Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

– У Сеймон есть надежда, – замечаю я. – По крайней мере, мозг у нее работает как надо.

Лейлани хмыкает.

– Ты не такой, как они, Че. У тебя правильные инстинкты. Возьмем Дэвида. У него их нет. Думаешь, он стал бы вот так сжимать мне руку? Стал бы писать мне и спрашивать, в порядке ли я?

Я мотаю головой. У него получается гораздо лучше, чем у Розы, но все равно выходит ненатурально. Он всегда обнимал нас с Розой чуть после Салли. Я списывал это на то, что он мужчина.

– У тебя есть друзья. Я часто вижу, как ты с ними переписываешься. Я вижу, как ты общаешься с Олли, Джейми и Вероникой. Я чувствую, что мы с тобой по‐настоящему дружим. И это не жалкое подобие дружбы, на которое способны Роза и Дэвид. Кстати, я спала с Вероникой. Ты знаешь, что я ее снова бросила? Вчера вечером я пришла к ней, потому что хотела, чтобы меня кто‐нибудь обнял. Но с ней мне было еще хуже, чем одной. Все, что она говорит и делает, неправильно.

Интересно, я когда‐нибудь подумаю что‐то подобное о Соджорнер? Нет, не подумаю.

– Я послала ее. Окончательно с ней порвала. Теперь я тоже такая, как Роза?

Она шутит. Я криво улыбаюсь:

– Вообще нет. Вы с Розой бесконечно непохожи. Я говорил тебе, что, когда впервые тебя увидел, испугался, что ты такая же, как она?

– Потому что я была злая?

– Ага. Но ты так нежно вела себя с Майей, и к тому же Роза тебе страшно не понравилась, и…

– Что «и»?

– Ты показалась мне, не знаю, ранимой, что ли. У тебя на лице написано все, о чем ты думаешь. Не то что у Розы.

– Или у Дэвида. Теперь мы хотя бы знаем, что нужно держаться подальше от всех, кто хорошо играет в покер.

– Ха-ха. Точно сказано. Я довольно быстро понял, что ты не такая, как она.

– И даже мое отталкивающее поведение тебе не помешало! Я в тот день вела себя как стерва. Извини.

– Ты вела себя забавно. Ты мне сразу понравилась.

Лейлани ставит на стол пустую чашку и жестом просит официанта принести еще кофе.

– Не знаю, что будет дальше.

– Я тоже не знаю. – У меня снова болит горло от слез, которые я никак не могу выплакать.

– Мне больно от того, что Майи нет. У меня от этого болит все тело, – шепчет Лейлани. У нее на глазах слезы. – Не знаю, как мне это пережить.

Я киваю и пытаюсь сморгнуть слезы, стоящие у меня в глазах. Майя мертва, и, хотя это не я ее толкнул, я все равно в этом виноват.

– Похороны завтра, – говорит Лейлани. – Извини. Ей не нужно объяснять мне, что нас туда никто не зовет. Я хотел бы пойти. Хотел бы попрощаться. Я хочу сказать Лейлани, что Майя была замечательным ребенком, но ей это будут повторять завтра весь день. Это причинит ей боль.

– Все в порядке, – говорю я взамен. Ничего не в порядке. – Я все время хочу, – начинаю я, – я хотел бы, чтобы на Майином месте была Роза.

– Я тоже. Ненавижу ее. – В ее словах нет злости.

Я не уверен, что Розина смерть что‐то бы изменила, ведь Дэвид бы никуда не делся.

– Ты знаешь, что они на мели? – спрашиваю я и только потом вспоминаю, что это Розино выражение – «на мели». – Твои родители нас спонсировали.

– Во всем?

– Ну почти. Они даже платят нашим адвокатам. Это все очень странно.

– Очень. Интересно, что у твоих родителей есть на моих предков?

– Что ты имеешь в виду?

– Я никогда не видела, чтобы они для кого‐то делали то же, что для твоей семьи. Никогда. Они занимаются крупными благотворительными проектами – борьбой с малярией, спасением голодающих детей, – но никаким старым друзьям они никогда не помогали. Зачем это предкам? Я не понимаю.

– Они всю жизнь друг друга знают, – начинаю я и запинаюсь. – Что бы там ни было, они решили, что теперь мы квиты. Они перекрыли кран.

– Жаль. Че, тебе нужно убраться подальше от своей семьи. Они еще более ненормальные, чем мои предки. Тебе есть к кому переехать?

– У меня есть тетки. Сестры Салли. Со мной все будет нормально. – Я не хочу уезжать из Нью-Йорка. Я не могу без Соджорнер.

– Если тебе понадобится помощь, дай знать.

Я киваю. Но просить помощи у Лейлани после того, как моя сестра убила ее сестру? Я так не смогу.

– Нам обоим нужно переехать, – говорит она. – Пообещай мне, что сделаешь это. Ты ничего не должен Розе.

Я протягиваю руку через стол и снова сжимаю ее ладонь. От этого тоже больно.

Я возвращаюсь домой. Салли сидит на диване и пьет вино. Дэвид наверняка в кабинете. – Как ты? – спрашивает Салли. Она отставляет бокал и крепко обнимает меня. – Прости меня. За все, что случилось. Это во многом моя вина. Но я это исправлю.

– Как? – спрашиваю я, хотя должен был бы сказать: «Твоей вины в этом нет». Но я не уверен, что это действительно так.

Салли отпивает еще вина. Бутылка на журнальном столике наполовину пуста.

– Айлин мне сказала, – говорю я. – Про Сеймон.

– Да. – У Салли в глазах стоят слезы. – Это ужасно. Бедная Сеймон.

По лестнице, высоко задрав подбородок, спускается Роза. На ней белое платье с голубым поясом, в руках – сумочка с Ширли Темпл.

– Ты готова? – спрашивает она у Салли.

Салли кивает, допивает вино, ополаскивает бокал и ставит его в посудомоечную машину.

– К чему готова? – спрашиваю я. – Уже поздно. Куда вы?

Салли смотрит на Розу. Та качает головой.

– Она не будет с тобой разговаривать, Че. Извини. Мы вернемся и все тебе расскажем. – Салли коротко обнимает меня. – Нам надо кое‐что уладить. Сам увидишь.

– Что это значит?

– То, что все будет лучше. – Она целует меня в лоб. – На плите рагу, если ты голоден. Оно из банки, но вполне съедобное.

– Я уже поел, – вру я.

Они уходят. Я достаю телефон, чтобы написать Лейлани. Вижу сообщение от Соджорнер: «Могу сейчас с тобой встретиться». Она отправила его двадцать минут назад. «Давай! Прямо сейчас?» – отвечаю я. Я пишу Лейлани о том, что только что произошло: «Понятия не имею, что задумала Роза». Ответа нет. Надеюсь, она и правда хоть немного отвлеклась на открытии галереи. Меня больше волнует, что Соджорнер тоже не отвечает. Я смотрю на телефон так же пристально, как на соперника по спаррингу. И едва не роняю его, когда он начинает жужжать.

«Через десять минут у моего дома». Я бегу.

Соджорнер выскальзывает на улицу меньше чем через минуту после того, как я добегаю до ее дома. Наверное, она высматривала меня в окно кухни. Она прислоняется к двери, прячет руки за спину. Она похудела. Важный бой. Кажется, он уже скоро.

– Сбрасываешь вес? – спрашиваю я.

– Ага. Я такая голодная, что думаю только о еде. Бой через два дня.

Я должен был это знать.

– Ты готова?

Она отталкивается от двери и идет в сторону реки. Я подстраиваюсь под ее темп, но стараюсь не подходить слишком близко. Воздух горячий и неподвижный. У меня по спине течет пот.

– Наверное. Но я сейчас думаю только о бургере, который Бруно приготовит мне после взвешивания.