездонную ее глубину. И старался уговорить себя отойти, отойти быстро и никогда к ней больше не приближаться. Но это я только так говорил. А сам продолжал стоять на краю обрыва, и в тот момент, когда, собрав всю волю, пытался оттащить себя от него, что-то заставляло меня придвинуться еще ближе и заглянуть еще глубже, чтобы рассмотреть, что там, на самом дне бездны.

Около девяти прозвенел звонок, и я сразу догадался, кто это. Там стояла она, в плаще и маленькой резиновой шапочке для плавания, на веснушках блестели капли дождя. Я помог разоблачиться, и она оказалась в свитере и джинсах – вполне стандартный голливудский наряд, но даже он выглядел на ней как-то необыкновенно. Я подвел ее к камину, и она села. Я сел рядом.

– Откуда ты узнала мой адрес?

Даже в такую минуту поймал себя на мысли, что вовсе ни к чему ей названивать мне в контору и задавать там разные вопросы.

– Из телефонной книги.

– А-а-а…

– Удивлен?

– Нет.

– Смотри-ка! Это мне нравится. Сроду не видывала такого самонадеянного типа.

– Что, муж в отъезде?

– В Лонг-Бич. Там закладывают новый колодец. Три шахты. Ему пришлось поехать. Ну а я вскочила в автобус и… Уж мог бы, по крайней мере, сказать, что рад меня видеть.

– Замечательное место – Лонг-Бич.

– А Лоле я сказала, что иду в кино.

– Кто такая Лола?

– Моя падчерица.

– Сколько ей?

– Девятнадцать. Ну так ты рад меня видеть или нет?

– Да, конечно. Ведь я тебя ждал.

Мы немного поболтали. О том, как сыро на улице, выразили надежду, что дождь не превратится в потоп, как это случилось в ночь перед новым, 1934 годом, и решили, что я отвезу ее домой на машине. Потом она молча смотрела на огонь.

– Я совсем потеряла голову.

– Так уж и потеряла?!

– Ну немножко.

– Жалеешь?

– Немножко. Ничего подобного прежде себе не позволяла. С тех пор как вышла замуж. Вот почему я здесь.

– Ты так себя ведешь, словно и впрямь случилось нечто особенное.

– Случилось. Я совершенно потеряла голову. Это тебе не что-нибудь.

– Ну и что?

– Просто я хотела сказать.

– Выдумываешь ты все!

– Нет, не выдумываю. Если б выдумывала, не приехала бы к тебе. Просто больше никогда не буду этого делать, вот и все.

– Ты так уверена?

– Конечно.

– Что ж, поживем – увидим.

– Нет, пожалуйста. Видишь ли, я люблю мужа. И здесь, сейчас – больше, чем когда-либо.

Теперь уже я смотрел на огонь. Следовало распрощаться с ней, и немедленно, я точно знал. Но что-то не давало мне это сделать, а только подталкивало все ближе и ближе к краю. И еще я чувствовал: она говорит не то, что думает. Точь-в-точь как тогда, когда я увидел ее впервые. Тогда за ее словами тоже стояло другое. Никак не удавалось избавиться от этого ощущения, и я снова повернулся к ней:

– Интересно, почему «здесь и сейчас»?

– Ну я беспокоюсь.

– Думаешь, в такую дождливую ночь ему там, на разработках, кран свалится на голову?

– Прошу, не надо так говорить!

– Но, видно, именно это ты имела в виду?

– Да.

– Что ж, понять можно. Особенно если учесть весь набор.

– Я не понимаю. Какой набор?

– Ну дождливая ночь, шахта, кран.

– И что?

– Упадет на него.

– Прошу вас, мистер Хафф, не надо! Не надо говорить такие вещи. Тут не до смеха. Вы меня пугаете до смерти. Почему вы так жестоки?