М Беннетт - Остров

— Но… — запротестовал я.

— Сядь, Селкирк.

— Я Линкольн, — напомнил я. — Я же только что…

— Да как бы тебя ни звали. — Он заглушил мой протест. — Ты, что ли, загонишь козу? Ты — Двенадцатый. А я — Четверть, не забыл еще? Я три года подряд получал корону.

Я почувствовал, как в груди разрастается паника. Себ назвал меня по фамилии: он возрождал правила Осни, и это, похоже, работало. Как только он упомянул мой статус Двенадцатого и свой — Четверти, все вроде как встали (внутренне) по стойке «смирно». Тут-то я и осознал, до чего они выдрессированы. Стоило сослаться на правила Осни, и прежняя иерархия мгновенно восстановилась.

— Мы пойдем на большую гору! — объявил Себ.

Он не назвал ее по имени. Он должен был назвать ее правильно.

— Монте-Кристо, — пробормотал я.

— На большую гору! — Он с вызовом глянул на меня, и я первым опустил глаза.

— Разведи огонек, дорогуша, — продолжал он, словно я — женушка из пятидесятых годов. — Мы принесем еду, и ты ее приготовишь.

Он зашагал к лесу, и все двинулись за ним. Все до одного.

— Джун? — позвал я.

Мне казалось, ночью мы с ней сдружились. Но она только плечами пожала и пошла следом за всеми. Даже Флора, у которой раньше ничего общего не было с Первыми, шагала теперь рядом с ними, точно с давними приятелями. И они пели на ходу — честное слово, — и у меня что-то сжалось в желудке, стоило распознать песню. Мотив «Оды к радости» из Девятой симфонии Бетховена, и я уже различал слова:

Я сел возле пепла принесенной в жертву скрипки, этот пепел все еще странным образом держал форму, серый призрак самого себя. Не знаю, как долго я так просидел. Некоторое время и не такое уж малое время. Снова один, снова навалились все ужасы Осни. Невыносимо.

Я не мог вечно торчать на берегу и гадать, как они там справляются. На самом-то деле я все еще обладал властью и сознавал это. Себ позволил себе пренебрежительно упомянуть «огонек», но без моего «огонька» им не приготовить то, что они сумеют добыть. Вот только я не мог смириться с образом Себа — предводителя охоты, Себа, которым все восторгаются. Мне виделось, как он стоит над трупом огромного поверженного льва. В колониальном шлеме, я видел такие на старых английских гравюрах.

Я поднялся и последовал за ребятами на некотором расстоянии, стараясь ступать как можно тише. Подошвы моих ног успели огрубеть, и походка сделалась легче, словно я никогда и не знал обуви. Ребята, как я и советовал, двинулись на склон Монте-Кристо, я запросто различал их след на затоптанной траве и слышал издали хохот и вопли. Тоже мне охотники, ворчал я. Разве не следует соблюдать мертвую тишину, чтобы не распугать коз? Впрочем, наверное, им не составит труда поймать животное, даже если они так и не заткнутся. Ведь если здешние козы никогда не видели человека, они его, возможно, и не боятся. Страх дан нам от рождения или приходит с опытом? Вот как было со мной — я же не боялся заведомо других детей. Все то время, пока родители учили меня дома, мне и в голову не приходило, что стоит войти в компанию сверстников, и милые детки накинутся на меня. Пока я не познакомился с некоторыми представителями этого племени, я не знал страха. Но как обстоит дело в животном царстве? Тут у меня готового ответа не было.

Однако скоро я получил ответ. С полдюжины коз пронеслось мимо меня, наращивая скорость, топча подлесок. Не знаю, напугались они или просто резвились, но мчались они чертовски быстро. Я понял, что загнать их будет не так-то легко.

И оказался прав. Я поднялся немного выше по склону, чтобы наблюдать охоту.

Замечательное зрелище. Я следил за ребятами примерно час. Просто кино. Одно жаль — попкорна под рукой не было. Они все носились кругами, красные, аж багровые от полуденной жары. Гил и Флора, бедняжки Одиннадцатые, вскоре свалились наземь, а потом и наша элита, Первые, остановилась, руки в боки, сложилась пополам и попыталась отдышаться. Я любовался тем, как Себ утирал лоб рукой, на запястье которой красовался его браслет для фитнеса. «Что-то показывает сейчас этот браслет? — усмехнулся я. — Ты час гонялся за козой. Пульс зашкаливает. Пробежал зиллион миль. Калорий сожжено: до фига. Поймано коз: ноль».

Наконец я нехотя покинул ложу и побрел по подлеску. Пришлось сколько-то отшагать, прежде чем отыскалось то, что мне требовалось: глубокая расщелина между двумя скалами, перерезавшая лесную тропу. Глубиной метра два, а то и больше. Сгодится. Я взялся за дело: нарвал бамбук вместе с листьями и сплел что-то вроде донышка от огромной корзины.

Это заняло часа два. Поодаль слышались крики, но меня это больше не волновало. Пусть шумят, сколько влезет. Мне это лишь на руку. Постепенно тон менялся, от приятельских шуток товарищей, собравшихся на веселую охоту, перешли к взаимным придиркам, все вспотели, замаялись. И мне было нечего бояться. Теперь я знал, что они и за миллион лет козу не догонят. А вот я, глядишь, и сумею ее поймать. Я вскарабкался на ближайшее дерево и стал ждать.

Ждать пришлось на удивление недолго. Небольшое стадо проскакало мимо, вспугнутое переругиванием членов клуба «Завтрак». Почти все козы пролетели над сплетенной мною решеткой из бамбука и листьев, они словно в классики играли и сумели избежать именно этой клеточки, но один бедолага наступил как раз на нее и провалился.

Я спрыгнул с дерева. Козел застрял глубоко в расщелине, он мекал и бился, маленькие копытца стучали по камню, животное искало выход. Я опустил руку в расщелину и погладил его по волосистой, немного масляной голове, нащупал под кожей твердый череп. Козел затих, поднял голову, желтые глаза с вертикальным зрачком смотрели на меня без страха. Значит, я был прав: он никогда прежде не встречал людей и не знал, что меня следует бояться. Несколько мгновений козел смотрел вверх на меня, а я вниз на него, а потом подоспели остальные и нарушили это волшебство. Они все пытались нагнать стадо, так и выпугнули его на меня. Схватив посох, я соскочил в расщелину к козлу. Это был мой трофей — не кубок, не серебряная крышка, зубы да шерсть вместо ленточек и вензелей — зато он мой. Клуб «Завтрак» в полном составе, покрытый потом, собрался вокруг ямы-ловушки и уставился на нас.

— Черт! — восторженно крикнул Ральф. — Он поймал! Мой герой.

Себ присел на корточки.

— Ну-ну, — пробурчал он.

Он торчал у меня над головой, однако я-то знал: моя позиция неуязвима. Парень в тропическом шлеме над трупом льва — это я. Себ еще не сообразил что к чему.

— Давай его сюда, — потребовал он. — Я его прикончу.

Козел доверчиво тыкался маленькой крепкой мордой мне в руку. Весь клуб «Завтрак» замер, наблюдая за нами.