Мишель Сакс - Ты создана для этого

– Чтобы исключить все другие причины смерти, – добавила Линда.

Она окинула взглядом нас троих и спрятала свой блокнот в карман куртки.

Я не понимал, был ли я все еще пьяным или, наоборот, трезвым как стеклышко. Голоса слились в один неясный гул, вокруг двигались и что-то делали люди, но они ничем не могли помочь. Все потеряло смысл.

Сын, мой сын.

Я оцепенел от ужаса.

Я сломлена.

Мы все сломлены. Пытаюсь быть незаметной. Предлагаю им чай, еду, салфетки и сразу исчезаю. Стараюсь не попадаться им на глаза. Боюсь произвести слишком много шума и занять слишком много места в доме, в котором поселилось горе. Жуткое, немыслимое горе.

Я безутешна. Постоянно плачу.

Конора больше нет. Конор мертв.

Мерри ведет себя неестественно тихо. Она словно окаменела. Впрочем… ну что ж, она такая и есть. Всегда странно выражает свои эмоции. Просто блокирует их. Сейчас будто впала в транс. В основном сидит со скрещенными ногами на диване или неподвижно лежит на кровати в спальне, свернувшись калачиком и уставившись в пустоту. Я принесла ей чашку мятного чая и поставила ее на столик. Она даже не вздрогнула.

– Мне жаль. Мне так жаль! – сказала я.

В ответ ни слова.

Сэм во дворе, ходит взад и вперед, курит у всех на виду и потягивает из бутылки виски. Все его секреты выплыли наружу. Какое сейчас это имеет значение? Сейчас, наверное, ничего уже не важно.

Я сварила его любимый черный кофе и принесла ему. Я ничего не сказала, и он тоже. Он сделал глоток и посмотрел на озеро, где мы купались всего несколько недель назад. Ни солнца, ни тепла больше не было.

Кроме нас троих, в доме никого не было. Парамедики забрали ребенка, маленького Конора. Ничего более жуткого я в своей жизни не видела. Они завернули его в одеяло и понесли в машину скорой помощи, припаркованную на улице. Они открыли заднюю дверь, и больше мы ничего не видели. Пристегнули его к чему-то ремнями или положили на носилки или в коробку? Содрогаюсь при мысли, что они забрали его навсегда. Все, он исчез без следа, будто существовал только в наших мечтах.

О, мой милый обожаемый малыш. Мой свет, моя любовь, само воплощение радости. Как же я его любила! Как сильно я его любила!

Мои руки дрожали, и я никак не могла унять эту дрожь.

В доме стоит полная тишина. Каждый день сплошная тишина и никаких звуков. Дом напоминает безмятежный океан. Я словно лежу на спине на его поверхности, уши под водой, глаза открыты. Ничего не слышу, кроме собственного дыхания и биения своего сердца. Я опустошена и раздавлена. В течение несколько дней было очень тепло, даже жарко. Мы прятались от этой жары в доме, истекая потом и слезами. Стекло удерживает тепло, солнечный свет бьет в окна комнат, но я не вижу света. Вокруг только темнота. Самая страшная темнота, которую только можно представить себе.

Все застыло. Я мертва внутри и снаружи.

Все кончено.

Ребенка больше нет.

Как это могло произойти?

Нет. Не может быть.

Что я натворила?

Что я сделала с нашим мальчиком?

Мне больно. Меня переполняет чувство вины и ужас.

Я не заслуживаю права жить дальше.

Впервые взяв его на руки, я была уверена, что в нем нет ничего человеческого. Темно-розовый, сморщенный, дергающийся, с чешуйчатой кожей.

– Какой он красивый! – воскликнул Сэм.

Но на самом деле он был уродцем. Новорожденные выглядят ужасно. Они похожи на детенышей диких зверей. Безглазые извивающиеся существа, которые постоянно пытаются добраться до соска. Он решил родиться раньше срока, разрезав и разорвав мое тело. Я испытывала невыносимую боль, но все вокруг не обращали на мои муки никакого внимания и называли его появление на свет чудом. Акушерка приняла его головой вперед из моей развороченной плоти и положила мне на грудь. Он был такой крошечный, что мог поместиться в моих ладонях. У него были такие же части тела, как и у нас, только сильно уменьшенные. Жизнь – это чудо, но потом приходит смерть и все заканчивается.

Его больше нет. Мы его потеряли.

В голове кружились мысли, но я не могла сосредоточиться ни на одной из них. Почему? Почему я не могу вспомнить? В последние дни наконец появилась определенность и надежда, что все станет как прежде. Мы улыбались и подмигивали друг другу. Я была счастлива и уверена в своем будущем. Строила планы, но сейчас… Это случилось. И все остальное сразу стало неважным. Только это.

Но разве я это сделала? Смогла бы я? Разве это возможно? Именно эти слова я говорила женщине-полицейской, наблюдая, как та непрерывно заносит что-то в свой блокнот. Слова, написанные кровью, за которыми скрывались плотские грехи, тайны и ложь. Ложь, так много лжи…

У меня нет выбора. Я хотела, чтобы это случилось, и мое желание сбылось.

Хотела ли я, чтобы это произошло? Или нет?

Ребенок, мой ребенок. Сначала теплый, потом холодный. Он был здесь, а потом исчез. Он был живым, а потом его не стало. Как будто по мановению волшебной палочки. Действие сил черной магии. Ведьмы в лесу. Проклятие, упавшее на мою голову. Колдунья, наславшая на меня страдания. Доля секунды, и жизнь изменилась навсегда и безвозвратно.

Я будто смотрела на себя со стороны.

Впрочем, как и всегда.

Я сломлена. Раздавлена.

Я разбита на мелкие кусочки. Вся королевская конница и вся королевская рать не может Мерри собрать.

Да, я это сделала. Я во всем виновата.

– Пожалуйста, нет, – умоляла я мертвое тельце.

Я кричала, но деревья вокруг стояли неподвижно, безразлично глядя на меня. Мое тело терзала острая боль. Я чувствовала, что мне чего-то не хватает, что я что-то потеряла. Понимала, что это уничтожает меня и вся моя жизнь рушится.

Сэм! Сэм! Все, что составляло смысл моего существования, вдруг исчезло.

Я с трудом могла дышать. Меня беспрестанно тошнило, хотя рвала я уже одной желчью и пеной, но рвотные позывы скручивали меня каждый раз, когда я об этом думала. Каждый раз, когда я вспоминала тот момент.

Сэм не прикасался ко мне. Он буквально в шоковом состоянии, словно в его венах не кровь, а электрический ток. Он превратился в зверя. Яростно мечется из угла в угол и готов напасть в любой момент, чтобы заглушить свое горе.

– Не понимаю, – сказал он. – Не могу понять. У него был жар? – высказывал он предположения. – Может, он простудился? И ты не заметила? Температура? Может, он долго находился на воздухе? Было слишком холодно? Или, наоборот, слишком жарко? Может… его резко подбросило, пока ты везла его по тряской дороге? – у него дрогнул голос, он обреченно покачал головой и стал нервно грызть собственный кулак.

А я прикусила губу. Ощутив во рту привкус крови, судорожно сглотнула.

Они сказали, что мы сможем узнать причину смерти лишь через несколько дней. Нам остается только ждать. Ждать и влачить жалкое подобие существования в опустевшем пространстве.