Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Я видела его возле банка несколько дней назад, – говорю я. – Я была начеку, но он, должно быть, проследил за мной до дома, и именно так он узнал, где мы живем.

Я снова подумала о том, что он сказал. «Я знаю, что ты подмешала мне». Несколько недель после аварии я ждала, чтобы узнать, делали ли в полиции анализ его крови. Поскольку ничего не произошло, я решила, что мне ничего не грозит. Расскажет ли он об этом сейчас? Будут ли у меня проблемы? Я напомнила себе, что это случилось более десяти лет назад и он ничего не сможет доказать.

Она оборачивается и смотрит на меня.

– Ты не говорила мне, что видела его!

– Не хотела тебя пугать.

– Тебе следовало мне рассказать, – произносит она с нотками отчаяния в голосе. И она как будто занимает оборонительную позицию, что не имеет никакого смысла. Я явно что-то упускаю.

– Софи, что происходит?

Она смотрит на меня, ее глаза умоляют меня понять, что она не может произнести эти слова, но тщетно. А потом меня осеняет:

– Ты с ним общалась! Ты общалась с ним и ничего мне не сказала.

Теперь она плачет, она вся в слезах, а голос ее срывается, когда она пытается выдавить из себя:

– Я не говорила ему, где мы живем. Я никогда не говорила ему этого!

– Господи, Софи! – Я поднимаюсь и начинаю расхаживать по комнате. – Как ты могла?

– Он мой отец. Я имею право с ним общаться!

– Ты же знаешь… Ты же знаешь, через что нам пришлось пройти из-за него.

– Он изменился.

– Он был в нашем доме . Он все тот же – ловко манипулирующий ублюдок, а теперь он использует тебя, чтобы подобраться ко мне. Что ты ему наговорила? Ты должна была что-то сказать ему, благодаря чему он догадался, где именно мы живем в Догвуд-Бэй. Ты ему рассказывала обо мне и Греге?

– Он только обмолвился, что скучает по тебе, а я сказала, что ему нужно двигаться дальше.

Она говорит так быстро, что я едва понимаю ее, но из того, что улавливаю, мне ясно: я попала в западню. Хуже некуда. Это не просто катастрофа первого уровня. Это уже запустило ядерную реакцию: слишком поздно, чтобы предотвратить взрыв.

– Твой отец не двигается дальше, Софи, и он чертовски уверен, что и мне не позволит двигаться дальше. – Я сознаю, что перешла на крик, вижу это по ошеломленному лицу Софи, но не могу поверить, что она предала меня. – Я же говорила тебе, что твой отец безумно ревнив.

– Но это было так давно…

Я изумленно смотрю на нее, пытаясь напомнить себе, что она – всего лишь подросток и слишком молода, чтобы постичь одержимость и понять: годы не имеют никакого значения. Я рассказала ей обо всем, что он натворил, и воображала, будто этого будет достаточно для предостережения. Я никогда не думала, что страх в ее голове будет иметь временные рамки. Может, мне стоило рассказать ей о снотворных таблетках, может, тогда она прочувствовала бы, какова была его ярость, но уже слишком поздно. Я сажусь.

– Как это случилось? Как он вышел на тебя?

– Я писала ему. Он ответил мне, прислал письмо на адрес Делейни.

– Ну конечно же. Это тот проект, о котором ты говорила. Ты лгала мне. – Я начинаю смеяться. Это истерический горький смех, который я, похоже, не могу остановить. – Конечно .

– Он говорил, что больше не пьет и что ему действительно жаль.

– Дело не только в пьянстве, Софи. Дело в его голове. Ему нужно было лечиться, хотя вряд ли бы это помогло.

– Он посещал психолога в тюрьме.

– Твой отец не в состоянии справляться со своими эмоциями, и это делает его опасным. Он на свободе всего несколько месяцев, и смотри, что произошло. Ты не должна видеться с ним.

Она отворачивается, залившись краской.

– О нет! Только не говори, что ты встречалась с ним.

– Только дважды. Я думала, все будет хорошо. Потом расскажу тебе, что он по-настоящему изменился и тебе не о чем беспокоиться. Он был милым. Мы ходили на рыбалку…

Я снова ощущаю его руки на своей шее, они душат меня. Мысли о том, как они сидят вместе на берегу… Я не хочу, чтобы у Эндрю появились такие незабываемые моменты, проведенные со своей дочерью. Он не заслуживает их. Он не достоин их.

– Тебе нельзя с ним видеться. До тех пор, пока живешь со мной.

– Ты угрожаешь мне?

– Он убьет меня, разве ты не понимаешь? – Я останавливаюсь, смотрю ей в глаза, убеждаюсь, что мои слова доходят до нее. – Только в гробу, только под землю – единственный способ, каким твой отец позволит мне уйти от него. – Я беру ее за руку. – Знаю, он твой папа. Знаю, какие чувства переполняют тебя, когда ты видишь, что у всех твоих друзей есть отцы, а у тебя нет. Знаю, как ты хочешь, чтобы все было по-другому, как сильно ты хочешь верить ему. Я то же самое чувствовала все те годы. Я давала ему столько шансов, Софи! Столько шансов… Но он не мог измениться. Он просто не мог .

– Он другой, мам. Я не могу объяснить это. А вдруг это не он был в нашем доме?

Я могу видеть по выражению ее лица, как ей нужно, чтобы это было правдой, и я ненавижу себя за то, что приходится разбивать ей сердце.

– Он сделал свой ход в игре. Все, что происходит, – только игра для него. Все, абсолютно. Он использует тебя. Я знаю, как больно слышать это, и, может, ты чувствовала, как будто ты совсем к этому не готова, но ты не виновата. Ты удивительная . Я люблю тебя всем своим естеством, но для твоего отца мы с тобой – его собственность.

Она замолкает на долгое время, ее взгляд сосредоточен на пицце. Она больше не плачет, только изредка шмыгает носом. Я продолжаю говорить, пытаюсь объяснить ей то, что так долго усваивала сама благодаря книгам практических советов и посещению группы поддержки. Пусть до меня это целиком еще не дошло, но я уже знаю, как далеко любовь может завести, знаю, как я могла так сбиться с пути и потеряться. Знаю, почему он может быть таким милым, прекрасным, очаровательным, а через минуту – таким злобным и жестоким.

– Мне нехорошо, – наконец говорит она.

– Мне тоже.

– Я больше никогда не буду есть пиццу.

– Что-то мне подсказывает, что это не так. – Я привлекаю ее поближе к себе. – Мне и правда жаль, малышка.

Она вздыхает:

– Нам придется переехать?

– Пока нет. Мы будем бдительны и посмотрим, как станут развиваться события, хорошо?

– Ладно. – Она обнимает меня, и я держу ее близко к себе, истосковавшись по ее объятиям, вспоминаю, как носила ее на руках. Она легкая, как птичка. – Я просто хотела иметь отца, – говорит она.

– Знаю, малыш. Знаю.

Мне кажется, что я достучалась до нее, но мне неспокойно из-за того, насколько легко ему удалось снова вмешаться в нашу жизнь. Я думала, что у меня все под контролем, надеялась, что если я окружу Софи любовью, то она не будет скучать по отцу. Но она скучала. А он не сдастся. Не сейчас. Достаточно ли у нее сил противостоять ему? Сильнее ли она, чем я? Господи! Надеюсь, что да.