Хейди Перкс - Теперь ты ее видишь

– Это я нарисовала школьную крольчиху, – говорит Алиса. – Я правда сама рисовала!

Гарриет суетится вокруг них, наполняя чайник и выкладывая пирог на блюдо, которое ставит на маленький круглый стол, стоящий вплотную в углу комнаты. Стопка муслиновых салфеток аккуратно сложена с его краю, а детские бутылочки выстроились в ряд за раковиной. Шарлотте интересно взглянуть на малыша, пока Алиса продолжает болтать с ней.

– Я хожу в большую школу, – гордо улыбается Алиса. – Я хожу каждое утро пять раз в неделю! – Она поднимает вверх пять пальцев.

– Это очень хороший счет. Тебе нравится в твоей большой школе?

Алиса с энтузиазмом кивает.

– Крольчиху зовут Ватный Хвост, и мы можем гладить ее во время перерыва, а вчера была моя очередь кормить ее, но вы знаете, что не должны давать им слишком много морковок?

– Я ничего такого не знала.

– Это потому, что в них содержится сахар, и от этого у кролика могут сделаться плохие зубы. Моя учительница сказала это на собрании.

– Ах ты, маленькая отличница! – Шарлотта улыбается ей.

– Она такая, – говорит Гарриет, подходя к дочери и кладя руку на ее голову. – Она ничего не забывает, – добавляет Гарриет, но в такой манере, которая не предполагает, что это непременно хорошо. – Алиса, почему бы тебе не взять кусок пирога и не посмотреть телевизор? – Как только она передает Алисе тарелку, девочка покидает комнату.

– Она выглядит очень счастливой, – Шарлотта смотрит ей вслед.

Гарриет кивает.

– Надеюсь, что так. Однако не всегда можно знать наверняка, не так ли? Пожалуйста, бери пирог. – Гарриет протягивает ей тарелку. Шарлотта берет кусочек и садится на один из стульев, куда показывает хозяйка.

– Джордж спит, – говорит Гарриет, нахмурившись и беспокойно глядя на часы. – Он уже два часа как угомонился. Наверное, скоро проснется. – Шарлотта помнит их прошлые дни, как будто они были вчера, но сейчас не может сказать – хочет ли отчаянно Гарриет, чтобы Джордж проснулся, или, напротив, отчаянно хочет, чтобы не просыпался.

– Я была рада твоему звонку, – продолжает Гарриет. – Однако теперь, когда ты здесь, у меня такое чувство, что это не дружеский визит. – Она пытается засмеяться, но смешок выходит каким-то нервным.

– Возможно, что и нет, – признает Шарлотта. – Я в постоянной борьбе сама с собой.

Гарриет кивает.

– Из-за того, что ты сказала полиции?

– Отчасти и из-за этого.

– Ты думаешь, что поступила неправильно? – Взгляд Гарриет скользит в сторону, пока она кромсает кусок пирога маленькой вилкой, рассыпая мелкие крошки, разлетающиеся по тарелке.

Шарлотта вздыхает:

– Я никогда не думала, что способна на то, что сделала. Это заставляет меня чувствовать вину. И бояться. Я боюсь, что однажды всё это настигнет меня.

– Теперь этого не может случиться, – заверяет Гарриет.

– Нет? Может, и нет, но это не спасает меня от таких мыслей. Я даже больше не знаю, кто я такая.

– Что ты имеешь в виду? Ты всё тот же человек.

– Нет. Уже нет, – категорически отвечает Шарлотта. – Я совсем не тот человек, что раньше. Я теперь совершаю поступки, которые совсем не в моем характере, – признается она. Том не поверит, если она расскажет, как чуть не вмешалась в ссору той пары. – Я так далека от того человека, которым стала, – и это пугает меня, потому что мне нравилась прежняя я.

– Но что в действительности изменилось? – спрашивает Гарриет. – Твоя жизнь по-прежнему та же самая. У тебя всё та же компания подруг, и ты живешь в своем прекрасном доме со своими замечательными детьми. Что по-другому?

Шарлотта кладет руки на стол и играет с краешком салфетки. Она догадывается, что Гарриет покупала их специально ради ее визита, и чувствует вспышку жалости от таких напрасных стараний.

– Всё по-другому, Гарриет. Всё это неправда на самом деле. Такое чувство, словно всё, что я делаю, – лживо, и я не могу ни с кем об этом поговорить. Моя лучшая подруга даже не знает, что я сделала. – Шарлотта не хотела этого, однако ловит себя на том, что подчеркивает слова «лучшая подруга».

– Ты хочешь рассказать Одри. Ты об этом? – Гарриет опускает взгляд в свою тарелку.

– Да, я бы с радостью рассказала Одри, но дело не в этом. Дело в том, что я чувствую себя такой злой всё время. Во мне кипит ярость, которой некуда деваться, – признается Шарлотта, прижимая руку к животу. – Можешь представить, каково это?

– Конечно, могу. Я чувствовала то же самое, когда мне сказали, что мой отец умер. Я чувствовала то же самое бо́льшую часть своего брака.

Шарлотта опускает глаза. Она знает, как горевала Гарриет из-за отца, однако она сюда пришла не из-за этого, и не желает оказаться втянутой в переживания Гарриет.

– Мне жаль твоего отца, – говорит она. – Но ты должна сказать мне, что делать с этим гневом. – Шарлотта чувствует жар, кипящий внутри. – Я зла на тебя, Гарриет, – сообщает она прямо. – Я злюсь, что ты, кажется, движешься дальше и создала такую хорошую жизнь для себя.

Гарриет оглядывается вокруг на комнату с маленьким окном и минимально необходимыми шкафчиками, на газовую плиту с конфорками, которые выглядят грязными независимо от того, как часто она их чистит.

– У тебя есть жизнь, которой ты всегда желала, – продолжает Шарлотта.

– Жизнь, которой я всегда желала? А какой ты представляешь мою жизнь?

– Я не знаю, – признает Шарлотта. – Но ты начала всё заново, а я тем временем потеряла… – Она не знает, как закончить фразу.

– Что ты потеряла? – спрашивает Гарриет.

Шарлотта вздыхает:

– Я не знаю. Приходится справляться как-то со всем этим.

– Ты думаешь, у меня не так? – произносит Гарриет. – Каждый день я ожидаю увидеть Брайана, появившегося на пороге. Я открываю дверь и представляю, что он стоит там, с этим его выражением в глазах, свесив башку набок, и слышу его ясно, как день: «Привет, Гарриет. Сюрприз!»

– Этого не может случиться.

– Его тело так и не нашли, – говорит Гарриет. – Так что это маловероятно, но не невозможно. Годы страха перед его возвращением домой, боязни, что я сделаю что-то не так или скажу не то. Постоянные размышления, до чего он докопается в следующий раз. Ничего из этого не покидает меня. И не знаю, покинет ли когда-нибудь.

– Ты хочешь сказать, что после всего случившегося – теперь не лучше?

– Конечно, лучше. Но так не выходит само по себе, волшебным образом. Я счастлива всякий раз, когда у меня получается убедить себя, что Брайан не войдет в дверь в данный момент. Затем я снова начинаю дышать и возвращаюсь к своей жизни с детьми. Но я всё еще справляюсь с этим. И я сомневаюсь, что у меня именно такая жизнь, которую, по твоему мнению, я веду. – Гарриет грустно улыбается. – Я мало что могу с этим поделать, но это нормально. Это то, в чем мы нуждаемся прямо сейчас, и это то, что важно. Алисе необходимо чувствовать себя в безопасности. Им обоим необходимо.