Анатолий Кучерена - Хайп

Встреча состоялась на набережной, возле памятника оленю. Этот рогатый зверь был символом Нижнего Новгорода и красовался на его гербе, но изваяние на Нижневолжской набережной несколько шокировало Пола. Огромный олень с ветвистыми рогами весь был сварен, склепан, спаян из узких полосок блестящей стали, напоминающих клинки от кухонных ножей. От скульптуры веяло агрессией.

Пол сразу подумал, какой шикарный хайп можно было бы устроить на этом деле. Достаточно взять интервью у людей, прогуливающихся по набережной, сделать десяток фотожаб, нарыть фактуру — кто автор, сколько заплатили. После этого ничего не помешает от души поглумиться над этим шедевром современного искусства.

Появление дяди Леши и Воропая отвлекло Пола от размышлений на эту тему. К краю тротуара медленно подкатил черный джип. Мягко клацнули двери, и друзья отца выбрались из огромного автомобиля. Они не спеша, с достоинством огляделись, перебросились парой фраз, направились к Полу, одиноко торчащему возле оленя, остановились в паре шагов и едва ли не минуту рассматривали его.

Потом Воропай произнес, чуть заикаясь:

— А похож. Вылитый Андрюха в молодости.

— Только худой, — добавил густым басом дядя Леша. — Не жрет ничего в своей Москве небось.

— Все я жру, — подлаживаясь под тон дяди Леши, заявил Пол.

— Ага, знаю я ваши эти новые меню, — проворчал дядя Леша. — Смузи-хумузи, салатики-малатики, суши-муши.

— Конституция у меня такая, — с улыбкой проговорил Пол.

— Конституция у тебя в мать, — сказал Воропай. — Надька с первого класса тощая была.

Дядя Леша развел в стороны огромные руки, растопырил красные толстые пальцы.

— Ну, иди сюда, Пашка. Обнимемся. Жалко Андрюху. Такая нелепая смерть.

Пол шагнул навстречу дяде Леше и едва не задохнулся в медвежьих объятиях. Воропай тоже обнял его, но как-то совсем иначе. Полу было больно и страшно. Он подумал, что сейчас этот костлявый и, несомненно, опасный человек что-то ему сломает или вывихнет.

— Поехали, — отпустив его, сказал Воропай.

— Куда?

— Посидим, перекусим. Андрея помянем. Ресторан заказан уже.

Пол отметил, что эти люди не стали встречаться с ним сразу в ресторане.

«Они хотели посмотреть, я это или нет, — подумал он. — Как будто предполагали, что может быть кто-то другой. Странно, кому нужно выдавать себя за меня? И зачем? Да, что-то тут не так».

— Что ж ты сразу-то?.. — гудел над головой Пола дядя Леша, пока они шли к машине. — Мы ведь здесь. Не чужие же. С Андрюхой с детского садика. Хотя бы позвонил.

Пол хотел было сказать, что для этого нужно знать номер телефона, но Воропай опередил его.

— Отстань от пацана, брат. Видишь — тоскует он. Батю потерял, не хрен собачий, — сказал он и невпопад добавил, посмотрев в хмарную заволжскую даль: — Ветрено сегодня. Клева не будет.

— Ты, Паша, главное, нас держись, — нависая над Полом, втолковывал ему дядя Леша. — Мы не последние человеки не только тут, в Нижнем. Если что, любому гаду фитиль вставим.

— Да я… — Пол не успел ответить, его перебил Воропай — за последний час это уже даже стало привычно:

— Бросай Москву свою. Что там хорошего? Ролики свои и тут клепать сможешь. Оленя на набережной сегодня засек? Прямо твоя тема, отвечаю!

Пол засмеялся, удивившись, как в голову этого на первый взгляд дремучего бандоса из девяностых пришли те же мысли, что и к нему.

А бандосами, как выяснилось, Воропай и дядя Леша были самыми что ни на есть настоящими.

Они к этому моменту уже успели плотно пообедать и опустошили литровую бутылку шведской водки «Абсолют». Для Пола это был странный выбор. Он, как и всякий культурный человек, предпочитал виски.

Но еще больше его удивили слова Воропая:

— Батька твой очень эту водку уважал, говорил, что «Абсолют» абсолютно лют. Сколько мы с ним ее в девяностых выжрали, и не вспомнить.

— Зря Андрюха в Москву поперся, — прогудел дядя Леша. — Мы же тут всех прижали, полгорода под нами ходило. А кто артачился — в бараний рог.

— И в Волгу! — добавил Воропай.

Дядя Леша заметил удивленный взгляд Пола, как-то недобро хмыкнул и заявил:

— Не веришь? Зуб даю! Кого хочешь спроси. «Нагорка» самой крутой конторой в Нижнем была. Казанские не рисковали сюда приезжать, если все наши в городе были.

— Что ты ему уши трешь, — опять влез Воропай. — Они теперь в другом мире живут. Интернет, айфоны, ютуб. У них все, что до Путина было, — преданья старины глубокой. Ты еще про дедушку Ленина расскажи, как он бревно с тобой на субботнике носил, блин.

— Погоди! — Дядя Леша властно простер над столом богатырскую длань и строго посмотрел из-под кустистых бровей на Пола. — Ты что, про это вот все никогда не слыхал? Отец про «Нагорку» не рассказывал?

Пол отрицательно помотал головой. Он уже изрядно захмелел, но все никак не мог начать разговор о своих невеселых делах и от этого начал немного злиться.

— Какая еще «Нагорка»? — громче, чем следовало, воскликнул Пол. — Я вообще с отцом давно не разговаривал.

— Да, знаю. — Дядя Леша пригорюнился. — Когда Андрюха Надьку бросил, я это не одобрил. Нашел ты шалаву под свой размерчик — натягивай ее потихоньку в стороне. В дом-то эту дрянь зачем тащить? Я так считаю.

— Она тоже… — сказал Пол.

— Что тоже? — не понял дядя Леша.

— Тоже… вместе со всеми. Сгорела, короче.

— Ну земля всем невинно убиенным пухом! — Воропай поднял рюмку. — Давайте, пацаны!

Они выпили, закусили. Дядя Леша покраснел, нос его налился багрянцем, точно свекла, глаза заслезились.

— «Нагорка» — это тебе не хрен собачий, — наставительно сказал он, помахивая перед носом Пола волосатым толстым пальцем. — Нас отморозками даже чечены называли, понял? А кто основой в «Нагорке» был? Знаешь?

Пол отрицательно покачал головой.

— Я, Воропай, Гарь и отец твой! — сказал дядя Леша и посмотрел на Пола так, словно только что рассказал ему о присвоении его отцу звания Героя Советского Союза.

— Чекистов помнишь? — Воропай подцепил вилкой кусочек соленого груздя, отправил его в рот и сочно захрустел. — Если бы не Андрюха…

— Короче. — Дядя Леша положил Полу руку на плечо. — Дело было так.

Надо сказать, что рассказ старого приятеля отца сильно удивил Пола. Он узнал такие подробности биографии своего родителя, о которых не догадывался, даже не мог предположить чего-то подобного.

В конце восьмидесятых годов прошлого века Нижний Новгород, в то время еще именовавшийся Горьким, был известен главным образом как автоград. Здесь производились самый престижный советский автомобиль «Волга» и грузовики «ГАЗ».

Страна переживала не лучшие времена. СССР, набирая скорость, катился к развалу, изо всех телевизоров вещали о перестройке. Горбачев разъезжал по миру, восторженно принимал снисходительные похлопывания по плечу от лидеров стран бывшего вероятного противника, как именовали тогда НАТО. В магазинах пустели прилавки.