Лиз Лоулер - Не просыпайся [litres]

Впрочем, сейчас все это уже было неважно. Она устроила отличное представление для полицейского инспектора, и он по-прежнему верил в виновность Алекс. Только это и имело значение. Наконец-то все указывает на то, что Тейлор убила свою лучшую подругу.

Надо будет еще избавиться от транквилизаторного пистолета, с помощью которого она оба раза выводила Алекс из строя, – чертовски полезная штука, но Филдинг не представляла, где еще может использовать его. Также придется уничтожить аудиокассеты – подлинные записи звукового сопровождения операционной, сделанные специально для Тейлор, чтобы заставить ее поверить в реальность происходящего.

Прошлой ночью завершилась их притворная дружба. Алекс, возможно, предполагала, что после удачной встречи с Оливером они поедут обратно в дом Мэгги отпраздновать это событие за поздним ужином. Но, разумеется, такого просто не могло быть. Ни о каком совместном ужине не могло быть и речи, ведь Филдинг предстояла ночная смена в больнице, а Алекс в это время будет арестована за убийство! И не важно, как упорно она будет протестовать – в ее машине уже полно уличающих доказательств. На этот раз Мэгги сама предложила воспользоваться для поездки машиной Тейлор…

Филдинг очистила от грязи подошвы тех туфель, что вчера одолжила Алекс. Она не стала надевать их обратно на ноги своей жертвы. Зачем давать кому-то шанс озадачиться вопросом, почему они слишком велики ей? Пусть лучше думают, что Алекс где-то потеряла свои туфли. Мэгги в очередной раз обвела взглядом помещение. Прислушавшись к холодной тишине, поежилась. Пора уходить. Ее жизнь продолжается.

Алекс горько оплакивала потерю подруги. Основную часть дня она провела в полубредовом сне – отчасти от всех принятых лекарств, отчасти от общего истощения сил. Недавно к ней приходил психиатр, и хотя доктор Тейлор упорно настаивала на том, что не нуждается ни в какой оценке, он с равным упорством настаивал на необходимости психиатрической экспертизы.

Почти весь день она пролежала в полном оцепенении, отказываясь от еды и питья и боясь уже что-либо говорить, дабы не усугублять своего положения. Ей отчаянно хотелось увидеть родителей и сестру, она надеялась, что, возможно, они помогут ей, но психиатр сказал, что они уже заходили, пока она спала, и добавил, что сегодня всем лучше попытаться спокойно отдохнуть.

Алекс подумала, что ее мать или Памела могли закатить истерику во время визита, и поэтому их попросили уйти. Она вполне представляла рыдания матери и вопли сестры, стремившихся узнать, что произошло. Ее отец, вероятно, проявил больше сдержанности. Он мог ходить взад-вперед, заламывая руки и терпеливо дожидаясь, когда ему дадут объяснения. Ее бедные родители, должно быть, вне себя от беспокойства, осознала Алекс, и ей мучительно захотелось успокоить их, хотя она не знала как. Мэгги Филдинг подстраховалась по полной программе. Даже на то время, что она провела с Алекс в той операционной. У нее идеальное алиби, и Тейлор теперь сообразила, почему так долго пролежала там одна в полной темноте. Мэгги вовсе не сторожила ее – она просто вернулась к нормальной деятельности, принимая двойню.

Слезы вновь обожгли глаза Алекс. За последние несколько часов она уже не раз невольно принималась плакать. Не замечая собственных слез, лежала на боку, свернувшись калачиком, и лишь осознала внезапно, что подушка под ее щекой стала мокрой. Хотя на этот раз Алекс оплакивала Фиону. Свою дорогую и любимую подругу. Никто не сообщил ей, как она умерла, полагая, что ей это известно, а она могла лишь догадываться о том, с чем пришлось столкнуться Фионе и какой страх та испытала. Мэгги Филдинг проявляла крайнюю изобретательность, продумывая убийства, и Алекс лишь молилась, надеясь на то, что для Фионы все закончилось быстро, что ей не пришлось страдать слишком долго.

Причина, по которой Мэгги оставила в живых Алекс, теперь стала очевидной. Она вовсе не собиралась ее убивать, ей надо было просто морально ее уничтожить. Теперь ей грозит обвинение во всех недавних смертях, включая Фиону, а Филдинг наверняка позаботится о том, чтобы она не смогла доказать свою невиновность. В итоге ее могут признать нормальной или душевнобольной, в зависимости от того, как она поведет себя в дальнейшем, но в любом случае навсегда изолируют от общества.

Алекс пока еще надеялась только на разговор с одним человеком – с Грегом Тёрнером. Он достаточно умен и способен распознать, когда люди врут. Он может понять, что она говорила правду.

От такой перспективы на душе у доктора Тейлор становилось легче, но потом эта надежда исчезала – так же быстро, как и большинство ее надежд в тот день, – и любое облегчение начинало казаться невозможным, оставляя ее в полном смятении. Ведь Грегу Тёрнеру, обычному полицейскому, придется столкнуться с необычайно изобретательным убийцей. Ему никогда не удастся освободить Алекс.

Глядя из машины на сияющее лицо Джо, Грег помахал ему рукой на прощание. Еще не снявший пижаму с принтом Человека-Паука на груди, сын стоял взъерошенный и раскрасневшийся со сна, изо всех сил прижимая к себе драгоценный подарок – ярко-желтый игрушечный вертолет. Утро прошло чудесно, и теперь, избавившись от чувства вины, Тёрнер-старший спокойно ехал обратно в Бат.

В полдень, когда он уже проезжал по окраинам города, зазвонил его мобильник, и, свернув на придорожную площадку, инспектор принял звонок. Секретарша этого агента повела себя лучше, чем ожидалось. Грегу удалось поговорить с ней еще в доме своей бывшей жены, и она заявила, что сделает все возможное, чтобы быстрее связать его с Робертом Фицджеральдом.

Фицджеральд говорил с американским акцентом, и сейчас его громкий голос испытывал на прочность барабанные перепонки Тёрнера.

– Итак, инспектор, чем я могу помочь вам? Моя секретарша сказала, что дело срочное.

Грег отодвинул мобильник подальше от уха.

– Дело касается Оливера Райана. Вы ведь представляли его?

– Точно, представлял.

– Не могли бы вы сказать мне точно, когда и как он умер? – Полицейский по-прежнему пытался проверить этого актера, но пока у него имелись лишь даты его жизни.

– Он умер в июле. Его смерть стала для меня полнейшим потрясением, – ответил Роберт. – Оливер Райан страдал нарциссизмом… вернее, даже вовсе не страдал – просто жил как самовлюбленный Нарцисс, и я никогда не поверил бы, что он способен на такой поступок. Но вскрытие не обнаружило никаких наркотиков, только алкоголь. Я додумался только до того, что его очередная шутка закончилась не так, как он планировал. Хотя коронер мою идею не одобрил.

– Так что же сделал Оливер?