Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

Один из полицейских обыскивает дом, пока другие берут у меня показания. Нет никаких признаков взлома, и, похоже, ничего не пропало. Они не снимают отпечатки пальцев с клавиатуры, по-видимому, им для этого нужна гладкая поверхность. Да это и не имеет никакого значения. Он все равно был в перчатках. Вспоминаю его любимые перчатки, которые я однажды подарила ему на день рождения.

Я чувствую сомнение в их вежливых будничных голосах, когда они делают записи. Сколько раз их вызывали нервные бывшие жены?

После того как они уходят, я осматриваюсь вокруг дома, ловя каждый звук: жужжание холодильника и газовой печи. В воздухе чувствуется запах чего-то горелого, и я понимаю, что картошка все еще в духовке. Вынимаю ее. Она превратилась в сухую коричневую массу, но мне не до еды.

Я пишу Софи сообщение, что собираюсь рано лечь спать, и предлагаю ей остаться у Делейни. Она сразу же отвечает: «Конечно». Я обхожу весь дом, все проверяю, открываю ящики, пытаясь смотреть на все через призму его взгляда. Он бы не вынес, увидев мое белье, его бы взбесила мысль, что я ношу его для другого мужчины. Осматривая ванную, представляю себе, как он проверяет все лекарства, косметику, противозачаточные.

На краю ванны лежит раскрытая книга, рядом с ней – свечи и бутылка ароматизированных солей, которая раньше стояла под столешницей, а теперь как бы приглашала меня принять долгую расслабляющую ванну. Мои журналы со светской хроникой выброшены в мусорную корзину.

Эндрю терпеть не мог, когда я читала подобные журналы в ванной.

Должно быть, он провел массу времени в моем доме. Даже в холодильнике, похоже, было все переставлено, сливки оказались за молоком. Я уверена, что утром они стояли на полочке в двери. Я свожу себя с ума, думая обо всем, чего он касался. Он ел что-нибудь? Готовил себе перекусить? Потом я понимаю, что посудомоечная машина пуста и он сложил дрова в камин.

Я звоню сержанту Паркер и спрашиваю, можем ли мы утром встретиться в полицейском участке, чтобы обсудить варианты. Она соглашается и предлагает переночевать где-нибудь в другом месте, если мне кажется, что Эндрю может вернуться, но я уже пыталась дозвониться Грегу, когда копы были здесь, – его не оказалось дома. Потом я вспомнила, что у него сегодня вечером игра в покер. Мобильный он тоже не брал.

– Я проверю, установлена ли сигнализация, – говорю я.

– Хорошо, я попрошу, чтобы патрульные машины в этом районе несколько раз за ночь проехали мимо вас.

– Спасибо. Я ценю это. Встретимся утром.

Я отключаю мобильник и сажусь на край кровати. Ощущение присутствия Эндрю сокрушает меня. Я чувствую злость, его непримиримую ярость. Я нарушила столько правил. Мои руки дрожат, и я засовываю их под ноги.

«Убирайся из моей головы. Прочь. Прочь».

Мантра придает мне сил, напоминает мне, что теперь другое время, а я – другая женщина. Он больше не владеет мной. Он победит только в том случае, если я позволю ему напугать меня. Я заставляю себя рассмеяться, выдавливаю звуки из глубины живота, суровые и торжествующие. «Это лучшее, что ты можешь сделать?»

Смех замирает в моем горле.

Я хватаю постель, надуваю наш старый матрас, волоку его в бельевую, расположенную рядом с черным ходом. Пол бетонный, окно однокамерное. Я забираюсь под одеяло, не снимая свитера, спортивных штанов и носков, в руках сжимаю нож, телефон кладу под подушку. Потом смотрю в потолок и жду утра.

Я еду в участок, на дорогах лед. Веду машину осторожно, руки крепко держатся за руль, нога легко касается тормоза. Следя за дорогой, я поглядываю в зеркало заднего вида. Воздух холодный и сырой. Тот самый холод западного побережья, который пробирает до костей. Единственное спасение – горячая ванна и еще более горячее питье, но никакая из привычных уловок не помогут мне сегодня. Я чувствую вкус страха во рту, и мне хочется поскрести язык, чтобы избавиться от него. «Он был в моем доме, в моем проклятом доме. Он, наверное, следил за мной все это время. Он знает о Греге».

Надо бы переехать, но как? Мы так счастливы здесь. Мне пришлось много работать, чтобы выстроить свой бизнес, и Софи любит своих друзей, свою школу. Должен быть другой выход.

Сержант напомнила мне, чтобы я называла ее по фамилии – Паркер.

– Так проще, – говорит она и предлагает мне чашку кофе, которую я с благодарностью принимаю.

Ее руки в веснушках, и мне почему-то уютно от этого. Пока она готовит документы, я изучаю ее. Паркер выглядит спортивной и здоровой. Она напоминает мне кое-кого, с кем я могла бы ходить в школу. Девчонку из маленького городка, играющую в бейсбол, которая попала в неприятности на выходных со своими друзьями и легко выпуталась из них. Интересно, почему она захотела стать копом? По примеру отца? Может, брата? У нее, наверное, есть муж и два рыжеволосых ребенка. Бьюсь об заклад, что они хотят быть такими, как она, когда вырастут.

– Итак, расскажите о ваших отношениях с бывшим мужем.

– Он был очень ревнивым – у него по всему дому были расставлены камеры, я должна была постоянно отчитываться. Он все держал под контролем – мой гардероб, все наши финансы, и он был невыносим, когда напивался. Но все думали, что он расчудесный, включая моих собственных родителей.

В горле стоит ком, слезы жгут глаза. Я должна остановиться и перевести дух. Мне хотелось бы, чтобы она не смотрела на меня так доброжелательно.

– Все хорошо, – говорит она. – Я знаю, как это тяжело. Не торопитесь.

Она делает заметки, пока я рассказываю о ревнивом и неистовом характере Эндрю.

– Когда я сказала ему, что хочу расторгнуть брак, он пригрозил похоронить меня в яме на своей работе. Он сказал, что не сможет справиться с собой и убьет меня, – он слишком любил меня, чтобы отпустить. Я уверена, что он побывал у меня дома.

Я рассказываю ей о книге на ванне и о журналах.

– Мог кто-нибудь его видеть, когда он входил? Может, сосед?

– Не думаю. Дом окружен деревьями.

Мне нравился этот милый старый фермерский дом, яблоневый сад по обе его стороны, лес, растянувшийся на много миль.

– Он писал вам письма с угрозами? – спрашивает Паркер. – Оставлял голосовые сообщения, электронные письма?

Я качаю головой:

– Единственный раз, когда я общалась с ним, – это возле банка в среду.

– Вы говорили, что он приходил в ярость, когда напивался?

– Сначала он только толкал меня или выкручивал руки. Он любил ломать мои вещи. Но потом он… Однажды ночью он едва не задушил меня. Я чуть не умерла. Если бы дочь не проснулась, думаю, что я была бы мертва.

Я прикасаюсь к своей шее, потираю ее, как будто это может стереть воспоминания.

– Вы не выдвинули обвинения?

– Я была слишком напугана.

– А что дочь? Она видела, как он бил вас?