Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

– Я буду рад.

Она ухмыляется, словно показывая, что серьезный разговор окончен:

– Я хотела бы познакомиться с твоей подружкой Джорджи.

– Она бы тоже хотела с тобой познакомиться, – говорю я, пытаясь придумать что‐нибудь легкое и ни к чему не обязывающее. Но вместо этого делаю глубокий вдох: – Если увидишь Соджорнер, скажи, что я ее люблю.

Лейлани качает головой:

– Не сейчас. Может, позже. Джейми говорит, Сид нелегко далось расставание с тобой.

У меня сжимается горло. Еще не прошло и дня, и я каждую минуту готов был написать Соджорнер.

– Я так по ней скучаю, – шепчу я.

Лейлани смотрит в сторону. Не надо было этого говорить. То, что я потерял Соджорнер, – ничто по сравнению с тем, что Лейлани потеряла Майю.

– И я скучаю по Майе, – говорю я ей.

– Мне кажется, боль никогда не пройдет. – Она не пытается скрыть свое горе. Оно разлито у нее по лицу.

– Должна пройти, – говорю я. Но не уверен, что сам в это верю.

– Здесь мало кнопок.

Роза сидит между Салли и мной. Салли у окна, я у прохода. На этот раз мы не в бизнес-классе. Роза недовольна. В салоне экономкласса пахнет потом тысяч людей, сидевших здесь до нас. Но воздух такой же, как тогда в бизнес-классе, – несвежий, пахнущий переработанным пластиком, лишенный всякой влаги. Язык у меня уже липнет к нёбу.

– И дело вовсе не в том, что они не могли отправить нас первым классом. Они просто злые. Ты хотя бы попросила их купить нам билеты в бизнес-класс? – спрашивает Роза у Салли.

Наша мать не отвечает. Она прижалась щекой к окну и смотрит на облака. Она почти ничего не сказала с тех пор, как у нас с ней и Розой состоялся первый в жизни откровенный разговор. Такие разговоры не лечат разбитое сердце и истерзанную душу. Разговоры с Розой только усиливают боль. Я хотел бы сказать Салли, что мое сердце тоже разбито. Но вряд ли она верит, что у меня есть сердце.

Я вспоминаю про свой список. Я получил все, что хотел: девушку, спарринги, а теперь мы еще и возвращаемся домой, в Сидней. Не получилось только с первым пунктом: я не смог уследить за Розой. Это у меня никогда не получится. Надо рассказать Розе про мой список. Это будет прекрасный пример скрытой иронии.

– Салли, – говорит Роза, – когда мы вернемся в Сидней, можно мне завести собаку? Моя компьютерная собака все еще жива.

Салли не отвечает.

– Я точно знаю, если бы ты попросила Макбранайтов, они бы купили нам билеты в бизнес-класс. Для них эти деньги – ничто. Они могли бы купить нам целый самолет, если бы только захотели. Они должны были купить нам самолет. Я спасла Сеймон от электрического стула, а они меня даже не поблагодарили.

– В Нью-Йорке нет смертной казни, – говорю я Розе. – А если бы и была, они не стали бы использовать электрический стул и точно не казнили бы маленькую богатую девочку. К тому же полиция так и не возбудила дело.

– Все равно я ее спасла. Поэтому она кое‐что мне подарила. – Роза вытаскивает из‐под футболки ожерелье: на золотой цепочке висит рубиновое сердечко. – Сеймон подарила мне Майино ожерелье. Теперь мы двойняшки.

На меня волной накатывает тошнота. Я прижимаю руку ко рту, вскакиваю с кресла и бегу по проходу в туалет. Блевотина обжигает мне пищевод, выплескивается изо рта в унитаз. Я чувствую вкус чего‐то кислого, а еще салата, хлеба, сыра. Волна накатывает опять, опять, опять. Я блюю, пока во мне не остается ничего, кроме желчи.

Я поворачиваюсь, чтобы вымыть лицо и руки, и вижу в зеркале, что белки глаз у меня налились кровью. Субконъюнктивальное кровоизлияние. Выглядит жутко, но на самом деле это всего лишь лопнувшие кровеносные сосудики. Теперь я полная противоположность Розе, по виду которой не скажешь, какое она на самом деле чудовище. Я наполняю водой крошечный бумажный стаканчик, без конца полощу рот и сплевываю, ужасаясь всякий раз, когда вижу в зеркале свое отражение. Когда я возвращаюсь на свое место, Роза пьет кока-колу. Раньше Салли такого бы не позволила. Роза смотрит мне прямо в глаза и смеется:

– У тебя глаза как у дьявола.

– Когда ты успела украсть ожерелье? – Оно было на Майе, когда она умерла.

– Мне не пришлось его красть. Я просто попросила. Сеймон любит меня больше всех на свете.

Она болтает ногами, останавливаясь в миллиметре от сиденья впереди. Это совсем не увлекательная шалость. Слишком просто. Роза придумает что‐нибудь еще. Я знаю, что она еще много чего натворит. Роза отпугнула Соджорнер, уничтожила Салли, избавилась от Дэвида, сломала меня. Я уверен, что она захочет снова испытать те же ощущения и продолжит делать подобные вещи. Только еще хуже.

Я вдруг вспоминаю слова, которые Роза сказала мне, когда ей было четыре года: «Если захочу, я могу довести тебя до слез». Я тогда рассмеялся: «У меня довольно высокий болевой порог, детка. Но давай, попробуй, ударь меня». – «Я про другую боль, глупый». – «Про какую?» Роза указала на мое сердце.

Она была права. Она всегда права.

Когда Тайяри Джонс написала в «Твиттере» про замечательную книгу Уильяма Марча «Дурная кровь» (1954), мне впервые пришла в голову мысль создать роман для подростков на эту же тему. Я перечитала книгу, а потом выяснила, как сильно изменились методы изучения психопатии. Более чем за полвека они продвинулись очень и очень далеко вперед.

Кроме того, источником вдохновения для меня стала моя во всех смыслах выдающаяся племянница Лира Ларбалестьер Берн. Глядя на то, как Лира учится смеяться, ходить, говорить, как становится полной эмпатии маленькой личностью, я представляла, чем именно Роза на нее не похожа.

Моя тренер по боксу, Надин Чемпион, – один из самых выдающихся людей, с кем я когда‐либо встречалась. Она научила меня всему, что я знаю об искусстве рукопашного боя, и оказала огромное влияние на эту книгу. Если бы не она, я никогда не доросла бы до спарринга и не узнала о себе столько нового.

Джилл Гринберг вот уже больше десяти лет работает моим агентом. Я каждый день благодарю ее за это. Спасибо. А еще спасибо замечательной команде «Джилл Гринберг Литерери Менеджмент»: Кейтлин Детвейлер, Черил Пинтка и Дениз Сент-Пьер.

Я очень признательна всем работникам «Сохо Пресс», в особенности Дэниелу Эренхафту, Мередит Барнс и Рейчел Коваль. И всем сотрудникам «Эллен энд Анвин», прежде всего Джоди Вебстер, Хилари Рейнольдс и Клер Кигери. Я счастлива, что у меня есть два столь замечательных дома в обеих странах, где я живу, – и в Австралии, и в США. Спасибо Лили Уилкинсон и Анне Грейс Хопкинс за то, что посоветовали мне почитать об эмпатии.

Спасибо моим первым читателям – Джеку Хиту, Алайе Дон Джонсон, Дэниелу Хосе Олдеру, Мег Рид, Тиму Синклеру, Скотту Уэстерфельду и Шону Уильямсу. От всего сердца прошу у вас прощения за то, как плоха была первая версия этого романа. Теперь он стал много лучше. Будьте уверены. Особая благодарность Скотту Уэстерфельду, Джилл Гринберг, Мег Рид и Алайе Дон Джонсон, которым за их грехи выпало прочесть несколько черновых вариантов романа (порядок, в котором я их перечисляю, отражает, как много черновиков они прочли). Джилл Гринберг и Дениз Сент-Пьер сделали точнейшие критические замечания. Я обязана вам обеим.