Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

Мои пальцы прижимались к стенам коридора, когда я двинулась в комнату Софи. Она спала на боку, положив руку под щеку, другую запустив в волосы. И кукла, и слоник лежали на подушке возле ее головы. Я положила их в ее сумку. Ее лицо было теплым и пахло яблоком, когда я наклонилась поближе к ней, чтобы прошептать ей на ухо:

– Софи, вставай.

Она перевернулась. Я видела только белки ее глаз; ее длинные ресницы медленно хлопали, потом она села. Ее рука коснулась моего лица, и она тихо сказала:

– Мамочка?

– Ты должна быть тихоней, – проговорила я. – Мы отправляемся в путешествие, только ты и я. Папа спит на диване, и нам нельзя разбудить его.

– Папа говорил, что я не могу с тобой путешествовать. Он будет злиться.

Да-да, конечно же будет.

– Я не хочу ехать. – Ее шепот становился громче.

Я наклонилась ближе, чтобы сказать ей:

– Софи, послушай. Мы собираемся в особое место, предназначенное только для деток, где ты сможешь заняться раскрасками, выбрать себе новые мелки и маркеры и разрисовать всю стену, но ты должна быть тихой, как мышка, или мы не сможем туда отправиться. Это в Ванкувере – мы остановимся в гостинице, а утром сядем на паром. Ты помнишь паром?

– Мы сядем спереди? Мы увидим китов?

– Мы даже сможем выйти на верхнюю палубу.

– Ладно, – прошептала она, сбрасывая свои покрывала.

– Останемся в пижамах. Разве это не весело? Как девичник.

Я ложилась спать в шерстяных штанах, а ее одела в теплую пижаму. Я дернула ее за руку. Она двинулась вперед.

Мы были у черного хода. Если он проснется сейчас, то никакие оправдания меня не спасут. Он все поймет. Я положила палец Софи на губы, сняла наши куртки с крючка и приоткрыла дверь, чуть не задохнувшись от порыва чистого морозного воздуха. Холод покусывал мою кожу. Дверь тихо шаркнула о деревянный пол. Я повернулась, чтобы посмотреть в коридор, потом подтолкнула Софи за плечи к выходу и закутала ее в куртку. Наши ботинки стояли под деревянной лавкой на веранде, они были жесткими и холодными, когда мы их обували. Я схватила наши сумки, три закинула за спину, а сумку Софи повесила ей через плечо.

Мы сошли с крыльца, высоко поднимая ноги на каждом шагу, – снега насыпало уже почти на фут. Мне пришлось несколько раз помочь Софи, и сама я была неуклюжей с этими тяжелыми сумками, которые клонили меня в сторону. Адреналин и напряжение согревали меня изнутри, как печь. Софи продолжала поглядывать на дом, на ее лице читалось беспокойство.

– Папа не расстроится из-за тебя, – прошептала я. – Обещаю.

Я пристально смотрела вперед в поисках сигнальных огней меж деревьев. Потом наконец увидела три коротких вспышки. У нас получилось.

В грузовике было тепло, печка обдала нас волной горячего воздуха. Софи сидела посредине. Она положила ладони на вентиляционные каналы, а я растирала ей спинку.

– Ты в порядке, детка?

Она кивала, но я слышала, как стучат ее зубы.

– Я привез горячий шоколад, он в термосе под сиденьем, – сказал брат.

Лицо у него было мрачное, пока он разворачивал грузовик на узкой дороге. Я затаила дыхание, когда шины скользнули в сторону кювета и заднюю часть занесло, но потом грузовик рванулся вперед.

– Извини, я опоздал, – сказал он. – Едва выехал со двора. Все хорошо?

– Ага, думаю, да. – Я повернулась и посмотрела в заднее окно. В доме все еще было темно. Софи оглянулась вслед за мной. – Выпей шоколада, – сказала я, вытаскивая термос.

– Я не хочу пить.

Я обхватила ее за плечи, привлекла поближе к себе.

– Постарайся немного поспать. Я разбужу тебя, когда мы доберемся до гостиницы.

Это был единственный выход. Если Эндрю поедет искать меня, он в первую очередь проверит дома родителей и Криса. У меня больше не было подруг, а в нашем районе не существовало приютов для женщин. А даже если бы они и были, Эндрю нашел бы, как до меня добраться. Софи склонила голову мне на плечо, ее носик был холодным, и я вспомнила, как в возрасте двух лет она заставляла меня каждый вечер ложиться рядом с ней, требовала, чтобы я опускала свою голову ей на грудь, а сама гладила меня по волосам и пела: «Сияй, сияй, маленькая звездочка». Через несколько минут я услышала, как ее дыхание стало более глубоким, почувствовала, как она прислонилась ко мне всем весом своего тела. Я кивнула Крису, давая ему понять, что теперь можно поговорить.

– Я заранее тебя зарегистрировал, – сказал он. – Убедился, чтобы тебе дали один из дальних номеров.

– Сможет ли он пробраться сквозь снег?

Крис организовал эту поездку для нас еще месяц назад, вместе со своим другом Джексоном. Мне хотелось сбежать от Эндрю сразу же, как только мы вернулись из Мексики, но Крису понадобилось время, чтобы хотя бы два раза получить зарплату и продать свой мотоцикл, – мне удалось собрать всего лишь триста долларов; совсем ничего. Затем по побережью пронеслась зимняя буря. Мы уже чуть было не отказались от нашего плана, подумывали, не предпринять ли попытку после Рождества, но Эндрю снова запил, полируя виски пивом. Он приходил домой каждый вечер, жалуясь на работу, и я знала, что скоро он разразится приступом ярости.

– Никаких проблем. Ты отправишься первым паромом. – Он вручил мне конверт. – Здесь четыре тысячи. Могу подкинуть еще после зарплаты.

Как же мне хотелось, чтобы нам удалось уехать с острова той ночью! Но пришлось остановиться в отеле по соседству с паромным причалом, чтобы сесть на судно, отплывающее в 6: 20 утра: Эндрю, как я надеялась, еще будет спать. Я взяла конверт и положила его в одну из сумок.

– Я верну тебе все в ближайшее время. Буду работать уборщицей или нянькой. Я что-нибудь придумаю.

– Не переживай.

– С тобой все будет в порядке? Если он поймет, что ты помогал мне…

– Он ничего не узнает. Я буду в таком же шоке, как и он, когда Эндрю расскажет мне, что ты сбежала. – Он посмотрел на меня. – Слушай, все нормально. Я справлюсь с ним. Просто уезжай с острова и как можно дальше. Начни все сначала и не оглядывайся назад. – Я увидела блеск в его глазах: как же он старался не заплакать! – Я не скажу ему ни слова.

Я знала, что он помнит, как я застала его, когда он тушил пожар в мастерской. Он украл сигареты отца и пытался пускать кольца дыма, пока не уронил сигарету в кучу опилок. Я схватила ведро с водой и помогла потушить огонь, потом перевязала ему обожженную руку. «Не волнуйся, – прошептала я. – Я не скажу ему ни слова».

Но сейчас все было иначе. Более реально и опасно, чем двое детей, скрывающих небольшой пожар. Вдруг в голове пронеслась картина: тот клочок ваты из бутылочки из-под таблеток на стойке в ванной. Я не могла вспомнить, бросила ли я его в мусорное ведро. Должна была. Бутылочка с именем Криса на этикетке все еще лежала у меня в кармане. Мне нужно было выбросить ее в мусорный бак где-нибудь подальше. «Это единственный способ», – прошептала я. Крис без колебаний предложил помощь. С самого детства я заботилась о нем, защищала его, но сейчас ситуация изменилась.