Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

Я хочу сказать ей, что не знал про Дэвида. Но это ведь не важно. Соджорнер права. То, что я не рассказал ей о Розе, непростительно. Но я не знал, как это сделать. До сих пор не знаю.

– Я сказала Розе, чтобы она мне больше не звонила. Странно говорить такое ребенку, но я не могу с ней общаться. Я не могу ей помочь.

– Она пыталась с тобой связаться после того, как ты ей это сказала?

– Я заблокировала ее номер.

– Умно.

– На твои звонки я тоже не буду отвечать.

Я отшатываюсь, словно меня ударили. Она поворачивается ко мне, берет в ладони мое лицо. У меня колотится сердце. Может, она передумает.

– Ты мне небезразличен, но я не могу быть с тобой. Это мне не по силам. Всегда будет не по силам.

Она прижимается губами к моим губам. Я наклоняюсь к ней, желая большего, но она уже убирает руки, отступает на шаг назад.

– Прощай, Че. Храни тебя Бог.

Соджорнер разворачивается и бежит прочь. Я не двигаюсь с места.

Я возвращаюсь домой. Салли и Розы еще нет. Соджорнер разбила мне сердце. Мне больно дышать.

Я хотел бы быть психопатом, тогда мне не было бы больно. Тогда мне было бы плевать. Я не хочу ничего чувствовать. Если бы я ничего не чувствовал, то легко бы все это пережил. Майя умерла, Соджорнер меня бросила. У меня ничего нет. Почему я не могу перестать чувствовать? Не могу стать таким, как Дэвид? Почему я не такой, как он? Что меня спасло? Мои гены. Не те, что от Дэвида, а те, что от Салли. Меня спасли гены Тейлоров.

Меня вдруг изумляет справедливость того, что у меня фамилия Салли, а у Розы – фамилия Дэвида. Как будто родоки знали.

Я смеюсь. Вот наша любящая семья: отец и сестра – психопаты, мать живет в мире иллюзий. И сам‐то я кто? Не знаю. Все, что я знаю, – что я не психопат. Я плачу. И мозг, и сердце у меня сломаны. Я в жизни не плакал столько, сколько плачу с тех пор, как оказался в Нью-Йорке.

Я засыпаю к рассвету. Может, к этому времени Салли с Розой уже вернулись, но я их не слышал. Салли будит меня в начале десятого. Она сидит на краю моей кровати, а я тру глаза, пытаясь проснуться. Она выглядит ужасно.

– Когда ты в последний раз спала?

Салли отмахивается от моих слов:

– Роза во всем призналась.

– Призналась? А как же запись, на которой Сеймон толкает Майю?

Не понимаю, о чем говорит Салли.

– Сеймон толкнула Майю потому, что Роза ее заставила. Вот где мы были вчера вечером. Мы ходили в полицию.

– Почему вы мне не сказали?

– Потому что Роза говорила, что сделает признание, только если я ничего тебе не скажу. – Салли треплет меня по руке. – Я не могла рисковать, боялась, что она передумает. Лизи и Джин должны знать правду.

Я киваю. Хотя я вполне уверен, что они и так понимали, почему Сеймон сделала то, что сделала.

– Что будет с Розой? Ее ведь не арестовали? Она несовершеннолетняя. Айлин сказала…

Салли качает головой:

– Макбранайты не подали в суд. Они просто хотят, чтобы мы уехали из страны.

– Макбранайты там были?

– Нет. Только их адвокаты.

– Так вы подписали это соглашение?

– Нет, Роза согласилась во всем признаться при условии, что мы не будем ничего подписывать. Она заставила их это зафиксировать на бумаге.

– Это придумала ее адвокат?

– О боже мой, Че, это было ужасно. – В глазах у Салли стоят слезы. – Я не думала, что Роза расскажет им про Дэвида.

– Она сказала, что Дэвид психопат?

– Роза сказала, что это Дэвид придумал убить Майю. Она записала свой разговор с ним на телефон. Несколько разговоров. Он говорил ей, что если она кого‐то убьет, то больше не будет об этом думать и не захочет снова это делать. Он говорил, никто не поверит, что ребенок вроде нее способен кого‐то убить. Ей просто нужно устроить все так, чтобы все поверили, что это несчастный случай.

– И Роза все это записала?

Салли кивает, вытирает глаза. У нее по щекам все равно текут слезы.

– Я думала, он изменился, Че. Я в него верила.

– Но где тогда Дэвид? Его арестовали? Это же пособничество преступлению или что‐то в этом духе!

– Он уехал.

– Что значит уехал?

– Дэвид сбежал.

Я выпрыгиваю из постели, бегу вниз. Открываю дверь в их кабинет. Дэвида там нет. Я захожу в их спальню. Там его тоже нет. Я распахиваю дверцы шкафа и вижу пустые вешалки. Один из ящиков пуст. Дэвид действительно сбежал.

– Он всегда был готов исчезнуть, если понадобится, – говорит мне Салли.

Она приготовила кофе. Я сижу за барной стойкой, прихлебываю из чашки.

– Он не знал, что мне известно про его экстренный набор. Но мне все было известно. Я не думала, что он им когда‐нибудь воспользуется. Думала, это все пережитки прошлого.

– Экстренный набор? – Роза мне о нем говорила. Я ей не поверил.

– Там паспорта, деньги в разной валюте. Дэвид обновлял его всякий раз, когда менялись технологии изготовления паспортов. Все то время, что я его знаю, он был готов в любой момент сбежать.

– Неужели его не поймают? Можно отследить телефон…

– Ты ведь не думаешь, что он взял с собой телефон? Дэвид не дурак. Он правда исчез.

– Когда? – Его не было в медицинском центре. Я не видел его со вчерашнего утра, когда к нам приходила Айлин.

Салли рыдает так громко, что не слышит меня. Не могу сказать, что я потрясен. Не знаю, что именно я чувствую. Интересно, что скажет Соджорнер. И тут я вспоминаю, что не смогу ей об этом рассказать. Она заблокировала мой номер. Я больше никогда ни о чем не смогу ей рассказать.

– Это все какая‐то бессмыслица.

Я обнимаю Салли и ворошу ей волосы, размышляя о том, зачем Дэвид предложил Розе кого‐то убить. Это все какая‐то бессмыслица. Дэвиду нужно было прикрытие. Когда Роза заставила Сеймон убить Майю, его прикрытие развалилось.

Роза спускается по лестнице и садится на высокий барный стул. – Что на завтрак?

– Не имею ни малейшего представления, – говорю я. Я не голоден.

– Салли, перестань уже плакать, – говорит Роза. – Это раздражает.

Салли выглядит так, словно сломается пополам от малейшего дуновения ветра. Роза выглядит так, словно с самого рождения отлично высыпается. Роза улыбается. Показывает ямочки.

– Ты очень похожа на Дэвида, знаешь? Особенно когда улыбаешься.

– Хорошо. Значит, все будут любить меня так же, как любят Дэвида. Могу поспорить, он сбежал с Сюзеттой. Вы знали, что она ушла от Макбранайтов?

Салли вздрагивает. Я не говорю ей, что Сюзетта – это няня Макбранайтов. Я не спрашиваю у Розы, правда ли это. Я переключаю внимание на кофе. Салли тихо плачет над своей чашкой.

– Теперь все всё знают, Че, – говорит Роза. – Лжи больше не будет. Ты должен радоваться. – Она подтягивает под себя ноги, опасно балансируя на стуле, и садится на пятки. На меня обрушиваются воспоминания о том, как Роза сидела так в раннем детстве.