Себастьян Фитцек - Отрезанный [litres]

– И их можно ввести в навигационную систему автомобиля? – с надеждой заметно продвинуться в поисках своей дочери спросил Херцфельд.

Ведь эти географические координаты могли обозначать место, где прятали Ханну!

– Можно, – устало кивнул Ингольф, с трудом разлепляя веки.

Однако его глаза закрывались сами собой, и он, уже практически засыпая, добавил:

– Но это не так просто. Я понятия не имею, как это сделать…

Фон Аппен хотел было справиться с одолевавшей его дремотой и попытался выпрямиться в своем кресле, однако усталость вновь овладела им, и он больше не произнес ни слова. Тогда Херцфельд попросил Линду подождать и, сказав ей, что перезвонит, отключился. Быстро взглянув в зеркало заднего вида, он пересек две полосы и остановился на обочине прямо у щита с указанием километров.

Паулю потребовалось несколько мучительно долгих минут, чтобы найти и прочитать в толстом, как телефонный справочник, руководстве по эксплуатации главу, касавшуюся программирования спутниковой навигационной системы этого роскошного автомобиля. Убедившись в том, что предположение Ингольфа оказалось верным, Херцфельд с трудом ввел в бортовой компьютер координаты, а после этого не знал, что ему делать – плакать или смеяться. Мартинек действительно вырезал на черенке, которым судья была замучена до смерти, географические координаты, которые навигатор нашел. Место, высвеченное им на дисплее, находилось в центре лесного массива на территории округа Куксхафен вдали от дорог и населенных пунктов.

Через полтора часа широкие шины внедорожника уже вгрызались в глубокий снег напрочь заметенной лесной дороги. Еще за километр до нее, когда машина в районе города Хеммор свернула с трассы в лесные угодья, навигационная система «порше» предупредила, что они покидают зону проезжих дорог. До побережья Северного моря оставалось еще добрых двадцать километров, но и здесь ощущались последствия бушевавшего в течение нескольких последних часов урагана. Повсюду лежали сломанные ветки и поваленные деревья.

Машина объехала ствол выкорчеванного с корнем дерева и попала под такой сильный порыв ветра, что ее, словно пушинку, снесло в сторону. Херцфельду пришлось, вцепившись в руль обеими руками, приложить максимум своего умения, чтобы «порше» не сдуло с лесной дороги, становившейся все уже и уже.

«Черт, представляю, что творится сейчас в открытом море», – подумал профессор.

О переправе на остров действительно нечего было и думать.

Кроны деревьев страшно раскачивались, и снег, который должен был прижимать ветви вниз, давно облетел. На ветровое стекло снежная крупа, напоминавшая сахарную пудру, попадала лишь время от времени. Небо, насколько мог судить Херцфельд при взгляде в окошко люка над головой, по-прежнему было затянуто облаками, но снегопад уже давно прекратился. К тому же стало быстро темнеть, хотя до захода солнца оставалось еще несколько часов.

Паулю вспомнилась фрау Швинтовская, которая якобы записала свое самоубийство на видео и чье тело было потом кем-то расчленено и помещено в картонную коробку, в какой обычно перевозят мебель. С того момента, когда еще утром он производил вскрытие ее трупа, прошло лишь несколько часов. Но эти часы казались Херцфельду вечностью.

– Где мы? – зевая, спросил Ингольф.

Всю дорогу практикант крепко проспал и теперь медленно приходил в себя.

– Это я тоже хотел бы знать, – ответил профессор.

Тут на дисплее навигатора появился флажок, сигнализировавший о том, что машина находится в нескольких метрах от цели поездки. Но Херцфельд, кроме окружавших их деревьев, в основном сосен и берез, ничего не видел. Они несколько минут ехали дальше, а затем значок, выглядевший как гоночный флаг из черно-белых квадратиков, начал мигать. Тогда Пауль остановил машину.

– Вы достигли своей цели, – пробормотал Херцфельд самому себе. – И находитесь в самом центре неизвестно чего.

– Может быть, Линда в темноте прочитала координаты неправильно? – предположил Ингольф.

Он достал из бардачка запасные очки, нацепил их себе на нос и начал осматриваться. Машина стояла перед развилкой, от которой одна из лесных дорог вела к поляне. На ней, кроме щита для путников и находившейся немного дальше заснеженной кучи аккуратно сложенных бревен, ничего видно не было.

– Ну что ж, фон Аппен, посидите пока в машине, а я быстренько осмотрюсь, – сказал Херцфельд, запустил двигатель и включил дальний свет, чтобы осветить лежавшую впереди местность.

– Вы уверены, что вам стоит идти туда в одиночку? – спросил Ингольф.

– А что может случиться? Если бы Мартинек хотел убить нас, то у него для этого была уже не одна возможность.

– Тем не менее это ему почти удалось, – задумчиво произнес практикант. – А вдруг вы провалитесь в какую-нибудь вырытую им яму?

– Уверен, то, что произошло на озере, явилось чистой случайностью, – покачав головой, заявил Херцфельд. – По крайней мере, я на это надеюсь. Но если мое утверждение ошибочно, то это может служить дополнительным аргументом для того, чтобы вы остались в машине и в случае необходимости помогли мне освободиться. – Профессор строго посмотрел на практиканта и спросил: – Вы это поняли?

– Так точно, сэр! – по-армейски отсалютовав, ответил Ингольф. – Только позвольте сказать кое-что еще.

– Что еще? – недовольно буркнул Херцфельд, открывая дверь машины.

– Там что-то горит?

Пауль посмотрел в сторону, куда был направлен указательный палец Ингольфа, и увидел это.

Действительно!

Теперь, когда ксеноновые фары ярко осветили аккуратно сложенные в штабель бревна, сомнений не оставалось.

– За кучей бревен и вправду поднимается дым, – подтвердил Херцфельд, с трудом открывая дверь машины из-за сильного ветра.

Его резкий порыв прижал дверь к кузову «порше» и разогнал столб серого дыма, который только что поднимался к небу над кучей аккуратно сложенных бревен. При этом проникший в машину холод подтвердил справедливость переданного по радио прогноза погоды, предсказывавшего минус двенадцать градусов.

Херцфельд выпрыгнул с сиденья водителя в снег и утонул в нем по самые лодыжки. Затем он закрыл дверь машины и пошел на поляну. Уже через несколько метров показался источник густого и грязно-серого дыма. Им оказалась покосившаяся печная труба на крыше строительного вагончика для лесных рабочих.

Под ногами Пауля хрустнула запорошенная снегом ветка, и его сердце невольно сжалось. Он хотел было двинуться дальше, как вдруг за его спиной стало заметно светлее.

– Я же наказал вам оставаться в машине! – воскликнул Херцфельд и, обернувшись, обомлел.

Передняя пассажирская дверь «порше» оказалась приоткрытой, а внутреннее освещение салона ясно показывало, что сын сенатора по внутренним делам исчез.