Андреас Грубер - Сказка о смерти [litres]

– Не так быстро. Сначала я должна быть уверена, что вы мне доверяете. Все-таки мне нужно убедить директора Холландера, что психотерапия с вами оправдает себя.

– Я вам доверяю.

– Хорошо. Так что вы знаете об электрошоковой терапии?

Он снова закусил губу.

«Ну же, давай!»

Он подошел ближе к Ханне, так что она почувствовала его арахисовое дыхание.

– В старом жутком корпусе, там, куда я отводил вас к фрау доктору Кемпен, есть больничное отделение. – Он понизил голос, и Ханна с трудом разбирала его слова. – За ним расположены камеры изолятора… за последние два года… было три случая, когда заключенных… лечили особым способом. – Френк замолчал и отступил назад.

Он разыгрывает ее?

– То есть доктор Кемпен истязает там заключенных? – прошептала она.

Френк не ответил. Лишь поднял брови.

– Кто были эти трое?

Френк сжал губы.

– Френк?

– Я скажу больше, когда вы напишете мне положительное заключение.

– Френк, я поговорю с директором Холландером об индивидуальной терапии для вас, только если вы назовете мне имена этих трех заключенных, – тихо настаивала она.

В этот момент Ханна услышала, как кто-то вошел в библиотеку. Испуганный взгляд Френка не обещал ничего хорошего. Она обернулась и встретилась взглядом с секретаршей директора Холландера. Ханна тут же вспомнила прозвище, которое ей дал Френк. Морла! На секретарше было черное глухое платье, которое идеально подходило к ее черному каре.

«Все шло так гладко, надо было этой тупой овце появиться именно сейчас!»

Морена подняла подбородок и посмотрела на Ханну немного свысока.

– Все в порядке?

– Да, спасибо. Я просто хотела взять книгу.

«Твою мать! Она ведь не слышала мои последние слова?» – промелькнуло у Ханны в голове. Но она прошептала их так тихо, что Морена должна была обладать исключительным слухом.

– Френк, мне нужна твоя помощь. – Морена поправила рюши на рукаве. – Ты должен отвезти мусорный контейнер на станцию. Поезд уходит сегодня на час раньше.

– Да. – Френк втянул голову в плечи. Потом виновато посмотрел на Ханну: – Книга Кена Кизи уже выдана, но сегодня ее вернут. Приходите завтра, и вы ее получите.

Затем Френк еще раз взглянул на Ханну – и она поняла по его глазам: их уговор в силе!

Снейдер вошел в квартиру. Господи, какая ужасная вонь! Неужели никто не мог обнаружить труп раньше? При летней жаре физиологические жидкости жертвы должны были уже протечь через деревянный пол на нижний этаж.

– Кто убитая? – спросил Снейдер сотрудника кёльнской уголовной полиции.

– Эвелин Кесслер, владелица квартиры. Двадцать один год, стюардесса. Родом из Вены, уже два года живет в Кёльне.

– Как такая молодая женщина может позволить себе такую квартиру?

– Богатые родители. Дело в том… – Полицейский вдруг замолчал. Моментально вытянулся и стал сантиметров на пять выше. – О, господин президент, я не знал, что вы тоже…

Следом за Снейдером в старинную квартиру в центре Кёльна вошел Хесс и огляделся.

– Не обращайте на меня внимания. Как будто меня здесь нет. Отвечайте только на вопросы Снейдера.

Снейдер поднял три пальца.

– Да, конечно. Предположительно три дня назад женщина была тяжело ранена ножом, а затем забита молотком. Жильцы других квартир находятся в отпуске. Никаких свидетелей.

– Вы опросили их? Может, они раньше видели, слышали или замечали что-то необычное?

– Нет, я же говорю, они…

Снейдер указал на настенный календарь, висящий в коридоре над обувным комодом. Высказывание за девятое июля звучало «Смеяться так полезно для здоровья…»

Дальше Снейдер читать не стал.

– Согласно этому календарю, она мертва не три, а как минимум пять дней. Но я полагаю, что в действительности еще дольше. Чтобы ввести следствие в заблуждение, убийца просто вырвал дополнительно несколько календарных листков.

– Но…

– Шестого июля жители дома были уже в отпуске?

– Нет, лишь…

– Именно! Вызовите их из отпуска и опросите.

– Всех?

– Нет, только детей – конечно, всех, идиот! Полицейский вытащил мобильник из кармана и исчез в соседней комнате. Снейдер слышал, как он говорил там по телефону.

Хесс подошел к Снейдеру и понизил голос:

– Мартен, прекрати так грубо обращаться с людьми. Некоторые из этих полицейских на службе уже более десяти лет.

– Можно и десять лет плохо выполнять свою работу.

Хесс вздохнул.

– Немного уважения они все-таки заслужили, даже от такого говнюка, как ты.

– Хочешь отдать это дело другому профайлеру?

– Нет.

– Хорошо, тогда позволь мне выполнять мою работу, и спасибо за говнюка. Я расцениваю это как комплимент. – Снейдер вошел в спальню, где лежал труп.

Криминалисты и судебные медики еще ни к чему не притрагивались в этом помещении.

Хесс последовал за ним, но запах разложения заставил его отшатнуться. Хесс отвернул голову, вытащил из кармана брюк баночку с ментоловой мазью и нанес ее себе над верхней губой.

– Хочешь тоже?

Снейдер помотал головой, не отрывая взгляда от трупа. Как он должен раскрыть убийство, если уничтожит все чувственные впечатления?

Труп выглядел точно так же, как тело редактора газеты, которое они обнаружили в Ганновере две недели назад. Тоже девушка, чуть за двадцать, обнаженная, на кровати, руки и ноги раскинуты в стороны, тяжелые ранения ножом, несколько ударов молотком, а над грудиной на коже вырезан символ.

Снейдер внимательно рассмотрел знак.

Все, как сказал сотрудник уголовной полиции. Снова буква. Уже второй труп. Можно говорить о начавшейся серии убийств, потому что они гарантированно продолжатся – до тех пор, пока послание не будет завершено. Они имели дело с серийным преступником, который, видимо, гастролировал по стране. Ганновер, Кёльн. Какой город будет следующим?

– Опять буква, – прошептал Хесс. – Это плохо.

На этот раз буква D. У убитой в Ганновере была N. Они смогут разгадать послание не раньше, чем обнаружат третий труп. На этот счет они не переживали – он обязательно появится. Если уже не дожидается их где-то, потому что комбинация N-D не имела смысла.

Снейдер услышал за спиной шаги.

В комнату вошел сотрудник уголовной полиции.

– Мы нашли два последних календарных листа в мусорном ведре.

– Вот видите, ваша многолетняя учеба себя полностью оправдала, – пробурчал Снейдер. – Другие оторванные листы тоже нашли?

– Да, в ящике с макулатурой.

– Это означает, что убийца оторвал два листа и выбросил их в другое место. То есть убийство произошло двумя днями ранее – и убийца не очень хорошо знал привычки своей жертвы.

Полицейский, открыв рот, уставился на Снейдера.

– Я вас умоляю. Не стоит благодарности, – сказал тот. – Мне нужны отпечатки пальцев с двух последних листов календаря. И знаете, как?