Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды [сборник litres]

– Обрадовалась?

– В общем, да. Хотя и старалась не показывать. Она считает это доказательством, что Сачетти ее любит. Что тут поделаешь.

– Понимаю.

– Но о тебе она тоже очень-очень беспокоилась. Сразу видно, она к тебе неравнодушна.

– Да. Я знаю. Она ко мне неравнодушна.

– Она за тобой следила. Спутала с ним. Вот как оно получилось.

– Я догадывался.

– Я говорил с ним.

– О да, ты мне уже сказал. А он что там делал?

Он снова принялся бродить вокруг постели. Единственным источником света была лампочка в изголовье. И я плохо его видел, только чувствовал, как кровать содрогается от тяжелых шагов.

– Тут целая история, Хафф.

– Вот как? Что за история?

– Ты умудрился связаться с настоящей коброй, вот что. Эта женщина, у меня прямо кровь стынет в жилах, только подумаю о ней. Это патология. Хуже не бывает.

– Не понял?

– Ну, в общем, этому есть специальное название. Какой-то термин. Надо иногда заглядывать в книжки по современной психологии. И я это делаю. Только Нортону не говорю. А то подумает, что я слишком много о себе возомнил или еще что. А в книгах попадаются прелюбопытные вещи. И к нашей работе они имеют самое непосредственное отношение. Короче – там объясняются причины, почему люди иногда совершают такие поступки. Читать довольно противно, зато многое проясняется.

– И все же я не понимаю.

– Сейчас поймешь. Сачетти вовсе не был влюблен в Филлис Недлингер.

– Нет?!

– Он был с ней знаком. Лет пять или шесть. Его отец врач. У него был санаторий в горах, в Вердуго-Хиллз, примерно в четверти мили от госпиталя, где она работала старшей медсестрой.

– О, да-да, припоминаю.

– Ну вот. Там с ней Сачетти и познакомился. А потом вдруг у его старика начались неприятности. В санатории умерли сразу трое детей.

По спине у меня пробежали мурашки. А он продолжал:

– Все они умерли от…

– Воспаления легких.

– Так ты об этом слышал?

– Нет. Продолжай.

– Ах да, ты слышал об этом эрроухедском деле.

– Да.

– Так вот. У него умерли трое детей. И старик хлебнул. Начались неприятности, не с полицией, нет, они не обнаружили ничего подозрительного, ничего по своей части. С департаментом здравоохранения и с клиентурой. И карьере его пришел конец. Вынужден был продать санаторий. И вскоре умер.

– От пневмонии?

– Нет. Просто от горя и старости. Но Сачетти казалось, во всей этой истории есть что-то подозрительное. Эта женщина все не выходила у него из головы. Очень уж часто она там бывала и слишком интересовалась детьми. Но ничего против нее у него не было, никаких доказательств. Только предчувствие. Ты меня слушаешь?

– Продолжай.

– И он ничего не предпринимал. Вплоть до того момента, пока не умерла первая жена Недлингера. Оказалось, что один ребенок из погибших состоял в родстве со второй миссис Недлингер и после его смерти ей причиталось какое-то весьма солидное наследство. Вернее, эти деньги должен был унаследовать ребенок, а потом они уже перешли к миссис Недлингер. Короче говоря, после всех юридических церемоний миссис Недлингер унаследовала его долю. Запомни это, Хафф. Самое ужасное в этой истории, что один из умерших должен был унаследовать деньги.

– А другие двое?

– Ничего. Двое других погибли для того, чтобы убийца замела следы. Только представь себе, Хафф! Эта женщина пошла на убийство еще двоих детей просто потому, что хотела избавиться от одного и потом так все запутать, чтоб это выглядело каким-то недосмотром со стороны медперсонала, как это случается иногда в клиниках. Я же говорю, патологическая личность.

– Дальше!

– Когда умерла первая миссис Недлингер, Сачетти решил организовать в своем лице нечто вроде частного сыскного бюро. С одной стороны, он хотел, пусть посмертно, оправдать отца, а во-вторых, эта женщина стала для него прямо-таки навязчивой идеей. Он не влюбился, нет. Он хотел узнать правду.

– Да, понимаю.

– Он учился в университете, готовил диплом. Воспользовавшись каким-то предлогом, решил побывать у нее дома и поговорить. Ведь они были уже знакомы, и повод нашелся – он пришел предложить ей вступить в какую-то там ассоциацию терапевтов и медсестер, думая, что она ничего не заподозрит. Но тут он увидел Лолу. Это была любовь с первого взгляда. И весь его замечательный план докопаться до истины полетел к чертям. Он не хотел делать Лолу несчастной, к тому же зацепиться было не за что. Вот он и оставил эту идею. В дом ему заходить было неловко, если учесть, в чем он подозревал мачеху, вот они и стали встречаться на стороне. И только одна маленькая деталь подсказывала ему, что, возможно, он все-таки был прав: мачеха, пронюхав, что происходит, начала говорить Лоле о нем всякие гадости, а потом и вовсе запретила с ним видеться. Причина, очевидно, крылась в одном – некто по имени Сачетти не должен был приближаться к ее дому на расстояние меньше чем на милю. Ты следишь за ходом моих мыслей?

– Да.

– И вот настал черед Недлингера. И внезапно Сачетти осознал: эта смерть – не случайность и женщиной следует заняться всерьез. Он перестал встречаться с Лолой. Он даже не объяснил ей почему. Он пошел к этой женщине и завел с ней роман, он шел на все, занимался с ней любовью. Потому что понимал, если приходить к ней за этим, она не станет противиться и двери ее дома будут всегда для него открыты. Дело в том, что она была опекуншей Лолы. Но как только Лола выйдет замуж, ее опекуном становится муж. Видишь ли…

– На очереди была Лола.

– Да, совершенно верно. Сперва она хотела устранить тебя, человека, который так много про нее знает, потом заняться Лолой. Конечно, тогда Сачетти еще ничего про тебя не знал. Но насчет Лолы догадывался наверняка.

– Дальше.

– Вернемся к событиям прошлой ночи. Лола за ним следила. Вернее, за его машиной, в которой находился ты. Это она въезжала тогда на стоянку.

– Да, я видел машину.

– Сачетти вернулся домой не поздно. Вдова его выпроводила. Он уже собирался лечь спать, но его терзало предчувствие, что этой ночью что-то должно произойти. Во-первых, ему показалось, она выпроваживала его чересчур резко и настойчиво. Во-вторых, днем она расспрашивала его о Гриффит-парке, когда ночью туда закрывают проезд и какие именно дороги. Все это могло означать только одно: она затевает поздней ночью в этом парке нечто, правда, в какой день, он не знал. И вот, вместо того чтобы лечь спать, он решил поехать к ее дому и проследить. На стоянке обнаружил, что машина исчезла. Увидев это, он едва не потерял сознание от страха, потому что у Лолы был ключ. Не забывай, он знал, что на очереди Лола.

– Продолжай.

– Он поймал такси и поехал в Гриффит-парк. Он метался по нему вслепую, не зная, что там готовится и где надо искать. И начал, естественно, не с того места – с дальнего конца поляны. И тут вдруг услышал выстрел. Бросился туда. И он, и Лола подбежали к тебе одновременно. Он подумал, что стреляли в Лолу. Она – что в него. Но когда Лола увидела тебя в машине, она подумала, что стрелял Сачетти, и разыграла перед полицией целую сцену.