Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

– Боже…

Долорес торопливо направила винтовку примерно в ту сторону, где прозвучал невидимый выстрел, и пальнула. Потом еще раз. Четыре продолговатых штуковины вылетели с той стороны цветка и упали в десяти ярдах от форта.

– Нет, – пробормотала Долорес.

Динамит взорвался. Белое пламя, песок и пыль прорвались через щель, брызнули женщине в лицо и сбросили со стула. Пол ударил в спину и голову. Закричали висевшие вдоль стены пленные. Прогремели выстрелы.

Ослепленная Долорес выронила винтовку. Выплюнув шматок из крови и песка, она смела ладонью грязь со звенящего лица и потянула за нить, уходившую в пустую левую глазницу.

– Нет.

В мире мужчин грохотали ружья.

– Семья твоя сгинет вся целиком! – Голос принадлежал Грису. Тяжелые шаги приближались. Что-то шипящее ударило Долорес в нос, отскочило на пол и откатилось. – Шлюха.

Распростершись в юго-западном углу крыши, Брент стер с лица грязь и выдрал занозу.

– Дьявол.

Ослепительно яркий саван подсвеченной солнцем пыли накрыл его, словно обрушившиеся небеса. Какое-то время он не видел ничего кроме света.

– Брент! – крикнула Долорес с противоположной стороны форта. – Не сдавайся! Я люблю те…

Внизу громыхнуло. Восточная половина крыши изверглась кусками дерева и кладки. С западной стороны Брента швырнуло в яркое белое чистилище. За спиной осел форт. Горячая земля ткнула в левое плечо, правое колено лопнуло.

Брент потерял сознание, а когда очнулся через секунду, в ушах звенело и пело от боли. На дальней стороне разрушенного форта куски камня и дерева падали на землю. Он молил только об одном: чтобы Долорес пережила взрыв.

– Пожалуйста…

Тяжело раненный Плагфорд понимал, что не в состоянии преследовать Гриса, а потому решился на простую тактику, с помощью которой надеялся довести до конца смертельный поединок.

Перекатившись на живот, он пополз, преодолевая боль, к телу Хосе Пастильо, пастуха, убившего Стиви. Скорее всего, Пастильо, как и человек со Среднего Запада, и многие другие, присоединился к компании Гриса, не зная настоящей причины противостояния и не понимая, что именно стоит на кону.

– Это война, – бормотал Брент, подбираясь к трупу. Просунув здоровую руку под затылок мертвеца, он подтянул его, придав сидячую позу, и накрыл окровавленное лицо шляпой. – Вот так.

Ковбой подобрал с земли револьвер убитого, заполз на кладбище, спрятался за непомеченным камнем, положил чужое оружие и достал собственное. Сидевший к юго-западу от его теперешней позиции труп выглядел так, словно был готов начать партию в шашки.

Дрожа от слабости и стараясь не поддаться головокружению, Брент наблюдал за подходами к могилам. Некоторое время вокруг было тихо, ничто не двигалось, если не считать стервятников в небе и сияющего в солнечных лучах дыма.

– ¡Ayúdame! – крикнул ковбой.

– ¿Quién es ese? [118] Кто это? ( исп. ) – спросил невидимка.

Брент не ответил и повторять призыв о помощи не стал, боясь ошибиться в произношении, хотя много раз слышал это слово в исполнении подвешенных пленников.

Между тем стервятники уже опробовали свои острые клювы на обсидиановых трупах, и хруст, производимый кривыми зубилами, эхом разносился над сценой боя.

Узкая тень вылилась из-за юго-западного угла.

– ¿Quién es ese?

Осторожные шаги по песку, как пытающиеся пережевать арахис челюсти старика. Брент поднял револьвер и прицелился в вытянутое черное пятно, находившееся футах в шестидесяти от него.

– Признаю, – сказал невидимый мужчина за фортом, – что пленил двух женщин и заставил их работать шлюхами, чтобы они смогли отдать семейный долг. В том мое преступление. – Песок поскрипывал под подошвами, тень понемногу удлинялась. – Но вы убивали и предавали пыткам невинных людей. Вы убили трех моих сыновей. Вы убили беременную женщину, мою невестку, и ее ребенка, чудесную девочку. Убили ребенка!

Шаги умолкли. Тень остановилась.

– Встреть меня лицом к лицу, с достоинством, если оно у тебя еще есть. Выходи, тупой подлый американец!

Промолчать, сдержать гнев Брент не смог.

– Ты украл и изнасиловал моих сестер, чертов лицемер! О каком достоинстве ты…

Грис высунул из-за угла руку и дважды выстрелил. Труп Хосе Пастильо завалился на бок, и ковбой торопливо ответил двумя пулями, царапнувшими стену. А вот третья угодила в вытянутую руку и выбила из пальцев пистолет.

Револьвер Брента сухо щелкнул, и он отбросил его в сторону.

Грис достал второй ствол. Ковбой потянулся за оружием Хосе Пастильо.

Выстрел грянул с западной стороны. Пуля врезалась в камень в глазу Гриса и вогнала его в мозг. Второй глаз выпучился, из носа брызнула кровь. Испанец пошатнулся и упал – сначала на колени, а потом лицом на землю. Еще три пули перебили ему позвоночник.

– Долорес? – В груди Брента трепыхнулась на-дежда. – Ты?

Усыпанный сажей, волоча за собой хвост темно-серого дыма, из форта выбрался Длинный. Форма его тела изменилась, он выглядел совсем иначе. Правая рука отсутствовала вовсе.

Зная уже ответ на свой вопрос, Брент спросил:

– Долорес… как?..

– Мертва.

Пустота заполнила Брента.

Сплевывая кровь и какие-то темные куски, изуродованный стрелок потащился, хромая, к конюшне.

– Как Иветта?

Длинный опустился на землю.

– Надо проверить Иветту, – сказал себе Брент. – Посмотреть, не… всё ли у нее в порядке.

Ухватившись здоровой рукой за могильный камень, он кое-как поднял себя на ноги.

– И…

Правое колено вывернулось, надгробие ударило по голове.

Лежа на кладбищенской земле, Брент Плагфорд смотрел в голубое небо, где не было ни облачка.

– Мы этого не заслужили. – Он отвел глаза от пустынного свода. – Не заслужили.

Кривые клювы шмыгали по сверкающим трупам, добывая красные кристаллы.

Тьма поглотила все.

Четыре отдушины на западной стене сияли золотистым светом утра.

Иветта Апфилд стерла песчаные пылинки и запекшуюся кровь с блондинистых усов мистера Стромлера, приложила пальцы к его рту, разделила двух высохших червяков губ и поднесла к ним горлышко фляжки. Не приходя в сознание, мужчина проглотил влившуюся в рот воду.

Глядя с ревностью на раненого, Генри пересек крохотное помещение, сел на задние лапы возле лежачего, которому досталась вода, развернул длинный розовый язык и часто, глубоко задышал. Яснее некуда, но Иветта, оставив без внимания просьбу пса, влила в рот мистера Стромлера вторую ложечку воды. На покрытом пушком горле пульсировала жилка.

Огорченный отказом, Генри спрятал язык и жалобно заскулил; своеобразная акустика камеры трансформировала собачье недовольство в резкий металлический звук.