Антуан д'Эстет - Трактат

Мы получили, что хотели: прибор и программа работали. Остальное, а именно возможности «Alter Ego», мы предоставили выяснить воображению самих испытуемых. К концу первого дня испытании, они мановением руки строили песчаные замки и деревни из пальм, останавливали течение рек, проходили сквозь скалы, меняли день на ночь, летали, ходили по воде… чего только они не делали и на что еще были способны?!

Все работало идеально! МРТ и ЭЭГ регистрировали активность мозга испытуемых, сравнивали ее с уже выявленными патернами и передавали данные в блок визора, где графическими редакторами патерны преобразовались в цвета и фигуры и, путем их смешений, формировались изображения, которые затем проецировались именно в ту точку экрана, на которую был направлен взгляд испытуемого, и в размере или удалении, соответствующем ширине его зрачка. Корректирующий слой, работающий по принципу позитивных и негативных галлюцинации, позволял избегать нежелательных наложений, или, другими словами, заменял реальное воображаемым, заставляя испытуемого видеть то, чего на самом деле нет или не видеть того, что на самом деле есть. Будучи неподвижным и при отключенных слухе и обонянии, зрение становилось для испытуемого единственным чувством, которому можно доверять, и именно оно обманывалось нашей программой и воображением самого испытуемого. Более того, мозг испытуемого, видя не то, что есть на самом деле, а то что он желает видеть, безоговорочно этому верил и на определенном этапе даже компенсировал слух и обоняние, то есть испытуемые начинали слышать и обонять нечто полностью соответствующее их воображаемой картине.

И несмотря на то, что сбор данных со всех датчиков, их интерпретация, работа нескольких графических редакторов и корректоров, да бог знает что еще, происходило в режиме реального времени, программа была столь тщательно оптимизирована, что задержка изображения составляла незаметные глазу миллисекунды. Единственной серьезной задачей для программы стал опыт с телепортацией, задуманный одним из испытуемых. Для выполнения этой задачи программе необходимо было достаточно быстро перерисовать весь экран на воображаемое место, но даже полная размывка «полигона» и прорисовка с нуля сложного горного пейзажа заняли всего две с половиной секунды.

Успех был полный и уже на следующий день мы решили вывести эксперимент на финальную стадию. Теперь на экраны визоров стартовой картинкой подавался не компьютерный полигон, а реальное изображение с веб-камер на масках. Испытуемые, фиксированные в креслах, благодаря маскам расхаживали по зданию НПО «Технология», не обращая внимания на стены и запертые двери. Что-то они представляли по памяти, а чего помнить не могли — воображали. Забавно было видеть на нашем мониторе как кто-то из испытуемых, пройдя сквозь запертую дверь ремонтируемого туалета, попал в высокотехнологичную лабораторию, где с помощью телекинеза проводил какие-то химические опыты. И снова все работало на удивление великолепно.

Беда случилась только тогда, когда мы представляли изобретение столичному начальству. Это должно было быть простым повторение последнего испытания и не предвещало проблем, но ассистент инженера-программиста допустил досадную оплошность: он забыл пристегнуть одного из испытуемых к креслу и тот… выпрыгнул из окна. Мы даже не сразу поняли, что произошло. Мы смотрели в наш монитор и видели, как испытуемый становится на карниз окна, взлетает и какое-то время парит над городом, а потом все просто оборвалось, картинка исчезла, а на ее месте появилась рябь помех, словно на испорченном телевизоре.

Впрочем, серьезных физических повреждений испытуемый при падении не получил, но психиатр, пообщавшись с ним, посоветовал провести ряд обследований, которые и установили, что у парня сильно нарушено чувство реальности вследствие ненормальной работы некоторых нейромедиаторов головного мозга: три дня испытаний нашей «Маски» искалечили его мозг так, будто он длительное время сидел на сильных наркотиках или, непереставая, пил полжизни!

После этого инцидента мой сотрудник исчез. Никто не предъявлял ему претензий: в соответствии с контрактом испытуемого, администрация НПО «Технология» оплатила его лечение и выплатила компенсацию; проект был заморожен до выявления противопоказании к использованию; остальные двое испытуемых после тщательного обследования не обнаружили никаких проблем со здоровьем и высоко оценили «Alter Ego»; о самом же инженере-программисте, — его изобретателе, — все говорили только в почтительных тонах. И все же… именно с тех пор его никто больше не видел.

***

— Мораль сей басни такова, — усмехнулся Константин, дочитав эти записи, — реальность лишь одна, а кто считает иначе, тот сходит с ума.

— Не скажи, — возразил ему Макс. — Давай поразмыслим! Если из всех вообще, единицы что-то воспринимают, а большинство нет, то для единиц это «что-то» будет реально, а для большинства — нет. И наоборот, если из всех, большинство что-то воспринимают, а единицы нет, то для большинства это будет реально, а для единиц, соответственно, нет. Таким образом, в идеале реальность — это то, что все воспринимают одинаково, тогда как мы реальностью считаем то, что реально лишь для большинства, а реальности единиц, хорошие или плохие, — заблуждением, инакомыслием, болезнью. И такой порядок будет сохраняться до тех пор пока существует хоть какое-то большинство, неважно девять к одному или шесть к четырем. Но когда соотношение уравняется и столкнутся две одинаково правдоподобных реальности, что-то должно будет случится: либо у нас будет две реальности, либо чья-то реальность встанет под сомнение. И именно сейчас наше общество находится на этом этапе шаткого равенства, но клонится к худшей реальности, ведь именно сейчас мы готовы углядеть за полным благородства и достоинства жестом стремление к пиару, позерству и даже злому умыслу, а множество проявлений бесчестия и подлости склонны принимать за норму.

Макс замолчал, но Константину требовалось пояснение.

— Не совсем понимаю… что ты хочешь этим сказать? — спросил он.

— Я хочу сказать, что ты не прав, — ответил Макс. — Реальностей, даже если не включать веру во что-то сверхъестественное, много. И если даже большинство примет ту реальность, которая мне не подходит, в которой этика, мораль и нравственность в купе с честью, любовью и достоинством — пустой звук, то пусть меня сочтут сумасшедшим, но я останусь жить в своей.

Дата выхода первого из тех двух номеров журнала, в которых Рыжий Макс должен был разместить свою статью, приближалась. Главный редактор Елена непрестанно напоминала об этом Максу и с каждым звонком становилась все раздражительней. Однако, за день до сдачи журнала в печать, в тот самый момент, когда отчаявшаяся главред казалась готовой к осуществлению своей угрозы передать всё ещё свободные полосы другому журналисту, Макс заявил: