Кристоффер Карлссон - Смерть перед Рождеством

– Время работает на нас, – заметил как-то по этому поводу Микаэль.

– В смысле? – не понял Кристиан.

– Рано или поздно его убьют.

Кристиан покосился на друга, все еще не понимая его. То, что у председателя есть враги, ни для кого не было секретом. В последнее время это стало особенно очевидно. Его ненавидели левые, особенно крайний фронт. Но радикальные правые, пожалуй, ненавидели его еще больше.

Микаэль все силы положил на «Шведское сопротивление». При нем стокгольмское отделение выросло до пятидесяти человек, и все из них платили членские взносы. Они стали самым крупным филиалом организации и перенесли штаб-квартиру в другой район. Многие состояли в партии давно, но большинство все-таки составляли новички, завербованные через интернет или в гимназиях, – знакомые знакомых и все надежные люди. Не последнюю роль в этом сыграли и СМИ, писавшие о «Шведском сопротивлении», как это принято говорить, в «неизменно обеспокоенном тоне» и этим еще больше привлекавшие людей.

Они с Микаэлем все больше вдохновлялись новыми идеями. За год прочитали семисотстраничный трактат Артура Кемпа «Марш титанов: краткая история белой расы» и только что переизданное сочинение Ханса Ф.К. Гюнтера «Расовые моменты европейской истории», впервые увидевшее свет в 1927 году. Это было незабываемое чтение.

Росла численность стокгольмской фракции. Вербовка проходила успешно, и не только в Салеме, Щерторпе, Эсмё, Блосте и Альбе, но и в таких районах, как Дандерюд, Васастан и Ваксхольм. Они раздавали листовки в центральных кварталах Стокгольма, и Кристиан всегда был рядом с Микаэлем, радостный и немного удивленный. Теперь их была почти сотня.

– Это просто сумасшествие, – повторял Кристиан.

– И это только начало, – улыбался Микаэль.

Одним дано стоять на обочине исторического процесса и наблюдать, в то время как другие находятся в эпицентре этого процесса и формируют его.

Сидя перед экраном телевизора, Кристиан прокручивал в уме события прошлого. Все мешалось, в голове стоял сплошной туман. Сколько же всего было… Человеческий разум не в силах навести порядок в этом хаотическом мире.

Микаэль давно говорил об этом. Все начиналось с шуток, исключительно смеха ради. Разрабатывались разные сценарии: как швырнуть пару «коктейлей Молотова» в витрину миграционного центра или поджечь общежитие для беженцев – чтобы убить несколько мух одним ударом. Еще в октябре и даже ноябре Кристиан полагал, что именно этим они и должны заниматься. Но потом в СЭПО узнали о готовящемся покушении на Мартина Антонссона – информация, которую Юнатан передал Кристиану, а затем Микаэлю. И глаза последнего загорелись.

Такое происходило не в первый раз, в новинку была лишь сама примененная ими стратегия.

Тайная война с RAF и их союзниками носила затяжной характер. Кристиану она представлялась не более чем игрой по определенным правилам, хоть и порой с кровавыми последствиями. Их планы раскрывались рано или поздно, но тем не менее работали – раздражали и ослабляли противника.

В случае с Юнатаном все встало на место со временем, само собой. Они поняли, что могут и должны извлечь из дела Мартина Антонссона максимум пользы. Недостающий нож в ящике кафе «Каиро» усилил подозрения полиции в отношении RAF и задал новый толчок внутренним конфликтам «красных». Ресурсы любой организации, в том числе и полиции, ограничены, поэтому руки «Шведского сопротивления» на какое-то время оказались развязаны.

И никто, кроме Микаэля и Кристиана, не знал правды, даже Йенс Мальм.

Но все получилось не так, как они рассчитывали.

Они никого не посвящали в свои планы, но обсуждали их на ходу, не заботясь о том, что поблизости могут оказаться посторонние. Кристиан представлял себе со стороны, как блестели его глаза.

– Думаю, кое-кто догадывается о том, что мы затеяли, – признался он как-то в один из ноябрьских вечеров. – А значит, все полетит к черту.

– Откуда такие подозрения? – спросил Микаэль.

– Это не просто подозрения, – ответил Кристиан. – Неужели ты сам не замечаешь?

Они нашли уединенный уголок в баре на Фолькунгагатан. Снаружи, сквозь ливень, горели неоновые вывески.

– Нет, – сказал Микаэль.

– Думаю, нам лучше забыть об этом.

Он покачал головой.

– Нет, все остается в силе. В конце концов, никто ничего не знает толком. Разве догадывается кое-кто, но ведь и они на нашей стороне. А это самое главное. – Он понизил голос. – Я говорил с Йенсом.

– И что Йенс?

На это Микаэль ничего не сказал, но по его глазам Кристиан понял все.

Из бара возвращались домой вместе, на метро. Микаэль выглядел спокойным, держал руки в карманах куртки и чуть заметно улыбался. Кристиан тоже попробовал улыбнуться – вышло натянуто и неубедительно.

Спустя несколько недель, пятого декабря, вечерняя «Экспрессен» сообщила о «расистских выпадах» «Шведских демократов» в интернете. Все причастные были немедленно изгнаны из партии. Председатель не знал жалости по отношению к тем, кто говорил правду.

Предатель. Трус. Популист. Ненависть росла, теперь она ощущалась почти физически. На интернет-форумах и в блогах, где заправляли его друзья и единомышленники, известные и безымянные, атмосфера накалилась до предела. Кристиан сидел у компьютера, когда зазвонил мобильник. Достав из кармана вибрирующую пластиковую штуку, он удивился, какая она влажная и скользкая, и лишь тогда понял, что вспотел.

Кристиан вглядывался в свою последнюю запись на форуме. «Возможно, Микаэль прав, – думал он. – Мы не можем оставить это как есть». Если у него получится, он станет героем.

Ветер дул им в спины. Карты легли как надо. Время пришло.

Высветившийся на дисплее номер не показался Кристиану знакомым. Он принял вызов и приложил трубку к уху.

– Привет, – сказал низкий мужской голос.

– Да.

– С кем я говорю?

– А кто вам нужен?

– Кристиан Вестерберг. Я правильно попал?

– Кто вы?

– Меня зовут Томас Хебер, я социолог из Стокгольмского университета.

– И?.. – Кристиан уже раздумывал, не дать ли ему отбой. – Чего вы хотите?

Хебер объяснил.

Самое удивительное, что Кристиан согласился. Они встретились в читальном зале библиотеки в Шерхольмене. Кристиан запретил социологу использовать диктофон, и тот послушно достал записную книжку.

До Кристиана он успел взять интервью у многих. Среди собеседников Хебера были как представители «Шведского сопротивления», так и их противники, вроде RAF. Впрочем, Хебер не особенно распространялся о своих респондентах, чем сразу расположил к себе Кристиана.

Ему можно рассказывать что угодно, уверял социолог. Он гарантирует полную анонимность и неразглашение, даже если речь зайдет о готовящемся преступлении. Хебер – ученый, он будет лишь слушать и записывать.