Джон Рикардс - Уинтер-Энд

Высокие и пронзительные детские голоса, хихиканье и смех легким эхом отдаются от стен. Я иду по коридору к открытой двери. За ней на пыльном полу игровой комнаты стоят на коленях двое мальчишек, увлеченных какой-то игрой. От меня до них рукой подать, и тем не менее мне не удается расслышать, что они говорят. Я подхожу поближе, однако их слова сливаются в невнятный гомон.

И тут я вижу в руках одного мальчика два маленьких ножичка, а в руке другого игрушечный пистолет. Между ними возвышается на полу стопка фотографий, уложенных лицевой стороной вниз, мальчики по одной переворачивают их и каждый старается первым проколоть или прострелить человека или пейзаж, изображенный на ней. Фотографии черно-белые, различить, что на них снято, мне трудно, поэтому я нагибаюсь и подбираю одну.

Снят на ней я. Мальчики поднимают головы и смотрят на меня, эти глаза мне хорошо знакомы. Одни темно-синие, как у Николаса. Другие — мои.

— Бах, — выпаливает мальчик с игрушечным пистолетом, наставив его на меня.

Синеглазый улыбается и вонзает ножички мне в живот.

Проснувшись, я обнаруживаю, что ночь доплелась до половины шестого утра. За окном светает. Я чувствую себя усталым, но вовсе не сонным. Во рту сухо и липко — это результат вчерашнего загула, но хорошо, хоть похмелья нет. Я иду в уборную, потом принимаю душ, чищу зубы, а следующий час или два провожу, сидя со стаканом воды в руке перед телевизором.

Я проглатываю в одиночестве очередной завтрак и выхожу из безлюдного отеля, потирая поочередно усталые глаза и затекшую шею. Сажусь в «корвет» и еду к приемной доктора, однако там меня встречает та же, что и вчера, записка. Я звоню на домашний телефон доктора Валленса, но попадаю всего лишь на голосовую почту, так что выбор у меня остается только один — снова ехать к его дому.

Здание выглядит в точности как вчера. Я дважды нажимаю на кнопку дверного звонка, затем подхожу к окну гостиной и, прижав к стеклу сложенные горкой ладони, пытаюсь разглядеть, что там внутри. Там все спокойно. На столе — кофейная чашка и недоеденный бутерброд.

Я иду вокруг дома, прохожу сквозь железную калитку с визжащими петлями в маленький задний дворик. Стучу в дверь, в окно кухни, даже выкрикиваю несколько раз имя Валленса, но все безрезультатно. Я возвращаюсь к парадной двери, звоню снова и, снова не получив ответа, берусь за дверную ручку. Дверь не заперта.

— Доктор Валленс! — кричу я. — Управление шерифа. Есть кто-нибудь в доме?

Молчание. Мои пальцы инстинктивно тянутся к пистолету — в поисках поддержки. Пистолет они находят, однако я оставляю его в кобуре. Нет смысла пугать до полусмерти доктора, особенно если он лежит в постели с гриппом.

Я осторожно ступаю на кремовый ковер прихожей. В дальнем конце коридора виднеется кухня. Возле лестницы на второй этаж — дверь гостиной, открытая, к ней я первым делом и направляюсь. Гостиная выглядит безжизненной, я прикасаюсь к кофейной чашке, проверяя, сохранила ли она какие-либо остатки тепла. Нет, не сохранила. Я перехожу в кухню, очень чистенькую, затем возвращаюсь к лестнице — на цыпочках, точно квартирный вор.

Поднявшись по ней, я останавливаюсь. Впереди — распахнутая дверь ванной комнаты. Слева две другие, тоже распахнутые. Одна из них ведет в пустую спальню. Вторая — в кабинет, надо полагать, доктора Валленса. Я вижу два деревянных книжных шкафа, полки, заставленные фотографиями и сувенирами, письменный стол с бумагами и компьютерным оборудованием, и мертвого доктора Валленса. Он уткнулся лицом в стол, под ним — веером засохшая лужа крови. Проверять его пульс бессмысленно, я понимаю: он мертв, и не похоже, что смерть его наступила совсем недавно.

Я звоню Дейлу.

— Алекс, а я как раз собирался связаться с тобой, — говорит он. — Мы установили место, из которого звонил тебе Николас.

— Это прекрасно, Дейл. Но у меня тут еще один труп.

Я слышу, как он с шипением втягивает в себя воздух — сквозь зубы. И оглядываюсь, на случай, если шипение это исходит все-таки не из телефонной трубки. Нет, я здесь один.

— Чей? — спрашивает Дейл.

— Доктора Валленса. Я в его доме. Оттуда, где я стою, многого не разглядишь, но, похоже, ему перерезали горло.

— Думаю, ты прав. Телефонная компания установила, что Николас звонил из дома Валленса. Какие-нибудь признаки его пребывания в доме имеются?

— Ты хочешь сказать, кроме трупа?

Я вспоминаю, как разговаривал с Ником, оглядывая улицу сквозь дымку бессознательного бреда. Скорее всего, он наблюдал за мной из окна первого этажа в доме Валленса, пока тело самого доктора медленно остывало наверху. От этой мысли по моим нервам пробегает щекотная дрожь. Если бы я заметил что-то неладное, Николас, вероятно, сидел бы сейчас в тюрьме. А доктор Валленс был бы, вероятно, жив.

— Дом выглядит пустым, — говорю я Дейлу. И пытаюсь понять, действительно ли я в это верю. — И не похоже, что Ник возвращался сюда после телефонного звонка.

— Ладно, оставайся на месте, я пришлю людей. Криминалисты подъедут через час с небольшим.

Я закрываю крышку телефона, разглядываю бумаги на столе. На первый взгляд это документы — последние, какие читал в своей жизни или с какими работал Валленс.

Однако я замечаю, что все бумаги развернуты в мою сторону, не в его. И, желая понять, что означает эта странность, подхожу ближе.

Я вижу раскрытый журнал регистрации случайных телесных повреждений, страницы его украшены эмблемой «Святого Валентина» и подписями доктора Валленса. Возможно, он хранился у доктора — или его похитил поджигавший детский дом Ник. Рядом с ним лежат распечатки выписанных доктором рецептов и копии документов, направлявшихся фармацевту. И банковские отчеты, касающиеся по меньшей мере двух счетов, открытых на имя Валленса.

Снизу доносится голос:

— Помощник Рурк? Это сержант Эллиот.

— Сейчас спущусь, — отвечаю я.

Когда я, ни к чему не прикоснувшись, отхожу от стола, мне попадается на глаза фотография на полочке над столом. На фотографии изображен доктор Валленс, он стоит посреди какого-то леса рядом с Генри Гарнером и коротышкой с редеющими волосами. Все трое — в куртках, вышедших из моды лет тридцать назад, все широко улыбаются. Коротышка с гордостью демонстрирует объективу крупную рыбину. На рамке табличка: «Наша банда на озере Клэй — добыча Джоша».

Лицо коротышки кажется мне знакомым, и я говорю себе, что нужно будет, когда криминалисты закончат здесь работу, взять с собой копию этого снимка.

Внизу меня ждет у джипа здоровенный парень в форме сержанта.

— Что там? — спрашивает он, когда я подхожу к нему.

— Убитый наверху, в кабинете. Судя по всему, ему перерезали горло. Вы осмотрели двор дома?